Я дотрагиваюсь пальцем до его скулы, провожу вдоль линии бороды.
Если бы он только мне принадлежал! Если бы он только был моим! Я бы смогла его полюбить. Я бы смогла стать ему верной и любящей супругой.
Он спрашивал меня, родила бы я ему ребенка? Да. Родила бы.
Но, увы. Он не мой. Не принадлежит мне. Он принадлежит своей первой супруге, и у них двое детей.
Харитонов улыбается, еще не успев открыть глаза. Хватает меня за пальцы, и подносит их к губам. Целует их, и открывает глаза.
— Это — лучшее утро в моей жизни! — произносит он.
— Да? — удивляюсь я. — И чем же оно лучшее?
Вместо ответа, Харитонов тянет меня к себе, и накрывает мои губы своими. Я понимаю, что он хочет продлить вчерашнее безумие. И, самое плохое, что я тоже этого хочу!
Мы никуда не спешим, занимаясь утренней любовью. Это так волшебно, что не хочется, чтобы волшебство закончилось.
После, мы идем в душ, а потом завтракать. Стол накрыт, но Ибрагима нигде не видно.
Я вижу, как отношение Константина ко мне поменялось. Он смотрит на меня по-особенному. Сидит, рассматривает меня. Даже засмущал этим.
— Константин Романович… — краснею я.
— Ешь, Валя. Ты такая красивая, непосредственная…
— Константин Романович… что же мы наделали…
— Провели первую брачную ночь? — усмехается он. — Ты об этом?
— Ну, вы же знаете, как на самом деле…
— Хватит выкать, Валя! — просит муж.
— Что⁈ А как мне?
— Как к мужу. — отвечает он. — Не в девятнадцатом же веке живем! Я с тобой давно на «ты», а ты церемонии разводишь.
— Ну как же я раньше вам тыкала бы?
— Просто. — отвечает он.
Мне дико это слышать. В первые дни тыкать ему я бы точно не смогла.
— Иди ко мне!
Я подсаживаюсь к нему ближе, он приобнимает меня.
— Ну, скажи, Костя…
— Костя? — удивляюсь я.
— Да, Костя. Мое короткое имя.
— Костя… — медленно произношу я.
— Ты!
— Ты…
— Вот, сказала ведь! — улыбается Константин. — Я хочу, чтобы ты была со мной на «ты», и называла, Костей.
— Но зачем вам это…
— Опять выкаешь!
— Ох… зачем тебе это? — с трудом произношу я.
— Вот, так-то лучше. Ты и так молоденькая совсем, на двадцать лет меня младше, так еще и выкаешь. Я себя старым ощущаю.
— Костя… Костя… — повторяю я, и смеюсь.
Мне дико так его называть, и тыкать ему. К этому я не готова. И смех как защитная реакция.
Костя ловит меня, целует.
— А что дальше, Костя? — спрашиваю я, и тут в кухню, без стука вбегает Ибрагим.
— Прости, господин! — опускает он глаза, чтобы дать мне время отскочить от мужа, и отсесть на приличное расстояние.
— Что, Ибрагим?
— Там… твоя жена приехала…
— ДА⁈ — удивлен Костя, а я просто шокирована.
— Госпожа Амалия. — подтверждает Ибрагим.
У меня в глазах темнеет. Только у нас с Костей стало все налаживаться, как эта жаба прискакала…
Глава 19
ВАЛЕНТИНА
— Ну, пусть войдет, коли пришла. — хмыкает на это Костя.
— Мне… уйти? — спрашиваю я его.
— Нет. — Костя пересаживается в инвалидное кресло.
Интересно… При мне его было не усадить, а для бывшей жены без напоминаний садится.
— Не хочу, чтобы ты что-то додумывала. — поясняет Костя.
Что я должна додумывать? Это получается, что, Костя… считается со мной?
Амалия влетает, как ураган.
Отталкивает меня со своего пути, и подбегает к Харитонову.
— Костя, милый, любимый… жив…
Она открывает для него свои объятия, но… спотыкается.
Глаз ее натыкается на инвалидное кресло.
— Костя… — голос ее срывается. — ты…
— Ну, здравствуй, Амалия. — хмыкает Константин. — Какими судьбами?
Амалия так и не подошла к нему близко, будто инвалидное кресло стало для нее непреодолимым препятствием.
— Как ты узнала, что я жив?
— Да я чуть с ума не сошла! — с упреком визжит его бывшая.
— Что, уже денежки мои мысленно пересчитывала, да? — прищуривается Костя.
— Нет, что ты, милый, конечно, нет! — начинает юлить она.
— Отвечай господину! — вдруг грубо приказывает Ибрагим.
Со мной Ибрагим никогда не разговаривал в подобном тоне. Глаза Амалии расширяются.
— Что, голос прорезался? — пытается она задеть помощника Кости.
На это Ибрагим лишь небрежно поправляет карман брюк, где явно притаился ствол.
Амалия сглатывает от страха.
Оглядывается на меня.
— Вы что, все здесь попутали, да?
— Это ты попутала! — отрезает Костя. — говори, как узнала, говори, что надо, иначе прикопаем тебя тут.
— Как ты можешь такое говорить, Костя⁈ Я же мать твоих детей…
— Детей заберу. — отвечает муж. — Сам их воспитаю, получше тебя!
Амалия снова напарывается на холодный взгляд Ибрагима, обдает неприязнью меня.
— Костя, я не знаю, кто это… Но мне поступил анонимный звонок с неизвестного номера. Голос, сгенерированный нейросетью, сообщил мне, что ты, и твоя крыса…
— Еще раз что-то скажешь про Валентину, закопаю! — обещает муж.
— Костя… что происходит… — начинает снова прикидываться испуганной Амалия.
— Говори дальше, хватит ломать комедию.
— Пусть она выйдет! Я с тобой хочу поговорить… — Амалия снова зыркает на меня — пошла вон отсюда!
— Никуда я не пойду! — спокойно отвечаю я, и нагло смотрю ей в глаза. — Я останусь рядом с мужем.
Костя одобрительно кивает мне.
— С каким мужем! Костя — мой муж! А ты здесь — никто! Шлюшка! Вот ты кто!
Костя кивает Ибрагиму. А тот, просто в один прыжок хватает Амалию за шею. Причем перчаток, как при прикосновениях ко мне, помощник не надевает.
Амалия начинает задыхаться, кашлять. Ибрагим отставляет ее в сторону и отпускает.
— Еще одно слово в сторону моей жены, и будешь навсегда покоиться в лесу около дома. — заявляет Костя.
Амалия хватает ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.
— Дальше говори! Тебе позвонило номер, и?
— Голос сообщил мне, что ты и… она… живы, и что вы скрываетесь в этой глуши… Я сразу поехала к тебе… ведь я так люблю тебя, милый!
— Если бы любила, — хмыкает Костя, — то не выставляла бы меня полным идиотом, когда заставляла меня жениться и разводиться!
— Ты… в инвалидном кресле теперь?
— Да! Я — инвалид! — не моргнув глазом отвечает Костя. — Не смогу ходить!
Видно, как Амалия меняется в лице.
— Ну как, примешь обратно инвалида? — прищуривается Костя.
— Я… — мешкает Амалия, — я…
— И где же вся твоя неземная любовь? — интересуется Костя. — Или ты только меня здорового и полного сил любишь? Больного, сидячего инвалида ты даже обнять не соизволила…
— Вот именно! — уязвленно орет Амалия. — Так тебе и надо! Сколько издевался надо мной, а я терпела! Теперь тебя парализовало, чему я очень рада! Что, пипирка тоже не работает⁈ Кому ты теперь нужен, слабак!!!
Я вижу, как Костя бледнеет. Я вижу, как он ломает подлокотники кресла сжав их железной хваткой от злости.
Я подхожу к нему, и просто обнимаю его. Целую. Шепчу ему:
— Мне… мне ты нужен! В любом виде! И здоровый, и больной! И в горе, и в радости…
Костя внезапно успокаивается. Обнимает меня в ответ.
— Вот и вся разница между любовью и потреблядством! — говорит Костя.
— Господин, разреши? — спрашивает Ибрагим, кивая на Амалию.
Костя кивает, Амалия взвизгивает, но Ибрагим не успевает ничего сделать.
Дом наполняется криками и выстрелами.
Амалия визжит, я продолжаю обнимать мужа.
— Ибрагим, за Валю головой отвечаешь! — приказывает Костя.
— Понял, господин! — мгновенно реагирует Ибрагим.
В руках у Ибрагима, как по волшебству оказывается перчатки. Он надевает их за доли секунды, и вот я уже в его руках. Все происходит молниеносно. Он буквально выводит меня из-под пуль, прикрывая собой.
Мне очень страшно за Костю. Я кричу.
— Не кричи, госпожа. — просит Ибрагим. — Господин справится. Он из разных передряг выскакивал. У него с ногой беда, если бы не это, он бы сам тебя защитил.
Ибрагим выводит меня на улицу, и мы с ним, пригнувшись, бежим в лес.
Глава 20
ВАЛЕНТИНА
За нами погоня.
Три выстрела.
Ибрагим стреляет почти не глядя, и не оборачиваясь. Я едва выглядываю за его широкую спину, и вижу, как три мужика падают в снег, заливая его кровью.
— Не смотри, госпожа! Девочкам на такое не следует смотреть.
Он подхватывает меня и уносит дальше, вглубь леса.
Еще один выстрел. Ибрагим бросается в сторону со мной, закрывая собой. Стреляет сам. Еще одно тело. Прислоняет ладонь к виску. Черная кожаная перчатка оказывается перемазанной красным.
— Ибрагим… — с ужасом шепчу я. — Ты ранен…
— Царапина, госпожа! — вполне бодро отвечает он.
Снова подхватывает и несет дальше.
В чаще леса прислоняет меня к широкому стволу дерева. Оборачивается.
— Ибрагим…
— Тише, госпожа… — просит он, прислушиваясь.
Мы в полной тишине. Ни порыва ветра, ни скрипа снега.
— Кажется, оторвались. — говорит Ибрагим и оборачивается ко мне. — Как ты, госпожа?
Он так смотрит… с тревогой, с волнением. Такая преданность дорогого стоит.
— Все хорошо. — заверяю его.
Сейчас, когда кураж от погони сходит на нет, я понимаю, что у меня зуб на зуб не попадает. Меня начинает трясти и колотить. От нервов, или от холода, а может, и от всего вместе. Не каждый день такое происходило в моей жизни. Слишком много всего произошло со мной за последние недели. Тут любого человека, даже с самой сильной нервной системой начнет трясти.
Меня же Ибрагим успел вывести в домашней одежде, на ногах у меня легкие кроссовки, в которых я ходила по дому.
Ибрагим стягивает с себя свитер, и натягивает его на меня.
— Грейся, госпожа, через пару часов, если все будет в порядке, потихоньку вернемся.
— Ты… ранен, Ибрагим? Иди сюда, я посмотрю.
— Да, ерунда! — отмахивается он.