Если не хочешь, чтобы вся деревня, включая твою мать, увидела копии этого снимка, предлагаю тебе не поднимать шум.
Я так и поступила.
Но этого было недостаточно.
Однажды я пришла домой и застала маму плачущей в теплице. Пропал Кит Кэт. Хотя мама купила котенка для меня, она любила его так же сильно, как и я. Никогда раньше я не видела ее такой взволнованной. Даже когда исчез папа. Мы сделали все то, что делали другие люди, когда их коты пропадали в Блэкдауне. Это случалось так часто, что я никак до конца не могла понять, зачем нужны все эти написанные от руки объявления, которые люди размещали по всей деревне — ими был увешан каждый телефонный столб на главной улице, — но, как и со многим в жизни, когда что-то происходит с тобой, ты относишься к этому по-другому.
Мы искали на улицах и в лесу, спрашивали соседей, не видели ли они Кит Кэт, и по всему городу развесили наши собственные объявления о пропаже.
И тут на мое имя пришла бандероль.
В ней лежала черная фетровая шляпа, отороченная серым мехом.
По небрежным стежкам и меху я поняла, что это работа Зои, и едва успела добежать до ванной, где меня вырвало.
Славу богу, моя мать ничего не поняла. Она подумала, что я заболела, и разрешила мне не идти в школу. Как только она ушла, я оделась и пошла напрямик через лес к дому Зои. Когда никто не открыл переднюю дверь, пошла к задней, но дома никого не было. Меня посетила безумная мысль проникнуть внутрь, но я не знала как. В самом конце сада стоял старый сарай, и я подумала, что в нем могут быть инструменты, которые можно использовать.
Никогда не забуду кошачьи крики, которые услышала, подойдя ближе.
Дверь сарая, запертую на висячий замок, я открыла, сбив его камнем. Первое, что я увидела, открыв дверь, — внутри все дерево было в царапинах.
Наверное, там было кошек десять, все тощие и голодные. Мне стало плохо, и ноги подкосились, когда до меня дошло, что меховое пальто, которое Зои сшила для Рейчел, вовсе не было искусственным. Я узнала некоторых кошек по постерам о пропаже, развешанным по всему городу, и внезапно перепутанные фрагменты пазла сложились вместе и составили очень безобразную картину. Зои крала домашних питомцев, возвращала их владельцам, если те предлагали денежное вознаграждение, а если не предлагали, оставляла их для своих швейных проектов. Этот кошмар с трудом укладывался в голове, но я знала, что права.
Кошки выбежали из сарая, за исключением одной в углу. Кит Кэт.
Он выглядел худым и испуганным, а на месте хвоста теперь был окровавленный обрубок.
Я взяла его и понесла домой, всю дорогу безостановочно плача. Положила его в переноску, где он будет в безопасности до прихода мамы. Затем поднялась в свою комнату и стала писать письмо.
После того что случилось с Кэтрин Келли, я все время чувствовала себя ужасно. Я считала, что все произошло по моей вине — ведь это я пригласила девочку в тот вечер. Я не знала, правдивы ли слухи о ее самоубийстве, но решила, что если кто и заслуживает смерти, то это я. Я описала все, что случилось, чтобы мама не винила себя, когда найдет меня.
Я собиралась свести счеты жизнью с помощью школьного галстука, но не смогла этого сделать и разорвала записи, бросив их в камин в моей комнате.
Последующие несколько месяцев я занималась только учебой. Я получила высшие баллы за экзамены и выиграла стипендию в школу-интернат далеко отсюда. Это разбило сердце моей матери, но у школы была потрясающая репутация, и она не пыталась остановить меня. Я так и не сказала ей, почему на самом деле захотела уехать.
Пальцы лихорадочно ищут на земле телефон, который я только что уронила в темноте, среди опавших листьев и грязи. Найдя его, случайно включаю подсветку экрана и вижу, что у меня осталось совсем немного зарядки. Нажимаю на кнопку «Контакты», набираю номер Джека и шепчу:
— Возьми трубку. Возьми. Возьми.
Я так удивлена и обрадована, когда он отвечает, что не знаю, что сказать. Затем все слова выскакивают одновременно.
— Джек, это я. Я в беде, и мне нужна твоя помощь. Я знаю, кто убийца. Пятая девочка на этом фото — женщина по имени Кэт Джонс. Она ведущая новостей на «Би-би-си», мы вместе ходили в школу, и там произошла одна неприятная вещь. Это было двадцать лет назад, в день моего рождения, может быть, поэтому. Тут есть дом, не знаю, где, но где-то в лесу. Думаю, она его убила, думаю, она убила их всех и идет за мной. Пожалуйста, поторопись.
— Мисс Эндрюс, это сержант сыскной полиции Пэтел. Джек сейчас ведет машину, — говорит голос на другом конце.
Она произносит это до неприличия расслабленно, словно не слышит, что я только что сказала.
— Мне надо поговорить с Джеком, прямо сейчас.
Я кричу и одновременно плачу. Слышу, как за моей спиной хрустит ветка, но, обернувшись, вижу только зловещую тьму и призрачные очертания мертвых деревьев.
— Мне надо, чтобы вы сохраняли спокойствие, — продолжает голос в телефоне. — Мы направляемся к вам, но нам нужна локация. Вы можете сказать еще что-нибудь о том месте, где вы находитесь? Что вы видите?
Сморгнув слезы, снова вглядываюсь в темноту, но там ничего нет, кроме леса. Я не могу точно сказать им, где нахожусь, потому что не знаю. Вытираю лицо рукавом куртки, поворачиваюсь и вижу кое-что еще.
Она стоит прямо за мной, одетая в белое.
Он
Четверг 01.30
— Анна отключилась, — говорит Прийя.
— Что? Где она? Что она сказала? — спрашиваю я, продолжая вести машину настолько быстро, насколько мне хватает смелости на темных сельских проулках в разгар ночи.
Мы взяли машину Зои. За рулем я чувствую себя более комфортно, но по-прежнему не доверяю Прийе. Она схватила мой телефон, как только он зазвонил, словно не хотела, чтобы я сам ответил. Хотя это может быть из-за скорости — она несколько раз проверила ремень безопасности.
— Анна упомянула лес, — говорит Прийя, держась за борт машины, когда я в очередной раз поворачиваю быстрее, чем следовало бы.
— Превосходно, это очень поможет в городе, окруженном лесами, — огрызаюсь я.
— Я просто пересказываю вам ее слова.
— Это точно была она?
— Да.
— Позвоните техникам, пусть они немедленно установят, откуда поступил сигнал ее телефона. Затем позвоните Анне.
Прийя делает так, как ее просят, но я слышу только одну сторону разговора, который она ведет с кем-то из штаб-квартиры. К концу звонка у нее меняется тон.
— Что такое? Что не так? — спрашиваю я, когда она отключается, но она не отвечает.
Отрываю глаза от дороги буквально на секунду, чтобы взглянуть на нее, а когда поворачиваюсь обратно, прямо перед нами стоит олень. Его глаза сияют в свете фар, огромные рога кажутся смертельно опасными, и он не шевелится. Бью по тормозам, и мне едва удается вовремя увернуться, чтобы не сбить его. Через несколько секунд мы врезаемся в старый дуб.
Сначала мне кажется, что я умер.
— Господи Иисусе, — говорит Прийя, трогая свой затылок, словно ей больно.
— Извините, — говорю я и мысленно проверяю, нет ли у меня повреждений, но ничего не нахожу.
У меня немного болит грудь, и я по-прежнему так крепко сжимаю руль, что костяшки пальцев словно вот-вот прорвут кожу на руках. Замечаю, что олень исчез.
— Все в порядке, я по-прежнему цела, а вы? — спрашивает Прийя.
— Думаю, да.
Она наклоняется почти до самого пола. Сначала мне кажется, что ее сейчас вырвет, но она поднимает свой телефон и набирает номер Анны. Возможно, я был не прав, не доверяя ей, — она пытается помочь мне. Даже сейчас, когда я чуть было не убил нас обоих.
— На мобильном Анны снова сразу же включается автоответчик, — говорит она. — Может быть, села батарейка, или нет связи…
— Или телефон кто-то выключил, — заканчиваю я предложение.
— Есть и хорошая новость. Согласно Гугл-картам, старый дом Кэтрин Келли находится в пяти минутах ходьбы отсюда.
Прийя расстегивает ремень безопасности и снова трогает свой затылок.
— Вы уверены, что в состоянии идти? — спрашиваю я.
— Полагаю, сейчас мы это выясним.
Мы оставляем машину, это мудрое решение в свете помятого капота и мигающих сигнальных огней на приборной доске. Я даже не беру ключи и не пытаюсь закрыть дверь, мы не можем терять время. Прийя на удивление быстро двигается. Она прокладывает нам путь между черными ветками древних деревьев и бежит вперед, словно была здесь раньше и знает дорогу. Моя грудь болит при каждом вдохе. Когда мы въехали в дерево, я ударился о руль и, по-моему, сломал ребро. Мне кажется, что с каждым шагом мое дыхание становится все более хриплым и натужным.
Прийя останавливается прямо передо мной.
— Вы слышали? — шепчет она.
— Что?
— Судя по звуку, кто-то бежит в противоположном направлении.
Слегка выпрямившись, она стоит ровно и совершенно неподвижно, как изумленный олень, которого мы видели несколько минут назад. Но моя коллега сейчас больше похожа на сову: медленно поворачивает голову то в одну, то в другую сторону, а ее большие карие глаза мерцают в темноте. Я ничего не слышу, кроме обычных звуков ночного леса, но вспоминаю, что Прийя — городская девочка.
— Все в порядке, — я пытаюсь ее успокоить. — Вероятно, просто еще один зверь. Нам надо идти.
Она лезет во внутренний карман куртки, вытаскивает пистолет и щелкает предохранителем.
— Ого! Зачем вы это взяли? — спрашиваю я, невольно делая шаг назад.
— Самооборона, — отвечает она, глядя через мое плечо.
Когда я поворачиваюсь — пытаясь одним глазом следить за пистолетом в ее руке, — вижу очертания деревянного дома, скрытого в темноте. Он окружен соснами, которые словно охраняют его от непрошеных гостей. Внутри горит свет, и форма двери и окон немного напоминают лицо со светящимися желтыми глазами.
Мы подходим ближе; сначала я вижу машину Ричарда, принадлежащую съемочной группе «Би-би-си», а затем «Ауди ТТ» Рейчел, припаркованную прямо у дома.