В седьмом зале они узрели Осириса в короне атеф[163], восседающего на золотом троне. Справа от него стоял Тот, доказавший некогда невиновность Осириса и снявший с него те обвинения, которые выдвинул против него Сет перед собранием богов Гелиополя, а слева стоял Анубис. Слева и справа находились также боги-судьи. В центре зала были расположены великие весы, Анубис отвечал за правильность взвешивания сердец и сообщал Тоту результат, который записывался. Те, чьи злые деяния превышали добрые, отдавались чудовищу, пожиравшему их души и тела, навеки лишая их надежды на продолжение жизни. Это чудовище было, вне всякого сомнения, Унеммит, Пожирательница мертвых, изображенная на виньетке к 125 главе «Книги мертвых». У нее были голова крокодила, передняя часть тела льва и задняя – бегемота. Описание заседания суда согласуется с данными «Книги мертвых» в списках XVIII династии.
Так, на саркофаге Сети I изображен Осирис на троне, к которому ведут девять ступеней, наверху расположены весы с двумя чашами, причем стойка сделана в виде мумии. Над весами находится Анубис, а рядом с ними – лодка с черной свиньей, которую бьет палкой обезьяна[164]. Черная свинья – воплощение Сета, бога зла, вырвавшего Око Хора, бога солнца.
ВЕЛИКИЕ ВЕСЫ В ЗАЛЕ СУДА ОСИРИСА
Вернувшись к сцене взвешивания сердца, мы узнаем из текста, что человек, чьи добрые деяния перевешивали злые, принимался в число Владык Именти, а душа его возносилась на небо. Если же добрые и злые дела уравновешивались, душа присоединялась к тем, кто служил Сокар-Осирису[165].
Оглянувшись, Хемуас заметил высокого человека, облаченного в виссон, стоящего около Осириса. Са-Осирис сказал ему, что это тот бедняк, которого несли завернутым в камышовую циновку. Когда достиг он Дуата, его добрые дела были взвешены на Великих весах против его злых дел, и оказалось, что добрые дела его чрезвычайно многочисленны, если принимать во внимание низкое положение среди живых, что и записал Тот. Поэтому было провозглашено перед Осирисом, что пышное облачение богача, которого несли на кладбище в великолепном погребальном убранстве, отдадут бедняку, который занял место среди просветленных душ вокруг Осириса. Что до богача, то Са-Осирис сказал отцу, что именно его они видели в пятом зале с дверным шкворнем в правом глазу, и каждый раз, когда дверь открывается и закрывается, он терпит великие муки. Когда были взвешены дела его на земле, то злые дела перевесили, за что и подвергается он наказанию. Са-Осирис знал о посмертной судьбе богача, когда говорил отцу, что тот не удостоится подобного, но станет благоденствовать, подобно бедняку.
Хемуас сильно подивился тому, что увидел в Именти, и попросил сына побольше рассказать ему о духах, которые находились в четвертом зале. В ответ Са-Осирис поведал, что голодными и прожорливыми духами стали те люди, которые на земле были прокляты Богом: они работали день и ночь, но их женщины обкрадывали их, и они все время оставались голодными. Духи, над чьими головами подвешены еда и напитки, а они не могут дотянуться до них, потому что другие копают ямы у них под ногами, также были людьми, и это Бог повелел рыть ямы у них под ногами. Злые деяния тех и других перевесили добрые, и когда спустились они в Дуат, то получили соответствующее наказание. Правители Именти награждают за добро на земле и карают за зло. Таков закон, управляющий миром, пояснил Са-Осирис, и закон этот вечен и непреложен.[166] Каждый из сорока двух номов Египта имеет свой
Дуат, и в каждом судьи Осириса взвешивают земные деяния, и в каждом Дуате праведники вознаграждаются, а грешники караются. Сказав это, Са-Осирис взял отца за руку и вывел его из Именти другим путем, но отказался сообщить ему, та ли это дорога, по которой они пришли сюда. И Хемуас дивился осведомленности своего сына в подобных вещах и предвидел, что когда-нибудь и он станет просветленным духом, человеком Бога, и, идя рядом с Са-Осирисом, он испытывал гордость за то, что тот его сын. И все же Хемуаса пугало увиденное, и он бормотал заклинания «Книги мертвых», чтобы подбодрить себя. По-видимому, Са-Осирис устроил это путешествие в Дуат прежде достижения своего двенадцатилетия, ибо дальше текст сообщает, что, когда исполнилось ему двенадцать лет, во всем Египте никто не мог сравняться с ним в искусстве магии.
ПОСОЛ С ЮГА
Вскоре после этих событий царь Усермаат-Ра вышел во двор своего дворца в Мемфисе, чтобы держать совет со знатными людьми города, которые присутствовали здесь – каждый стоял на своем месте согласно занимаемому им рангу. И вот вошел вестник во двор и объявил, что прибыл посол из Страны Негров[167] и что он имеет при себе запечатанное послание; содержание его он огласит перед царем, не ломая печати и не разворачивая документа. Далее он сказал, что если не найдется человека в Египте, который сумеет прочесть то письмо, не сломав печати и не развернув письма, то он вернется в Страну Негров с нераспечатанным письмом, что явится признаком превосходства их над Египтом.
Когда услышали то фараон и члены его совета, они изумились, а один из присутствующих, призвав великого бога Птаха, заметил, что невероятно это для любого писца – прочесть то, чего не видят его глаза, и что невозможно ожидать от человека, чтобы он читал и переводил письмо, не разворачивая свиток.
Опомнившись от удивления, фараон приказал призвать своего сына Хемуаса. Слуги побежали и привели его. Вступив во двор дворца, Хемуас поклонился до земли и восславил царя, и, даже выпрямившись, он продолжал призывать благословения на голову своего царственного отца. Фараон повторил перед ним сказанное негритянским послом, и Хемуас изумился такому требованию. Затем он сказал фараону: «О мой великий владыка, разве способен человек читать запечатанные свитки?» Он попросил, чтобы дали ему десять дней на раздумье, чтобы не пришлось Египту признать превосходство Страны Негров, и когда вернется посол в свою страну, где люди едят камедь, то да не скажет он, что не нашлось в Египте человека, способного прочесть это письмо.
Эту отсрочку приняли и фараон, и, по-видимому, посол. Послу отвели покои, назначили пищевой рацион и обеспечили развратные развлечения, столь любезные для «народов Юга». Фараон же распустил свой совет с очень печальным сердцем и возлег на свое ложе.
Хемуас был в полном недоумении и проделал путь домой как во сне. Когда пришел он домой, то лег на ложе и закрылся с головы до ног, не зная, как выпутаться из беды. Его жена Мех-усехет пришла к нему, коснулась его и почувствовала, что тело его холодно, и не отвечал он на ее расспросы. Она видела, что он опечален и болен, и решила, что им овладел злой дух. Наконец он заговорил с ней и попросил оставить его одного, ибо дело, которым он озабочен, не из тех, что можно доверить своей «сестре Мех-усехет».
Вскоре после этого Са-Осирис заглянул в его комнату и, подойдя к отцу, спросил, отчего он лежит в печали, и попросил поделиться с ним своими тревогами, чтобы и он мог подумать, как помочь делу. На это Хемуас попросил оставить его в покое потому-де, что сын слишком молод, чтобы понять причину его тревог, и он просит его удалиться и заняться своими делами. Но Са-Осирис не ушел и продолжал настаивать. Тогда Хемуас рассказал сыну о прибытии кушитского посла со своим письмом.
Когда услышал Са-Осирис, в чем дело, он расхохотался и смеялся так долго и громко, что отец поинтересовался, в чем причина такого веселья. Сын же ему ответил, что его отец позволил себе отдаться печали из-за совершенно пустячного дела. И он приказал Хемуасу встать, ибо он мог прочесть письмо эфиопа, не разворачивая свитка и не ломая печати. Хемуас, ободренный словами Са-Осириса, вскочил и потребовал у сына доказательств его слов.
В ответ Са-Осирис предложил ему спуститься в подземную камеру, где он хранил свои книги, предложил Хемуасу достать одну из них из ее чехла, не показывая сыну, который, находясь в другом помещении на первом этаже, скажет ему, что это за книга, и прочтет ее, не имея перед глазами текста. Тогда Хемуас отправился в подземную камеру и достал свои книги: он брал каждую книгу из ее чехла, а Са-Осирис говорил ему, что это была за книга, и читал ее вслух. Хемуас чрезвычайно обрадовался, поспешил во дворец и сообщил фараону обо всем, что Са-Осирис сказал и показал ему. Тогда фараон приказал подавать себе трапезу, пригласил Са-Осириса разделить ее, и они выпили вместе и были очень радостны.
На следующий день фараон собрал своих придворных рано поутру и призвал кушитского посла. Негр явился со своим запечатанным письмом и предстал перед фараоном и его придворными. Тогда выступил вперед Са-Осирис и встал рядом с ним и призвал кару Амона на голову посла, потому что тот прибыл в Египет, сад Осириса, ножную скамеечку Ра-Харахти (то есть Ра-Хора-Обоих-Горизон-тов), горизонт Шаи (бога судьбы), с намерением унизить Египет. Наградив посла нелестными эпитетами, он сказал ему, что может прочитать его письмо и ради страха божьего просит засвидетельствовать перед владыкой фараоном, что чтение его не ложно.
Кушит посмотрел на Са-Осириса и наклонил голову в знак того, что не назовет ложным правильное прочтение того, что содержалось в послании. Тогда выступил Са-Осирис перед фараоном, его придворными и народом египетским, и, в то время как они внимали ему, начал читать содержимое запечатанного письма, которое привез посол.
ЗАПЕЧАТАННОЕ ПИСЬМО
Содержание же письма, как прочел его Са-Осирис, было следующее: «В дни фараона „Менх-па-Ра, Сына Амона"[168] весь Египет богател благодаря мудрому и доброму царю, храмы его процветали вследствие обильных приношений, царь же не прикладывал никаких усилий для достижения такого изобилия. Однажды правитель Страны Черных прогуливался во владениях бога Амона