– А вот и нет, – ответил Иван. – Я когда в прошлом году у мамы в Штатах был, мы ездили на «Стимшоу» – там на таких же чуть ли не гонки устраивали.
– Повезло, завидую, – кивнул Олег Иванович. – Всегда мечтал поглядеть на такую механизму в действии. Я понимаю, Курт, что сейчас не вовремя… вы не собираетесь запускать этот… агрегат? Я, видите ли, никогда не видел вблизи ничего подобного и был бы вам крайне признателен…
– Рутьеры[41] мы сейчас не используем, – сухо ответил инженер. Русский его и правда был очень хорош – по акценту Вентцеля можно было принять за прибалта, долгое время прожившего в Москве или Петербурге. – Видите ли, это весьма сложная и дорогая техника; ее пришлось доставлять из Сан-Франциско, и мы не можем рисковать.
– А почему не из Германии? – удивился Олег Иванович. – У вас же паровики делают не хуже!
– Не хуже, – кивнул инженер. – Но три года назад кайзер решил соединить каналом Кильскую бухту с устьем Эльбы. Строительство начнется в следующем году, и сейчас все фирмы, производящие тяжелую строительную технику, завалены заказами. И цены, конечно, подскочили до небес. Кайзер, видите ли, считает, что технику надо заказывать только в Германии. Так что нам пришлось приобретать машины в Америке.
– Кильский канал? – усмехнулся Олег Иванович. – Как же, как же, наслышаны…
– А не поздновато за железо беспокоиться? – не слишком-то деликатно спросил Иван. – Если эти уроды сюда ворвутся – они от этой роскоши гайки не оставят! Арабы, чего с них взять…
– Я отдаю себе отчет, что в этом случае техника будет потеряна, – кивнул Вентцель. – И тем не менее я обязан предпринять все необходимые меры, чтобы сберечь имущество компании. Поэтому сложные механизмы в ближайшее время мы использовать не будем. Мне очень жаль, герр Семенофф, но вы не сможете удовлетворить своего любопытства.
– Ну не смогу так не смогу. Переживу как-нибудь, – вздохнул Олег Иванович и зашагал вслед за инженером к низкой, крытой листами рифленого металла постройке.
– Перенимаете австралийский опыт? – спросил он, кивнув на здание.
– Да, герр Семенов, – подтвердил немец. – Данный материал весьма практичен, руководство компании всячески приветствует его использование при возведении служебных построек.
Семенов покосился на собеседника. Немец всякий раз отвечал сухо, точно, исчерпывающе – будто учебник цитировал. Что такое шутка, он, похоже, не знал, а если бы кто рассказал – не поверил бы.
– Пап, я вот что вспомнил. – Иван догнал мужчин и теперь говорил, забегая вперед: – Я на том шоу видел одну реконструкцию – английский сухопутный бронепоезд. Местные фанаты построили. Такой же паровой трактор, обшитый стальными листами, а за ним – вереница броневагонов. И в каждом – пулемет. Англы делали такие во время Англо-бурской войны. Так, может, и нам?..
Олег Иванович остановился и оглянулся. Механизм стоял там, где они его оставили, только теперь великолепный агрегат выглядел как-то потерянно. Курт Вентцель терпеливо ждал, пока русские гости налюбуются наконец на рутьер и изволят отправиться вслед за ним. Нетерпения он не выказывал, но, судя по тому как нервно теребил в руках трость, задержка раздражала его. Олег Иванович еще раз окинул взглядом паровик и повернулся к инженеру:
– Скажите-ка, герр Вентцель, а железнодорожные шпалы и котельное железо в вашем хозяйстве есть?
Курт вошел в комнату. На ходу он вытирал руки куском замызганной ветоши; на щеке у инженера чернел мазок то ли машинного масла, то ли какой-то жирной копоти. Вместе с ним в помещение ворвалась волна шума – грохот клепальных молотков, визг пилы по металлу, скрежет, мерное уханье арабских рабочих, ворочавших что-то под гортанные выкрики десятника.
– Итак, господа, – Вентцель аккуратно сложил ветошь и засунул ее в карман рабочей тужурки, – работы идут по графику. Один вагон заблиндировали; второй заканчиваем обшивать шпалами. Рубка рутьера заделана листами котельного железа, вокруг котла сейчас крепят решетки – чтобы удерживать мешки с песком. К утру все будет готово.
Сидящие за столом закивали, Вентцелю сунули в руки стакан с чаем. Он принял его обеими руками и принялся пить – жадно, захлебываясь; манера эта совершенно не сочеталась с его подчеркнутой прусской приверженностью к порядку. Олег Иванович обратил внимание, что левая рука немца дрожит: стеклянный стакан выбивал по зубам отчетливую дробь. Соотечественники Курта оставили его, сгрудившись вокруг расстеленных на столе чертежей, и принялись что-то обсуждать. Высокий, похожий на цаплю инженер Вейзман, занимавшийся на строительстве геодезическими работами, громко заспорил с сухоньким, семидесятилетним Штайнмайером – речь шла о том, где поставить единственную имевшуюся в их распоряжении английскую картечницу Гарднера. Ей предстояло стать главным огневым средством безрельсового бронепоезда. Семенов подошел к Вентцелю. Тот допил чай и теперь сидел на самом углу стола – было видно, что он очень устал и борется с соблазном опереться локтями на столешницу и заснуть, не обращая внимания на гомон коллег…
– Трудно, Курт? Может, вам поспать часок? Работы предстоит еще много, да и день завтра будет непростой. Вам следует восстановить силы.
Вентцель словно очнулся, взглянул на Семенова и сразу стал прежним – ни следа усталости, легкое высокомерие во взгляде и прусский орднунг в мельчайшей черточке лица…
– Спасибо, герр Семенофф, в этом нет необходимости. Скажите лучше, уже решено, кто отправится в порт?
– Да тут-то и решать особо нечего, Курт. – Олег Иванович уселся рядом с инженером и открыл блокнотик. – Семеро инженеров, счетовод из конторы – угораздило же его оказаться здесь! – пять женщин, среди них – жена герра Штайнмайера, двое немцев-десятников, ну и турки, конечно. Сколько-то гражданских, из гостиницы, потом уточню. Ну и мы с вами. Да, еще – француз-корреспондент, если, конечно, доживет до утра; мусье сейчас ошивается где-то за стеной со своим фотографическим аппаратом.
– Ну так и добирался бы в порт на своих двоих, раз такой храбрый, – совершенно по-русски буркнул Вентцель. – Только место займет, лягушатник.
Олег Иванович усмехнулся. Инженер, как и полагалось пруссаку, терпеть не мог французов и не упускал случая это показать.
– Дальше. В броневагонах кроме гражданских будет трое турецких офицеров. Оставлять нельзя; попадутся вогабитам – их непременно убьют. Всего выходит человек сорок пассажиров – кроме тех, кто будет на рутьере, это еще семеро. Ну и несгораемые шкафы из конторы – герр Штайнмайер не хочет их здесь оставлять: ценная документация, непорядок…
Вентцель усмехнулся. Штайнмайер, начальствовавший на строительстве, не вызывал у него теплых чувств. Однако обсуждать свое начальство с иностранцем дисциплинированный немец не мог.
– Герр Штайнмайер совершенно прав. Сохранить документацию строительства – наша первоочередная задача… после, разумеется, спасения европейцев. Видите ли, герр Семенофф, в этих шкафах – результаты геодезической съемки на всем протяжении будущей железной дороги. Эти материалы имеются лишь в нескольких экземплярах – и все они здесь, в несгораемых шкафах. Вы просто не представляете, сколько сил и денег ушло на эту работу!
Олег Иванович понимающе кивнул. Компания «Крафтмейстер и сыновья» уже три года вела изыскания для прокладки железной дороги от Басры на северо-запад. До сих пор сообщение между столицей Багдадского вилайета и этим важнейшим морским портом осуществлялось только по реке, посредством пароходов, курсирующих по Евфрату. Немцы чувствовали себя в Басре весьма вольготно – еще в 1874 году они, по заказу османских властей, построили в устье реки Фуо-Боас три артиллерийские батареи. Решение передать заказ на стратегическую железную дорогу немцам, а не британцам, далось трудно, и англичане не оставляли надежд так или иначе взять реванш. Так что к разговорам о том, что к мятежу вогабитов имеют отношение агенты правительства ее величества королевы Виктории, стоило прислушаться.
– К тому же, – продолжал Вентцель, – стальные шкафы принесут определенную пользу. Мы пристроим их вдоль бортов броневагона – и таким образом спрятавшиеся между ними люди получат отличное прикрытие от пуль.
– Это же не сейфы, – поморщился Олег Иванович. – Просто железные шкафы с двойными стенками и засыпкой из песка – от огня. Хотя от кремневых ружей, пожалуй, спасет. Да, простите, Курт, вы, конечно, правы…
Дверь вновь хлопнула, обдав находящихся внутри волной пыли и грохота. В комнату влетел Иван. Мальчик был с ног до головы перемазан копотью, ржавчиной, маслом и пылью. Из карманов жилета-разгрузки торчали мотки проволоки, железяки, ветошь. В подсумках при любом движении брякала железная мелочь. За поясом красовался устрашающих размеров французский ключ[42]; картину дополнял «галан» в кобуре, заткнутой (видимо, от пыли) промасленной тряпкой.
– Герр Вентцель, вас спрашивают. Прости, пап, – поправился мальчик, увидев рядом с инженером отца. – Начали крепить стальную сетку к боковинам котла – и спрашивают, какой оставлять зазор. Да, кстати, я вот подумал – может, этой сеткой заодно и вагоны сверху прикрыть? Сделаем сетчатые крыши, как на танк… как на «Марках» английских[43], ну, ты понимаешь… А то ведь уроды эти наверняка камнями кидаться будут, а вагоны сверху открыты…
Инженер, кивнув Ване, направился к двери, но вдруг остановился и повернулся к Олегу Ивановичу:
– У вас замечательный сын, герр Семенофф. Поверьте моему слову, из него выйдет толк.
Давно я так не уставал. Вернее сказать – «никогда»; марш-броски, которые устраивали нам на страйкбольных выездах, конечно, выматывали, но это была иная усталость. Во-первых, мы точно знали, когда это кончится и можно будет отдохнуть в теплом спальнике, а во-вторых – это было упражнение лишь на выносливость… ну и на крепкие ноги и спину.