Прошла через большой зал заполненный людьми, по ступеням, вошла в приемную.
– Я к Рудольфу Валерьевичу, – сказала я.
– Вам не назначено, – даже головы не повернула секретарша.
– Скажите ему, что это Мира. Из отдела кадров.
Вот теперь она на меня глянула, и очень подозрительно. Подняла телефонную трубку. Сказала несколько фраз. Удивительно – но сработало. Я и сама не верила, что получится.
– Мира, – расцвел в улыбке босс, так, словно мы с ним лучшие друзья.
– Я увольняюсь, – заявила я. – Отпустите меня без отработки, мне ещё пригодится моя трудовая.
– Почему? Вам не нужны деньги?
– Тех, что вы мне заплатили за то, что я обслуживала вашего партнёра, мне хватит на первое время.
Он снова улыбнулся. Всё эта сволочь понимала. Не могла я здесь больше работать. И потому, что здесь персонал подкладывают под нужных людей. И потому, что компания связана с Тимофеем. Я шла на большой риск, но не могла иначе.
Нужно было сразу уходить. Сразу, как только возникла эта ситуация. Словно попавшая в капкан лисица отгрызть себе лапу и уползти. Всех денег не заработать.
– Хорошо, – вдруг согласился он.
Слишком быстро, настолько, что это вызвало подозрения. Но через час я вышла из офиса со всеми своими документами. И в трудовой написано, что я ушла по собственному желанию, а это и правда важно для меня.
Тимофей не пытался дозвониться до меня с других номеров. Он не караулил меня у квартиры – его словно не было. Забыл про меня. А может мне просто приснился ужасный сон.
Быть днем в квартире и без Ники – редкость. Я вечно торчала на работе, и бывала дома только в выходные. А сейчас вдруг ощутила непонятный прилив сил. Включила музыку и за три часа отмыла квартиру. Сходила в душ. Приготовила нам с Никой ужин. И все время думала. О Нике. О Тимофее. О деньгах. Денег, что мне по сути заплатили за секс, было порядком. По моим меркам даже много. Возможно, мне не придётся брать кредит, учитывая накопленное, мне хватит. А работу я начну искать на этой же неделе.
Возможно, я обманывала, просто успокаивала себя, но так и правда становилось легче.
Вечером поехала за Никой. На душе – почти покой. Из машины вылетела, даже по сторонам не глядя.
– Мира, – окликнул меня мужской голос.
И сразу, как ушатом холодной воды обдало. Слишком резкий переход из умиротворенного состояния к животной панике.
– Что ты тут делаешь? – обречённо простонала я.
– Тебя жду, нам поговорить нужно. Сегодня, сейчас.
Щелчком выбросил сигарету, шагнул ко мне из тени здания и я поняла – все, что я нафантазировала, просто глупые мечты.
Глава 20. Тимофей
В её глазах был страх. Но она не просто меня боялась. Не за себя. За ребёнка. Смотрит, то на садик, то на меня, а во мне ненависть к ней борется с жалостью.
– Уходи, – в тщетно попытке попросила она.
– Нет.
Никогда ни одна женщина не избегала столь настойчиво моего общества. Теперь я верил в то, что девочка моя, все больше и больше.
– Я ездил домой.
– Мог бы не утруждать себя возвращением, правда.
– Моя прабабушка была альбиносом.
Молчим. Смотрит куда-то в снег у своих ног, не на меня. Немая пауза длится невыносимо долго, и кажется, даже воздух звенит от напряжения.
– И что дальше? – подала голос Мира.
– Дальше экспертиза ДНК и тебе её не избежать.
Снова молчание.
– А сейчас?
Что я мог сделать сейчас? Запихнуть в машину женщину, которая меня ненавидит и ребёнка, который меня не знает, и увезти их в счастливое утопичное будущее? Бред, дикая, неуместная фантазия.
– А чего бы ты хотела?
– Я хочу, чтобы ты уехал. Мне…, – и признается вдруг, – мне страшно. Я не хочу, чтобы Ника тебя видела. Пожалуйста.
Проглатываю горькую пилюлю. Насколько она меня знает? Она и правда верит в то, что я применю насилие прямо здесь, на улице, перед детским садом?
– Я уйду. Сейчас. Но вернусь, ты же понимаешь? Советую тебе разблокировать мой номер. И не пытаться прикрываться своими любовниками.
Теперь она зла на меня, сколько эмоций за такое короткое время.
– Сейчас уходи, – бросает она.
Я остаюсь один возле её маленькой красной машинки, и похоже, выгляжу нелепо, на меня косятся прохожие. Мира не оборачивается. Я сажусь в свой автомобиль, отгоняю его в сторону так, чтобы красная машина хорошо просматривалась. Жду.
Мира выходит минут через десять. Замирает, тревожно смотрит по сторонам. Не находит меня, идёт, и кажется, в любой момент готова убежать обратно, под сомнительную защиту детского садика.
Дочку ведёт за руку. Та явно тараторит что-то, но с такого расстояния мне не разобрать слов, так же, как я не вижу выражения детского лица. Мне все интересно. О чем она рассказывает? Насколько абсолютна детская любовь?
Красная машинка трогается с места и я не еду за ними, я обещал. Остаюсь на месте, закуриваю. Долго думаю, и о своей бывшей жене, и о её дочке. Господи, уму непостижимо, это возможно и моя дочка. Мысль слишком невероятна, она не укладывается в моей голове. Она настолько масштабна, что просто рушит все, погребая под собой осколки всего того, что было ранее.
Мой номер в отеле пуст, я уже почти привык к тому, что в гостиной бурлит жизнь. Принимаю душ, такой горячий, что едва терплю. На столе стоит бутылка виски, но я заказываю кофе. То, что происходит со мной, слишком глобально, алкоголь лишь усугубит. Я боюсь сорваться, поехать к Мире и все испортить окончательно.
И я совершенно не знаю, что буду делать, если девочка и правда – моя дочь. Одно знаю, жить, как прежде я уже не смогу.
Звонит телефон, Лиза. После некоторого сомнения я беру трубку.
– Тиииим, – просит она. – Возвращайся домой. Без тебя скучно, здесь все тупые.
– Я занят, у меня некоторые дела.
– Да какие? – удивляется она. – Сделка заключена, тебе вовсе не обязательно сидеть там и контролировать каждый шаг, у тебя для этого специальные люди есть.
Лизы много в моей жизни. Порой слишком. Иногда я откровенно ее избегаю, но лгать ей сейчас тоже не хочу.
– Я встретил Миру.
– Что?
– Я встретил Миру, – спокойно повторил я.
Лиза переваривает информацию, медленно текут секунда за секундой.
– Я надеюсь, ты не повторяешь прошлых ошибок?
– Дело в другом.
– И?
– У Миры ребёнок. Скорее всего, этот ребёнок мой.
Крепкое словцо, зачем щелчок зажигалки – курит.
– Ты же не будешь верить ей на слово? Ты вовсе не обязан из порядочности обеспечивать детей от её прошлых связей.
– Она говорит, что ребёнок не мой.
– Тогда в чем дело, Тим?
– Я чувствую.
– Чувствуешь, Тима? – вдруг кричит она. – Да ты вообще на это способен? Господи, как я устала от всей этой херни!
Сбрасывает звонок, я равнодушно выключаю телефон. Ложусь на постель. Смотрю в потолок, но меня интересует вовсе не идеально ровная белая поверхность. Я думаю о том, что я отец. И я и правда, чувствую это.
Глава 21. Мира
Ника жалась ко мне весь вечер, как котенок.
– Хорошо дома, – удовлетворенно вздыхала она. – Ты почему не радостная?
Я улыбалась и говорила, что все хорошо, а на душе скребли кошки. Мне придётся согласиться на экспертизу, выхода нет. Я хотела бы радоваться мелочам, например тому, что Бессонов не устроил сцену возле садика, но не выходило. Я не знала, как он себя поведёт, когда узнает. И Мишке я не звонила, я ужасная трусиха, мне не хватало сил даже на сообщение.
Я несколько раз брала в руки телефон. Не Миши ради, нет. Бессонов прав, нужно его разблокировать. Если я это не сделаю, он придёт сюда. На расстоянии решать вопросы легче. Но я боялась, что он позвонит сразу же. И мне придётся с ним говорить.
Ночью я снова плакала. Старалась тихо, чтобы не разбудить дочку. Она бы точно меня пожалела, но миллиона вопросов было бы не избежать. Я чувствовала себя попавшей в западню и выхода из нее не было.
Я упаду в колени, вдруг мрачно решила я. Я понимала, что не могу бодаться с Бессоновым. Он, черт его побери, богат и властен. Он сильный. Если он решит забрать у меня Нику, его никто не остановит.
Я буду его умолять. Ненавидеть и умолять. Буду просить хотя бы в честь того, что у нас было. О, какая у нас была красивая любовь! Ну и пусть сплыла, была же… Он не может забыть, он помнит, иначе бы не возникло всей этой ситуации. И я, сука, я готова спекулировать старыми чувствами. На все готова.
Я не могу представить себе жизни без Ники. Она мой якорь, она и есть моя жизнь, снежинка моя. Я думала об этом и ревела снова, и снова.
А утром меня ждало сообщение. "В восемь вечера приедут из лаборатории. Будь дома".
Он не позвонил, передышка была очень короткой. Иногда я думала схватить Нику в охапку и бежать куда глаза глядят, но реализм и рационализм меня останавливали. Тогда, в тот раз, я смогла убежать, потому, что была бывшей. Я была просто шлюхой, он вычеркнул меня из жизни и не искал меня.
Если бы захотел, нашёл бы через пару часов. А теперь, когда у меня его ребёнок, пусть он и не в полной мере в это верит, никто мне сбежать не даст.
– Давай останемся дома, – попросила я. – Будем валяться на кровати весь день, смотреть мультики и есть пиццу.
Я хотела этого спокойного дня. Когда мой ребёнок только мой. Я не хотела отпускать её в сад. Вечером произойдёт неизбежное, а сейчас она моя только…
– Нет, – категорично покачала головой Ника. – Я хочу в садик, там же весело, мам.
Я её понимала, одна испуганная и всю ночь ревевшая мать подружек и даже Толю не заменит. Я не ревновала свою дочь к друзьям, это было бы нелепо. Но мне так хотелось надышаться ею…
– Тогда вечером пойдём в ресторан! – объявила я.
Утром нервно оглядывалась, отводя её в сад. Весь день слонялась по квартире, ничем не в силах себя занять. Пыталась просматривать вакансии, но просто не понимала, что читаю. Весь день просто металась из угла в угол и выдохнула только когда увидела Нику в саду.