Я замер. Чтобы Валентайн добровольно заговорил о своей семье? Но, кажется, он был настроен на откровенность.
– Моя семья очень богата. Я думаю, вы имели возможность выяснить это. Но я не пользуюсь ее ресурсами. Я снимаю комнату у добродушного старика-ученого, она достаточно теплая, чтобы я мог высыпаться, а большего мне и не требуется. У меня есть дело, которому я посвятил себя и которое горячо осудили все члены моей семьи. Кроме бабушки, но она к тому моменту существовала лишь в виде призрака, а потому ее мнение не учитывалось никем – исключая меня. Какое счастье, что и я не учитывал ничьего мнения, верно?
Я слабо улыбнулся, не произнеся ни слова, боясь спугнуть момент.
– Я и в экспедицию-то сбежал от слишком высоких ожиданий моей семьи, которая никак не соответствовала моим ценностям и идеалам. – Валентайн взмахнул рукой. – Да, я понимаю, с учетом всего произошедшего, ценности были сомнительные, однако мещанский взгляд среднего класса на жизнь я воспринимал чем-то вроде проклятия. Тем более призраки рассказывали мне столько интересного. Я регулярно ходил на Хайгейтер и общался с учеными, путешественниками, врачами, исследователями, писателями! Все они казались мне куда более интересными людьми, чем матушкины приятельницы и отцовские партнеры по висту.
– Вы поэтому отправились в экспедицию?
Он кивнул.
– Я хотел увидеть мир. Ну… Увидел. Мне жаль, что я так подвел сам себя – ведь я действительно мог чего-то добиться, став настоящим исследователем, а не мародером…
– Вы были молоды. – Я постарался его утешить. – Кто не делает глупостей в молодости?
– Не знаю, не знаю. Уверен, вы не делали!
Я расхохотался – кажется, с некоторыми нотками истерики.
– Я? Не делал глупостей? Валентайн, вы бы не узнали меня еще пять лет назад!
Валентайн заинтересованно наклонился ко мне.
– Вот так-так, и что же было с вами, дорогой Дориан? Неужели пьянство и разврат?
– Насчет пьянства в точку. Я же рассказывал вам, что жил одно время в Доклендс. Я тогда работал клерком у одного банкира, он был чудовищным скрягой… Я едва сводил концы с концами. Кому нужен был не самый успешный поэт, главным достижением которого было то, что все призраки Итона побывали у него на исповеди?
Валентайн приподнял мое лицо за подбородок.
– Значит, эти призраки получили искреннее прощение и ушли на покой, – прошептал он. – Дориан, именно за эту способность я выбрал вас. За умение беречь искру жизни даже в непроглядной мгле.
У меня пересохло в горле.
Я хотел было ответить что-то, но нас прервал стук в дверь.
– Клиент, – прохрипел я.
Валентайн кивнул и поднялся с кресла, натягивая на лицо привычную вежливую улыбку – слишком искусственную в этот момент.
Нашим новым клиентом оказался пожилой джентльмен весьма располагающего вида. Плотный коричневый сюртук обтягивал плотное тело, в кармане жилета цвета охры болталось погнутое пенсне. Карман топорщился из-за засунутой туда же записной книжки. Пальцы джентльмена были все в пятнах чернил, что наводило на мысль о том, что перед нами ученый, исследователь или врач.
Он закинул шляпу и пальто на вешалку и прошел в комнату. Походка у него была забавная – как будто он делал шаги меньше, чем должен был при его росте, отчего создавалось ощущение, что он семенит.
Моя привычка подмечать такие детали – привычка сугубо рабочая. Сразу определить, кто перед тобой: джентльмен или нищий, скряга или меценат, добряк или обиженный на весь мир несчастный… Все это помогало выстроить свою линию общения с клиентом, и я привык воспринимать это как данность.
Однако сейчас мой взгляд зацепился за лацкан его сюртука, и я замер где стоял. Знак в виде крюка с закругленным навершием блестел в тусклом свете.
– Добрый вечер, добрый вечер, господа. – Посетитель достал носовой платок и протер залысину.
Грузно присев в кресло, он некоторое время оглядывался по сторонам. Видимо, то, что он увидел, его устроило, потому что он довольно улыбнулся, выдохнул и перешел к делу.
– Мне вас очень рекомендовали, господа… Надеюсь, вы мне, э-э… Поможете в одном щепетильном вопросе?
– Конечно! – улыбнулся Валентайн, одним плавным кошачьим движением усаживаясь за стол и подтягивая к себе записную книжку. – Итак, в чем ваша проблема, кто усопший?
– Я, – сказал джентльмен и уставился на нас удивленными круглыми, как у совы, глазами. – То есть сейчас я не усопший… Но рано или поздно стану же?
Он поднял густые темные брови и вопросительно на нас посмотрел.
Я не сдержал улыбки:
– К сожалению, рано или поздно столь скорбная участь постигнет любого из нас.
– Это правда, – деловито согласился джентльмен. – Ох, что же я творю! Как невежливо с моей стороны, к делу перешел, а представиться запамятовал! Простите меня, джентльмены, это все моя ужасная рассеянность, чертовски, знаете ли, отравляет жизнь! Постоянно отравляет!
Мы переглянулись.
– Мое имя Валентайн Смит, – видя растерянность джентльмена, представился мой коллега. – А это Дориан Хэйзел, мой компаньон.
– Наслышан, наслышан! – Посетитель встал с кресла, чтобы торопливо пожать нам руки.
Ладонь у него была влажная от волнения.
– Меня зовут Коул. Профессор Джаспер Уильям Коул. – Он достал визитку из все того же бездонного нагрудного кармана и протянул мне. – Вот моя карточка.
На визитке было написано: «Президент общества египтологов Лондона, профессор Д. У. Коул». Я вздрогнул. Общество египтологов!
В памяти всплыли зловещие слова мистера Блэка про тайное общество: теперь они казались недобрым предсказанием.
Валентайн с напускным интересом скользнул взглядом по тексту на визитке и спросил легкомысленно:
– Общество египтологов? До чего же дошла эта новая мода! Представляете, некоторые клиенты уже просят о похоронах в саркофаге!
Профессор Коул схватился за носовой платок и снова промокнул лысину.
– Мода? – Его брови возмущенно скакнули вверх. – Позволю себе вас поправить: я никогда не поддавался веяниям так называемой «моды», и глубоко осуждаю ее. Будучи верующим христианином и истовым прихожанином церкви святой Марии каждое второе воскресенье, я не могу и представить себе такого кощунства, как похороны в саркофаге!
– Простите за вопрос… – Меня терзало любопытство. – А чем заняты остальные воскресенья?
– Лекциями в Оксфорде, – с достоинством ответил профессор Коул. – Я выполняю работу тьютора.
Тьюторами в университетах называли профессоров, которые не только читали лекции, но и вели дополнительные занятия с учениками, которые писали научные работы. Когда я учился в Итоне, тьюторы были одной из причин досрочного сокращения учебного состава. Их ненавидели, а они пользовались полной своей властью над теми несчастными студентами, что изо всех сил пытались добыть себе путевку в будущее.
Однако профессор Коул был совсем не похож на тьюторов из моего прошлого. Он сохранял серьезный, даже возмущенный, вид, однако в глазах у него плясали смешинки. Я подумал, что студенты, наверное, любят его лекции. И даже ходят на них добровольно.
Была в нем какая-то очаровательная рассеянность, небрежность увлеченного и занятого своим делом человека, которая неуловимым образом располагала к нему каждого, кто проговорил бы с ним дольше пяти минут.
Я вдруг почувствовал не свойственную мне жалость из-за грядущей смерти хорошего человека.
– Что-то не так? – Профессор Коул поймал мой взгляд. – Опять чернильное пятно на щеке? Да что ж такое, клянусь, что перед уходом я умылся.
– Просто задумался о вашей скорой смерти…
– Вы – прорицатель? – Он шагнул назад и упал обратно в кресло. – Я скоро умру?!
– Так вы же сами… – Я окончательно растерялся. – Я вовсе не пытался…
Валентайн рассмеялся, глядя на нас.
– Дориан, Дориан, вы напугали человека! Думаю, уважаемый профессор говорит всего лишь про обычную подписку на похороны!
– Вот! – обрадовался профессор Коул. – Именно это я и имею в виду! Мои приятели были правы, что посоветовали вас как самых понимающих гробовщиков!
Подписка на похороны была довольно распространенным делом в наше время. Поскольку даже обеспеченные люди не всегда могли сразу же раскошелиться на услуги похоронных агентов, особенно если трагедия настигла внезапно, в моду вошла привычка думать заранее о завтрашнем дне.
Теперь всего за четыре пенса в месяц можно было обеспечить себе достойное путешествие в последний путь. Выгода оказалась очевидной для обеих сторон сделки: клиенты доживали отведенное им Господом время безмятежно и не тревожась о будущем, а гробовщики направляли входящий поток монет на похороны гораздо менее предусмотрительных граждан. Ведь даже общественные похороны стоят денег – содержание общего гроба обходится недешево, да и сопутствующие траты…
В общем, хоть это и не было новаторской идеей, принадлежащей светлому разуму Валентайна, мой неугомонный друг тут же подхватил ее и открыл в нашей конторе такую возможность для всех клиентов.
Когда-то, когда мы только начинали общее дело, я недоуменно спросил, что он имеет в виду под «постоянными клиентами». Мол, мы похоронное бюро, а не пекарня. Валентайн тогда щелкнул меня по носу, фигурально выражаясь, напомнив, что в норме люди не живут в одиночестве. А сопутствующие услуги на все время траура еще больше привязывали к нам клиентов, не только финансово, но и эмоционально. На то и был расчет.
Подписка на похороны расширяла поток постоянных клиентов, которые не просто вносили ежемесячную плату, но и обращались к нам. И не только с целью похорон.
В печальные обязанности друзей и коллег тоже входило посещение похорон, поэтому нас часто просили подобрать приличный случаю наряд или украшения. Траур цвел, превращая горе в модное соревнование, и вдовы, да и некоторые вдовцы, просто не могли удержаться от искушения перещеголять других, пока еще живых приятелей и знакомых, собственным богатством, статусом, да и просто красотой.