Итак, боевое крещение состоялось. В первый раз нам пришлось стрелять по людям – и отнюдь не резиновыми пульками из травматов. К счастью, мы никого не убили; но все равно опыт оказался еще тот. Я покачивался в седле и прислушивался к своим ощущениям – и напоминал себе, что лиха беда начало, и, скорее всего, без повторения не обойтись, причем скорее раньше, чем позже. Такова уж непростая доля приключенца…
Глава 13
Настенный «Мозер» в граненом корпусе темного дерева мелодично отбил половину восьмого – один звенящий медный удар, гулко наполнивший дом. Нина с семейством уже неделю как обитала на даче, в Перловке; муж ее предпочитал при всякой возможности ночевать с семейством, благо положение путейского инженера позволяло подсесть на любой паровоз в сторону Павловского Посада. Так что дом Выбегова на Спасоглинищевском пустовал, и лишь привратник Федор да его племянница с подходящим именем Феодора оживляли флигель своим присутствием. Зеркала в комнатах завесили простынями от пыли, мягкую мебель на время отсутствия хозяев прикрыли чехлами. А вот часы Федор исправно заводил по всему дому – тонкие швейцарские (или немецкие, кто их разберет) механизмы портились от незапланированного простоя.
Никонов наконец мог расслабиться – он был в своем кабинете, в своем времени и пока еще в своем рассудке. Лейтенант уже успел выяснить, что здесь, в его родном 1886 году прошло куда меньше времени – но, не будучи в силах объяснить себе этого, предпочитал не думать о столь вопиющей несуразице.
То, что Нины с мужем не было дома, оказалось весьма удачным обстоятельством. Оно отодвигало необходимость давать объяснения по поводу внезапного исчезновения лейтенанта. Феодора, суетящаяся вокруг чудесным образом вернувшегося брата хозяйки, бросала на него порой подозрительные взгляды, но Никонов делал вид, что ничего особенного не случилось. Он нуждался в отдыхе – и прежде всего душевном. Слишком много пришлось пережить и волей-неволей пересмотреть прежние понятия об устройстве мира. Без этого ни за что не удалось бы принять того главного, что он узнал во время своего визита в будущее.
Альтернативная история! Идея, к которой ни один ученый не станет относиться всерьез – лишь презрительно скривится, если ему предложат порассуждать на тему «а что, если бы?..». Его всю жизнь учили: «История не имеет сослагательного наклонения». Оказывается – имеет.
Лейтенант поставил на стол перед собой плоский чемоданчик. В нем хранились бесценные сокровища: пачка мелко исписанных листов и, главное, – планшет, чудесное устройство, содержащее сотни книг по истории флота, кораблестроению, военно-морской науке. А кроме того – труды, посвященные альтернативной истории. Любой из них можно вызвать к жизни одним прикосновением к стеклу – и читать, перелистывая пальцем несуществующие страницы.
Литературу подбирал Геннадий, а потому многие из выбранных им книг оказались художественной литературой или же дилетантской публицистикой, чего Никонов, профессиональный моряк, не мог не заметить. Но сейчас для него главным был подход к истории, изобретенный потомками. Предстояло научить себя думать как они, «вбить в мозг» (странный, отдающий вульгарностью оборот, заимствованный у брата Ольги – Романа) мысль о том, что «свершившаяся история» не есть что-то данное раз и навсегда, а наоборот, вполне поддается изменениям. Конечно, если знать, как правильно взяться за дело.
Проекты так и не построенных кораблей, не созданного, но тем не менее грозного оружия; описания не случившихся морских сражений… И самое захватывающее: реальные кампании, по много раз переигранные энтузиастами альтернативной истории. Несколько подробно расписанных вариантов событий – и каждый с конкретными указаниями: как перевести колесо истории в другую колею, а то и вовсе заставить сменить направление.
Несмотря на то что Никонов успел просмотреть лишь малую часть книг, да и то весьма бегло, – прочитанное его захватило. Он помнил горькие слова Геннадия: «Кампания на море девятьсот четвертого – пятого годов сложилась так, как будто кто-то злонамеренный из всех возможных вариантов развития событий выбирал именно те, которые должны были обернуться для России наибольшими несчастьями…»
Но теперь-то все может сложиться иначе! Да, многие книги непонятны, темны, даже сомнительны. Геннадий, разумеется, умница, патриот, но, увы, мало что понимает в военной науке и морском деле. Он искренне желал помочь Никонову, но как ни старался, не смог подобрать всего, что нужно. Впрочем, это не страшно – в его распоряжении теперь надежный канал, связывающий прошлое с будущим. А значит…
От открывающихся перспектив захватывало дух. Геннадий упоминал о сообществах знатоков, обсуждающих нюансы кораблестроения и морской тактики на особых «форумах»; о бездонных информационных ресурсах, где можно получить любую справку, раздобыть подробные описания любого устройства.
В качестве примера молодой человек привел роман в двух частях, описывающий как раз «альтернативную версию» Русско-японской войны. Герои повествования планировали свои действия на основе детального анализа, проведенного как раз одним из таких сообществ: подробный, с перебором вариантов, анализ действий двух русских кораблей, оказавшихся в заведомо безнадежном положении. И в результате – несомненный успех. Значит, можно? У Никонова не было оснований не верить потомкам. Можно!
Да, работа предстоит грандиозная, но как там говорят потомки? «Главное – это оказаться в нужном месте и в нужное время». А это как раз его, лейтенанта Никонова, случай. В Научном комитете Адмиралтейства ждут развернутого доклада по вопросу исследований и прожектов в области минного дела – ему поручено проанализировать все, что было сделано в данной области за последние три с половиной десятка лет. Что ж, судя по тому, что он успел узнать в будущем, как раз минному оружию и предстоит сыграть в будущих войнах на море особенно важную роль. И Россия достигнет в этой области очень больших успехов. Так что – он, несомненно, и в нужном месте, и в нужное время. Начинать с чего-то все равно надо – вот он для начала и подхлестнет всеми силами развитие этого направления. А уж там…
Итак:
«После русско-турецкой войны основным образцом минного оружия в русском флоте стала мина Герца – самая совершенная из имевшихся тогда конструкций. Разработанная на основе немецкого патента и испытанная в боевых условиях (хотя и не так широко, как это могло бы быть), мина Герца имела существенный недостаток – ее нельзя было ставить автоматически, на заданное заглубление. Впрочем, это относилось и ко всем остальным конструкциям мин, имевшихся на тот момент в мире.
При постановке мины Герца приходилось сначала замерять глубину в данной точке, потом вручную отмерять минреп. Это громоздкая и небыстрая операция конечно же исключала всякую возможность ставить мины с ходу. Приходилось пользоваться специальными плотиками, так что постановка минного заграждения превращалась в долгий и трудоемкий процесс…»
Мину Герца Никонов знал отлично – что называется, «головой и руками». Описанную хлопотную процедуру минной постановки ему приходилось не раз проделывать самому. А еще – лейтенант помнил кадры из документальных фильмов, которые показывал Геннадий: миноносец на полном ходу, высоченный бурун у форштевня; мины заграждения, которые одна за другой валятся с кормы, прямо в пенную кильватерную струю. Устройства, позволяющие проделывать подобные операции, появились уже на переломе веков и вполне могли бы оказаться на вооружении к началу русско-японской войны. Но – то ли не успели довести до ума перспективную новинку, то ли сказалась извечная неповоротливость российской бюрократической машины… Так или иначе, мины под Порт-Артуром ставили в основном с тех же плотиков. А ведь все могло быть совсем иначе…
Никонов открыл на планшете книгу – одну из тех, что он пометил как «первоочередные»:
«Первую экспериментальную постановку 48 шаровых мин провели в 1889 г. на Дунае. Опыт удался, и с 1891 г. шаровая форма корпуса мин в русском флоте стала основной. В 1898 г. на вооружение флота приняли якорную гальваноударную мину с корпусом в форме шара и штерто-грузовой системой установки на заданное углубление. (…) Для того времени мина, получившая обозначение «образца 1898 г.», являлась одной из наиболее совершенных в мире. Она и стала основной миной отечественного флота в Русско-японскую войну…»
Итак, в составе Первой Тихоокеанской эскадры появятся особые корабли – минные заградители: «Амур» и «Енисей». Вдоль корпуса такого корабля будет смонтирован подвесной рельс, на котором и станут вывешиваться подготовленные к постановке мины и якоря к ним. Это – система лейтенанта Степанова, предложенная в 1892 году… то есть будет предложена, поправил себя Никонов. Транспортная цепь, приводимая в движение особым приводом, перемещает мины к корме. Очередная мина с якорем подходит к концу рельса и падает в воду. Освободившиеся места занимают новые мины, так что ставить их можно непрерывно.
В общем – вполне разумно и прогрессивно… если не иметь представления о более поздних системах, когда мины, установленные прямо на якорных тележках, сбрасывают со специальных рельсов, идущих вдоль обоих бортов. И вот что интересно – система с «тележкой» была предложена практически в то же время неким лейтенантом Угрюмовым. Для удобства мина кладется сверху на якорь, а под якорь ставятся деревянные брусья. Позднее брусья заменят металлическими рельсами, а на якорях станут устанавливать ролики…
Никонов перелистнул на экране несколько страниц и нашел нужный раздел:
«Перемещение мин по рельсам и забортным скатам обеспечивалось двумя роликами. Компактность нового якоря позволила существенно (на 30–60 %) увеличить количество мин, принимаемых на корабль. Проведенные в 1905 г. «испытания… дали превосходные результаты, обращение с якорем удобное, постановка мин, производившаяся… на ходах до 17 узлов, совершенно точная, автоматические механизмы действовали без отказа»