— Мы так и думали сделать, но сначала хотели получить ваше разрешение, — пояснил он.
— Иди и делай, — сказал ему.
Потом снова посмотрел на мониторы.
Лена теперь лежала на кровати, свернувшись в клубок, и обняла колени.
Её тело немного подрагивало. Нахмурился и приблизил её изображение.
Моя девочка плакала.
Вздохнул и покачал головой.
Для всего на этом свете есть определённое место, и всё должно быть на своём месте. Лена сейчас находится именно там, где и должна находиться — в моём доме и рядом со мной.
Сделал ещё пару затяжек и с остервенеем затушил сигарету.
Положил ладони на стол и склонился ближе к мониторам, глядя на приближенное лицо своей девочки.
Красивая… даже когда плачет.
Сжал руки в кулаки, чувствуя, как накатывает возбуждение.
Мне нравилось в Лене всё — и даже эта хрупкость и ранимость срывали мне крышу. Хотелось прямо сейчас броситься к ней в комнату и попробовать на вкус соль её слёз. Хотелось, чтобы она обняла меня за шею, сказала, что хочет меня и покорно раздвинула передо мной свои длинные ножки, а потом сказала бы, что я для неё — весь мир.
Тяжело выдохнул и вернул изображение в прежнее состояние. Отвернулся от мониторов и тряхнул головой.
Хотел дать ей привыкнуть к новому месту, чтобы дней пять перед ней даже не появляться, но, кажется, я погорячился. Моя выдержка не железная. Двух дней, думаю, хватит, чтобы она привыкла. А потом, я начну приручать её.
Трудно держать себя в руках, когда вот она — руку протяни и возьми своё…
Но пока нельзя.
Надел пиджак, сверху пальто и вышел из кабинета.
На глаза мне попалась управляющая моим домом — Анна Петровна. Седая, худенькая, маленькая, но с таким характером и волей, что любой мужчина позавидует.
— Артур Маркович, вы уже уезжаете? — поинтересовалась она хорошо поставленным голосом. — К ужину вас ждать?
— Нет, Анна Петровна, не ждите меня. Я заночую в городе и вернусь через два дня, — сказал ей и спросил: — Моего брата сегодня кормили?
— Да, Артур Маркович, сделали, как вы распорядились. Сегодня закончилось его наказание, и мы как следует, его накормили, дали воды, а потом вымыли его самого и сменили грязное бельё на чистое. — Отчиталась женщина. — Правда…
— Что ещё? — нахмурился я. Терпеть не мог каких-то накладок и неточностей.
— Он снова пытался выбраться и в этот раз до самой кости содрал кожу на одном запястье. Ему удалось освободить одну руку. Мы не стали пострадавшую руку заковывать обратно. Я распорядилась, чтобы приехал ваш личный врач, Марат Львович и подлечил его.
— Почему сразу мне не доложили?! — рявкнул я.
Она чуть поклонилась и произнесла:
— Простите, если провинилась. Но я решила в тот момент вас не беспокоить, так как вы были заняты Еленой Анатольевной.
— Как он сейчас? — спросил более спокойным голосом.
— Как всегда ругается матом и требует вас, — сказал она.
— Пусть требует, — хмыкнул я. — Позвони мне, когда Марат Львович его осмотрит и подлечит.
— Как скажете, — сказала она и снова чуть поклонилась.
— И ещё, — добавил я. — Внимательно смотрите за Еленой Анатольевной, чтобы она и в чём не нуждалась. Понятно? Я приеду через два дня и тогда, подготовишь её к ужину. К моему приезду пусть повар приготовит самые лучшие блюда. Всё в тот вечер должно быть идеальным, понятно?
— Всё сделаю, Артур Маркович.
Кивнул и ушёл.
Я всецело доверял своим людям. Они за меня готовы и жизнь отдать, если потребуется, и никогда не предадут и не сдадут. И это благодаря не только большим деньгам, которые я платил им за молчание, но и за те дела, которые я для них сделал, и делаю иногда.
Преданность людей бесценна.
Сел в свой автомобиль и уехал.
Два дня.
Как, блять, мне удержаться хотя бы день?
* Витамин «Р» — герой имеет ввиду ремень.
Глава 5
Елена
Неоткуда мне помощи ждать — я поняла это спустя два дня.
По телевизору в новостях никто не говорил обо мне, хотя я надеялась, что меня всё же ищут…
Когда опускались сумерки — я подолгу смотрела в окно, и казалось, будто даже луна надо мной смеётся…
Так недолго и сойти с ума.
Из неволи охота было сбежать, но в плену придётся мне сидеть!
Осознание плена сдавливает грудь и нет-нет, но наступают минуты полнейшего отчаяния, и я хочу кричать!
Но дух борьбы в моей душе им не сломить, хоть отчаяние ревущим потоком так и рвётся наружу. Я буду верить и молиться, чтобы моё заточение не продлилось слишком долго…
Кроме просмотра телевизора, завтрака, обеда и ужина, брожения по комнате, бессмысленного чтения книг и сна, мне нечем было здесь заняться.
И я понимала, что Джанабаев сделал так специально. Он изолировал меня, посадил в золотую, но невыносимую клетку, в которой если я продолжу сидеть в таком же режиме, то быстро отупею или сойду с ума, или превращусь в овощ.
Но сегодня всё изменилось.
Меня разбудили посторонние звуки. Во сне я была где-то далеко и чувствовала себя свободной и счастливой.
Но внешние звуки рассеяли волшебство моего сна и я проснулась. Но я не стала вскакивать с кровати и показывать, что проснулась. Сквозь полуприкрытые веки я наблюдала за Анной Петровной.
Она накрывала стол для завтрака.
Перевела взгляд на дверь и вздохнула. Как обычно, дверь караулил настоящий громила — пути к побегу так и не возникло.
— Доброе утро, Елена Анатольевна, — вдруг сказала женщина, не поворачиваясь ко мне, а продолжая сервировать стол. — Я вижу, что вы проснулись и следите за мной.
«Как? У неё что, третий глаз на затылке?!» — подумала про себя.
И раз уж была разоблачена, то не стала дальше претворяться и села в кровати, хмуро наблюдая за ней.
В первый же день, когда она вошла в эту комнату, я молила её помочь мне сбежать отсюда. Я обещала ей, что мои родители щедро её отблагодарят и защитят от Джанабаева. Но все мои мольбы были для неё пустым звуком.
Она лишь отчитала меня и сказала, чтобы я никогда больше себя так не вела и что я удосужилась самой настоящей милости, раз оказалась здесь!
«Они все здесь ненормальные», — подумала я тогда и поняла, что в этом доме не найти мне того, кто мог бы помочь.
Придётся действовать самой.
— Сейчас вы позавтракаете, потом приведёте себя в порядок, и я начну готовить вас к сегодняшнему ужину. В первую очередь, вам нужно чуть-чуть подстричь кончики волос, обновить маникюр и сделать педикюр. Не избежите и эпиляции.
В изумлении я медленно встала с кровати.
— Не поняла, — сказала осторожно. — Что вы имеете в виду?
— Артур Маркович вернётся сегодня к семи вечера. Он ожидает, что вы будете подобающе выглядеть для совместного с ним ужина. Повар уже начал готовить блюда. Я же займусь сначала вами, а потом, подготовлю для вас с Артуром Марковичем комнату, в которую он вас отведёт после ужина.
Сначала я не смогла уложить в своей голове весь сценарий, а когда осознала, особенно после последних её слов, мне стало очень так не по себе.
Сглотнула и пробормотала:
— Анна Петровна, умоляю вас, выпустите меня отсюда…
Я сделала всё возможное, чтобы мой голос не задрожал и не прозвучал слишком визгливо, хотя страх увидеть это животное едва не парализовал меня.
— Елена Анатольевна, я вам уже говорила о вашей просьбе — это невозможно. Если Артур Маркович решит отпустить вас, то он это сделает. Он всегда держит своё слово.
«Сука!»
— Советую вам не терять времени зря. Садитесь и поешьте, а потом идите в ванную. Я приду к вам через два часа.
Неприятная женщина ушла.
Я со злостью посмотрела на сервированный стол, и едва сдерживая рвущуюся наружу ярость, всё же взяла себя в руки и не стала крушить всё то, что мне накрыли на завтрак.
Заставила себя поесть и всеми силами гнала пугающие мысли, которые словно назойливые мухи, лезли и лезли, не давая успокоиться.
«Сегодня он ко мне прикоснётся — это факт», — поняла я с ужасом.
Съела свой завтрак и застыла, глядя прямо перед собой.
Не было никакого желания двигаться.
И вдруг, мой взгляд зацепился за столовый нож и вилку.
Серебряные приборы были хорошо начищенными, блестящими и острыми.
Коварно улыбнулась.
За ужином тоже будут ножи.
Я обязательно прихвачу с собой ножик и когда чудовище по имени Артур Маркович, попытается ко мне прикоснуться — я воткну ему этот нож в его горло!
Пусть захлебнётся своей же кровью!
И тогда, я смогу сбежать и никто не сможет меня остановить!
Сердце бешено забилось.
Мне казалось, что я придумала гениальный план и верила, что у меня всё получится, но…
Не учла я одного.
Я — не убийца.
Елена
После того, как приняла душ, высушила волосы, пришла Анна Петровна и привела с собой мастеров своего дела — мастер по эпиляции; мастер маникюра и педикюра; стилист, визажист.
Мной занимались так, словно я являлась дорогой фарфоровой куклой, боясь причинить даже малейшее неудобство или даже боль.
А Анна Петровна, как Цербер наблюдала и следила за всеми.
Я же несколько раз пыталась намекнуть новым людям, что я в плену.
Шикала, шептала, подмигивала, «делала» глаза, но всё без толку.
А потом, Анна Петровна не выдержала и строго сказала:
— Елена Анатольевна, не стоит предпринимать бесполезные попытки. Все эти люди верны Артуру Марковичу.
Скрипнула зубами и с ненавистью посмотрела в зеркало, в котором отражалась Анна Петровна — самодовольная и строгая, будто тюремщица.
— У вас очень красивое и выразительно лицо, — произнесла женщина визажист. — Только глазки немного припухшие от слёз, но ничего, я всё исправлю.
Я снова взглянула в зеркало. На меня глядела грустная девушка. Глаза не блестели, губы не улыбались, плечи были опущены, и вся моя поза так и говорила об отчаянии.
Вздохнула и почувствовала, как от слёз защипало глаза. Не смогла сдержать солёную влагу.