Я же, день за днем пропадая в конторе, мог надеяться на последние известия только из уст Валентайна, который упорно предпочитал всему на свете Джона Китса. Поэтом Китс, конечно, был великолепным, но, дьявол раздери, он был не в курсе того, что происходило за окном.
Пока я бросал на Валентайна испепеляющие взгляды, которые он успешно игнорировал, инспектор Браун успел опустошить стакан и собраться с мыслями.
– Советую не пренебрегать газетами, – серьезно сказал он. – Времена нынче такие…
– Так ты введешь нас в курс дела или нет? – Валентайн притворялся незаинтересованным, но я видел его острый, сосредоточенный взгляд.
– Само собой. – Браун шумно выдохнул и завозился в кресле. Откуда-то из недр форменного сюртука он извлек газету и зашуршал листами. – Темновато у вас, конечно… Ну да сами потом прочитаете, а меня-то память пока не подводит…
Он откашлялся и продекламировал:
– Убийства на улицах Лондона! Кто этот таинственный безумец и чего ради он так издевается над беднягами? На улицах Лондона все чаще находят тела зверски убитых людей. Но страшен не сам факт убийства! У каждого из покойников что-то забирают. Какую-то… часть тела! Неужели Джек-потрошитель снова вернулся?
Наступило тягостное молчание.
– Могу вас заверить, инспектор, к нам не поступало ни единого такого трупа, – проговорил Валентайн сквозь стиснутые зубы. – Поэтому мы не можем предоставить вам никакой информации.
– Да и не могло поступить: все тела еще в полицейском морге, – потряс газетой инспектор. – Я скорее надеюсь выслушать ваши предположения относительно происходящего. И оставлю вам список фамилий, все жертвы опознаны. Может быть, кто-то из них заключал с вами контракт.
Список перекочевал из его кармана в карман сюртука Валентайна.
– Конторские книги я буду сверять на свежую голову, – пояснил он. – Нехилую ты нам задал работенку, но если есть какие-то ниточки…
– А вы сделаете запрос в Лондонскую похоронную компанию? – уточнил я.
– Само собой, только уже официально, через Скотленд-Ярд. С вами-то я так, неформально, зашел проведать друзей в ненастное время…
Валентайн хмыкнул.
Я же задумчиво озвучил то, что не давало мне покоя:
– Вы сказали, что у убитых забирают органы. Какие именно? Если мы вспомним дело Джека-потрошителя, должна быть какая-то система…
– Системы нет! – взмахнул руками инспектор. – Мы первым делом подумали, что это снова потрошитель, но в жертвах нет решительно ничего схожего. Во-первых, Кожаный фартук[12] убивал только женщин, как вы можете помнить…
Это была правда – жертвами его были женщины легкого поведения, живущие в трущобах. К тому же, по официальной версии, он остановился на пяти трупах и исчез, а его личность так и не была доподлинно установлена.
Инспектор Браун продолжил:
– Три жертвы за две недели – это был бы перебор даже для уайтчапельского убийцы. Он как-то знал меру и держал себя в руках. А тут… Троих мужчин, взрослых, здоровых, согласно медицинскому заключению, превращают в черт знает что, господу неугодное!
– Здоровых? – вкрадчиво уточнил Валентайн.
– Совершенно, – подтвердил инспектор. – Никто из трех жертв не был подвержен вредным привычкам, не злоупотреблял морфием, не посещал курильни и не был серьезно болен!
– Интересно… Вот и первая общая примета.
Меня передернуло. Я представил фигуру, сотканную из мрака, пристально наблюдающую за соблюдающими моцион джентльменами и работягами, стремящимися следовать советам докторов и продлить себе жизнь… У таинственной фигуры в моем воображении был огромный нож, сверкающий под лунным светом, который она вознесла и…
– Дориан! Дориан! Вы в порядке? У вас взгляд отсутствующий? – Валентайн помахал рукой у меня перед глазами.
– Да, я просто подумал, что веду трезвый образ жизни. – Я усмехнулся.
Валентайн и Браун расхохотались.
– Тогда вам надо быть осторожнее! – наставительно сказал инспектор. – А то у тех несчастных забрали очень важные для жизни части!
– Какие? – Валентайн подбросил в руке опустевший стакан и потянулся за бутылкой.
Я пожалел, что не позаботился вовремя о том, чтобы обеспечить себя чаем. Сейчас никакая сила не заставила бы меня уйти в комнатку для отдыха, где была небольшая кухонька, и отвлечься от разговора с инспектором хоть на мгновение.
– У одной жертвы отсутствует язык, – принялся загибать пухлые пальцы Браун. – При этом, несмотря на довольно грязный способ убийства – мясницкий топор – сам язык удален предельно аккуратно. Точно патологоанатом нанял громилу из Ист-Энда.
– Это… весьма необычно, – задумчиво сказал Валентайн. – Если бы тело хотели забрать в анатомический театр, с ним бы, наоборот, обращались аккуратно.
– Истина! Но ведь его бросили в канаве. – Глаза инспектора Брауна расширились. – Его нашла кухарка, утром выносящая ночные горшки… Ох, какая ужасная смерть.
Мы переглянулись.
– А где это произошло? – уточнил я.
Инспектор Браун назвал место. Почти на границе Уайтчепела, слишком далеко от нас, чтобы несчастный призрак мог выть у нас под окнами, даже если бы очень захотел. Впрочем, мы всегда могли попробовать осмотреть место происшествия или полицейский морг: порой призраки предпочитали оставаться на месте смерти или не покидать своего тела до последнего.
– Второй труп – что еще интереснее! – убит вообще другим способом. – Браун поморщился. – Его задушили! В подворотне. И бросили там, но при этом вскрыли бедняге брюхо и забрали печень!
– Это что за орел такой? – Валентайн поперхнулся виски.
– Вот и мне хотелось бы знать, но наш бедняга не Прометей, и печень не отросла.
– А печень удалена так же виртуозно, как язык? – решил уточнить я, заранее зная, что ответ не придется мне по вкусу.
Инспектор кивнул.
– Та же ситуация – с телом обращались как с куском мяса на раздачу, и при этом очень аккуратное удаление.
– Может, они продают это тем безумным ученым, которые пытаются приращивать людям конечности или собирать новых? – спросил Валентайн, глядя на меня сквозь бокал.
Меня передернуло.
– Как чудовищно…
– И не лишено логики, – покачал головой Браун. – Но зачем тогда бросать все остальное тело? Ведь здоровые мужчины! Можно же забрать хоть все внутренности.
Не без содрогания я с ним согласился.
– Что ж… Подозреваю, что третий труп примерно такой же?..
– О да. – Тыльной стороной ладони Браун вытер лоб. – Ему повезло как утопленнику. В прямом смысле, паренька притопили в Темзе. И у него забрали почки. Мы даже не сразу обнаружили, знаете ли, что кое-чего не хватает…
– Кошмар, – выдохнул я. – Вы уже нашли родственников?
– В процессе, потому и нужны ваши сведения…
– Будут тебе сведения, – проворчал Валентайн вдруг. – Но ты должен пустить нас в морг.
– Зачем? – нахмурился инспектор.
– Чтобы мы попробовали допросить хоть кого-то из них. И дай нам точные координаты всех мест преступлений.
Браун промолчал, глядя на него исподлобья.
Валентайн нехорошо усмехнулся.
– Ты пришел к нам не потому, что мы гробовщики, а потому что медиумы. Но чтобы мы работали как медиумы, ты должен обеспечить нам условия. Правда, Дориан?
Опять он меня втягивает!
– Сотрудничество со Скотленд-Ярдом – долг любого гражданина Великобритании! – положив руку на грудь, патетично заявил я.
Напряжение схлынуло, Валентайн рассмеялся, а взгляд инспектора Брауна потеплел.
– Ваша правда, я оставлю всю информацию… Ух, темно у вас, как в гробу, дайте света.
Я принес свечу и подержал ее, пока Браун делал быстрые заметки в своей записной книжке. Вырвав страницу, он передал ее мне.
– Сначала осмотрите все, а потом явитесь под вечер в Ярд, постараюсь придумать, как вас провести. Будет лучше, если к тому времени у вас будут на то основания!
– Хотел бы я тебе это пообещать, – буркнул Валентайн.
Мы разошлись в тишине, подавленные тяжелыми мыслями.
Дойдя до дома, я подумал, что хотел бы обсудить новости с мистером Ч. М. Блэком, но глаза слипались, и сил хватило лишь на то, чтобы добраться до спальни и упасть в кровать и провести ночь, к счастью, без единого сновидения.
Утром привезли тело бедного Оливера Эверли.
Я зашел в могильник, чтобы посмотреть на человека, о котором не переставал думать с момента появления на пороге мистера Нетеркотта, и замер на пороге. Признаюсь, увиденное меня ошеломило.
У мистера Эверли было лицо с картины Боттичелли. Нежные ангельские черты должен был подсвечивать легкий румянец, но даже серая бледность не лишила его очарования. Он выглядел так, словно вот-вот должен был проснуться. Длинные ресницы словно готовились дрогнуть, открывая глаза – наверняка светло-голубые. Или зеленые… Завиток каштаново-рыжих волос кокетливо упал на лоб. Губы чуть приоткрыты – точно он просто спит, словно его рука художника, с навсегда въевшимися в подушечки пальцев следами краски, туши и чернил, задела проклятое колесо чьей-то прялки и теперь он ждет, кто и когда расколдует его.
И лишь небольшое отверстие у виска и запекшаяся кровь напоминали о том, что ангел, лежащий на холодном столе, был мертв.
Мистер Эверли застрелился.
И как иногда бывает, пуля не изуродовала часть лица или черепа, а лишь осталась внутри, подарив мертвецу удивительное умиротворение. Точно смерть не пугала его, а была тем, чего он жаждал больше всего на свете.
– Что же вы за загадка, мистер Эверли, – пробормотал я, рассматривая его лицо.
– Любуетесь? – спросил Валентайн, прислонившись плечом к дверному косяку. – Я уже вызвал ван Доффера, но ему тут почти нечего делать.
– Замаскировать след, подкрасить лицо, чтобы кожа смотрелась более живой… Нет, ему тут достаточно работы, – возразил я. – В конце концов, его близкие не должны видеть…
– Его близкий – Нетеркотт, – решительно и зло возразил Валентайн. – И он все уже видел.