Она протянула руку и провела кончиками пальцев по его спине. Это прикосновение было нежным, как трепетание крыльев бабочки, но ей показалось, что они чувствуют одинаково. Он оцепенел и замер. Его оцепенение вызвало у нее усмешку, будто действие поцелуя передалось прикосновению ее пальцев. Никогда прежде она не ощущала ничего подобного и поддалась волшебству этой минуты, молчаливая, полная ожидания.
– Как я могу тебе помочь? Что я могу сделать?
Когда он повернулся и посмотрел на нее, ее рука упала. Он смотрел на нее в тусклом свете свечи, искажавшем его лицо, и так наполовину тонувшее в тени.
– Ты так легко предлагаешь мне помощь! – сказан он. – Почему?
– Ты украл фургон, – сказала она улыбаясь. – И накормил людей, потому что хотел спасти их от голода. Неужели я могу отказать тебе в помощи?
– Ты должна предложить жителям деревни, своим соседям, переселиться в другое место, – отрывисто приказал он.
Она внимательно разглядывала его лицо в свете свечи.
– Ты думаешь, они захотят?
– Думаю, они поступят глупо, если откажутся, – ответил он искренне. – Англичане пришли сюда надолго и решили обосноваться здесь прочно, а жизнь шотландцев здесь станет невыносимой.
Она подошла к ткацкому стану и остановилась, глядя в окно.
– Печальным будет тот день, когда скотт будет вынужден покинуть Шотландию.
– Они могут устроить свою жизнь везде, где захотят, куда бы ни отправились, – сказал он. Он придумал этот аргумент прошлой ночью.
Лейтис повернулась и посмотрела ему в лицо.
– Почему бы тебе самому не поговорить с ними об этом? – спросила она с любопытством.
– Есть причины, – ответил он загадочно.
– Ты не хочешь, чтобы они узнали Йена Макрея? Он смотрел на нее, окаменев от изумления.
– Ты думал, что я не догадаюсь? – Ее забавляло его смятение. – Но ведь все наводит на мысль об этом.
Он вес еще стоял молча.
– Теперь-то ты не станешь этого отрицать, – заметила она со вздохом.
– Нет, – ответил он, и от этого слова ее сердце воспарило до небес.
Значит, не случайно он был так знаком ей, не случайно она чувствовала в нем друга, а от его поцелуя ее сердце трепетало и замирало. Ей хотелось повернуться и исчезнуть вместе с ним во мраке, найти уютное и безопасное местечко и расспросить его о тех годах, что они провели вдали друг от друга.
Она отступила на шаг, потрясенная внезапно пришедшей ей в голову мыслью. Он прожил все эти годы в Англии. Ведь он – наследник английского дворянина.
– Ты один из них, Йен? – Она бросила взгляд на форт Уильям. – Ты один из английских солдат.
– Да разве станет англичанин красть у своих провиант, Лейтис? – Он подошел к ней вплотную. – Разве станет англичанин заботиться о том, чтобы накормить голодных скоттов?
Она покачала головой.
– Тогда поговори с моими соседями сам.
– Тебя они скорее послушают, – сказал он, и это прозвучало убедительно. – Они не вспомнят меня, и у них нет причины довериться мне.
– А у меня есть? – спросила она. – Сними маску.
– Сниму, когда придет время, – ответил он.
Она пришла в смятение: слишком много чувств боролось в ней. Счастье, смущение, любопытство и странная тревога, от которой она не могла отделаться... Но все-таки Лейтис удалось побороть ее. В эту минуту ей было просто все равно.
– Так пойдем? – Она протянула ему руку и улыбнулась ослепительной и счастливой улыбкой, а потом позволила повести себя в часовню и на лестницу, ведущую в подземелье.
Глава 19
– Ты уверен, что не хочешь войти? – Лейтис обернулась к нему у дома Хемиша.
Путешествие в долину заняло много времени, потому что пришлось идти кружным путем. Они не рискнули проскользнуть по мосту через лощину, где их мог заметить часовой.
Им пришлось грести, чтобы пересечь бухту, а потом вернуться туда, где оставался конь Ворона.
– Нет, но я подожду тебя вон там. – Он указал на рощицу.
Лейтис кивнула и направилась к дому Хемиша, оглянувшись еще раз на сгущающиеся тени, прежде чем постучалась в дверь. Он уже исчез из виду. Ее поражала способность Ворона ускользать в темноту и сливаться с ней.
Ответа на стук не последовало, Лейтис толкнула дверь и вошла в темный дом. Засветив свечу на столе, она оглядела комнату. Было не похоже, что жилище обитаемо, не было никаких признаков присутствия здесь ее дяди. Постель заправлена. Нет грязной посуды. Хемиш был чистоплотен, поэтому трудно сказать, долго ли его не было или он просто отлучился на минутку.
Сначала Лейтис подумала, что, в конце концов, Мясник арестовал Хемиша, и при этой мысли она ощутила острую боль. Впрочем, возможно, дяде хватило предусмотрительности и осторожности укрыться там, где его не могли найти. В этом случае ей самой предстояло созвать собрание членов клана.
Но вдруг она услышала свист: веселый мотивчик она знала так же хорошо, как и исполнявшего его свистуна. Хемиш отворил дверь и при виде Лейтис застыл на пороге.
– Все никак не угомонишься, дядюшка! А если англичане повесят тебя? – спросила Лейтис, глядя на волынку, трубы которой спускались у него через плечо.
– А, прекрасная дама Макреев явилась. – Он широко ухмыльнулся. – Значит, тебе удалось улизнуть от Мясника?
Хемиш положил свою волынку на пол, потом постоял, явно колеблясь. Его взгляд блуждал по каменной стене, полу и, наконец, обратился на потолок.
– Он воспользовался тобой, Лейтис? – спросил он. Она почувствовала, как горячая волна залила ее щеки, сменившись вскоре раздражением.
– Не больше, чем тобой, – сказала она отрывисто. – Тебе, дядюшка, как видно, все равно, что я оказалась заложницей по твоей вине?
Она уставилась на его волынку.
– Значит, ты пришла, чтобы снова на меня ворчать? – Он подбоченился, и его лицо исказилось гневом.
– Сомневаюсь, что ты меня послушаешь. – Лейтис старалась скрыть, что уязвлена.
Как странно, подумала она, но именно Мясник сказал ей об эгоизме Хемиша. Она попыталась выбросить полковника из головы, раздраженная тем, что вообще вспомнила о нем.
– Я пришла поговорить с кланом, дядя. – Она шагнула к дверям. – Можем мы все собраться здесь?
– Зачем, Лейтис?
– Я скажу об этом, дядюшка, если ты мне поможешь собрать людей.
Он некоторое время хмуро разглядывал ее, потом кивнул.
– Ты обойдешь восточную часть деревни, а я западную. Так будет быстрее. Раньше начнем, раньше закончим.
Один за другим члены клана оказывались в доме Хемиша. Пришли матери с детьми, старики, опираясь на костыли, молодые люди, уже много повидавшие на своем коротком веку.
Вновь прибывшие приветствовали Лейтис, расспрашивали ее о здоровье и причинах ее появления, исподлобья бросая быстрые и укоризненные взгляды на Хемиша. Тот притворялся, что ему ни до кого нет дела.
Лейтис ждала, пока не собрались все жители деревни.
– Я пришла спросить кое о чем народ Гилмура, – сказала она нерешительно. – Если бы вы могли переселиться в другое место, где-нибудь вдали от Шотландии, вы бы отправились туда?
– Ты хочешь, чтобы народ Гилмура покинул эти места? – Глаза Хемиша превратились в пылающие гневом щелочки. – С чего это ты задаешь такой глупый вопрос?
Он сидел за столом, скрестив руки на груди, и его лицо выражало осуждение.
Лейтис гадала, почему она до сих пор не замечала снедавшей его горечи. Или этих складок вокруг плотно сжатого рта, будто он решил никогда больше не улыбаться, разве что насмехаясь над англичанами. Она поняла, разглядывая дядю, что его действия вызваны не гордостью и не упрямством, а ненавистью, упорной и долголетней.
– Потому что для нас это единственный способ выжить, – тихо ответила она.
– Мы и здесь проживем неплохо. – Голос Хемиша прозвучал хрипло и резко.
Она повернулась к остальным:
– Итак, что нам делать? В конце концов, право решать за вами, а не за Хемишем.
– Как мы покинем Шотландию, Лейтис? – спросил Малькольм.
– Не знаю, – ответила она честно. – Меня только попросили спросить вас об этом. Есть человек, который хочет вас спасти. Он просил меня узнать, что вы думаете.
– Кто бы это мог быть? – спросила Дора.
Лейтис посмотрела на нее и ответила:
– Этого человека вы все знаете. Это Йен Макрей.
– Ах, Йен Макрей? – переспросил Хемиш хмурясь. – Он вернулся в Гилмур, чтобы стать здесь лэрдом? Ему не известно, что клана больше не существует?
– Вот поэтому-то он и хочет помочь вам, дядя. – Она отвернулась от Хемиша, обращаясь к остальным членам клана. – Он говорит, что при англичанах нам здесь совсем не будет житья, и я ему верю. Нам не пережить следующей зимы, если она будет такой, как предыдущая.
Дора молча кивнула.
– Куда же мы отправимся? – спросила Мэри.
– Не знаю, – ответила Лейтис. – Куда-нибудь в безопасное место. Возможно, следует сообща решить, куда нам отправиться.
– Ну, уж конечно, куда-нибудь подальше от англичан, – сказала Ада.
– Туда, где мы сможем оставаться скоттами и не подвергаться преследованиям, – уточнила еще одна женщина.
Лейтис кивнула, благодарная соседкам за поддержку. Может быть, женщины больше поддерживали ее, потому что они кормят младенцев грудью и выхаживают больных? Может, это давало им способность быстрее воспринимать горькие истины? Много ли найдется женщин, которые высказались бы за бунт, если спросить их мнение, если предоставить им право решать? Возможно, это был глупый вопрос, потому что ответ на него не имел никакого значения.
– Печален тот дом, – сказал Питер, – где куры квохчут громче, чем кричит петух.
Дора подошла к нему вплотную и подбоченилась.
– Лучше прятаться в кроличьи норы, чем быть съеденными псами, – сказала она язвительно. – Или ты не заметил, Питер, сколько людей осталось в клане?
– Ну, я не курица, – возразил Малькольм, – но согласен с женщинами. Нам следует покинуть это место.
– Не думал, что когда-нибудь услышу такие речи! – гневно воскликнул Хемиш, сурово глядя на Малькольма. – Это предательство!