Его нежеланная графиня — страница 42 из 78

Нортман колебался несколько дней. И все же решил рискнуть.

Он специально отправился к жене с утра, когда та обычно занималась собой. Втирала в волосы и кожу драгоценные масла. Выбирала наряд на день и изводила своими придирками служанок. Девицы сбивались с ног, а особенно нерасторопным, Розмелла щедро отвешивала пощечины.

Он прошел в ее покои через смежную спальню, а не главную дверь.

— Все вон. Я хочу поговорить с виконтессой наедине. — он старался вложить в голос уверенность, которой, увы, не чувствовал. Но и отступить уже не мог.

— Я тебя не звала. — процедила Розмелла, даже не повернув головы. Все ее внимание было приковано к зеркалу.

Нортман еще раз взглянул на служанок. Те застыли, каждая на своем месте, не зная, кого же слушаться.

— Мне нужно повторить свой приказ?

Девицы наконец вняли и выскользнули за дверь. Розмелла взяла со столика гребень и провела им по волосам.

— С чем же ты явился на этот раз? — хмыкнула она. — Цветов я не вижу. Неужели снова жемчуг? Или ты решил расщедриться на янтарь?

— Я пришел сказать, что мой отец уже стар. Рано или поздно я унаследую титул, и первое, что сделаю — разведусь.

Угроза была пустой. Нортман знал, что никогда не пойдет на такой шаг. Но Розмелла не могла этого знать. Гребень выскользнул из ее пальцев и с глухим стуком упал на пол.

— Ты не посмеешь… — прошипела она.

— Посмею. Мой долг — продолжить род. Если ты на это не способна, значит, мне нужна другая жена.

Теперь лицо виконтессы заливала смертельная бледность.

— Но… от меня же тогда все отвернутся. И ни в одном приличном доме меня больше не примут… Как же я стану тогда жить?

— Я полностью верну тебе приданное и даже куплю на окраине столицы какой-нибудь дом. Не беспокойся, голодать и скитаться по улицам ты не будешь.

— Меня все станут презирать!

— Зато ты будешь полностью избавлена от моего общества и семейных уз. Разве этого недостаточно?

Он ушел раньше, чем виконтесса нашлась с ответом. Однако этой же ночью она пришла к нему сама.

— Хорошо. Я рожу тебе наследника, но только одного. И у меня есть условия.

— Говори.

— Как только я стану графиней, я хочу жить в другом крыле.

— Хорошо.

— Ты выделишь мне на личные расходы столько, чтобы хватало и на платья, и на новые украшения.

Нортман пожал плечами.

— Ограничивать в тратах я тебя не буду.

— Я хочу драгоценности от лучших ювелиров. А еще, хочу устраивать здесь балы и принимать гостей.

— Что-то еще?

Розмелла долго думала, прежде чем покачать головой. На большее ее фантазии не хватило.

Нортман кивнул.

— Хорошо. Я все сделаю так, как ты просишь. Даю слово.

Девушка молча стянула с себя сорочку и бросила к его ногам. И выказала полное равнодушие к его прикосновениям. Ни эта ночь, ни последующие, никому из них не доставила особого удовольствия.

Зато стало ясно, почему виконтесса так долго сторонилась супруга. Но Нортман не стал спрашивать, кто был до него. Откровенно говоря, это его уже не интересовало.

К счастью, Розмелла забеременела довольно быстро. И в замке на долгие месяцы установилось что-то вроде мира.

Шумно выдохнув, Нортман снова поднял голову к портрету леди Арельс. Сейчас, спустя столько лет, он жалел, что послушался дядюшку и пригрозил жене разводом. Это было глупо, недостойно и низко.

Да, Розмелла тоже в итоге получила свое. И, кажется, даже была счастлива. Но это не отменяло того факта, что брак оказался неудачным. По большей части из-за того, что был заключен в столь юном возрасте.

Будь они оба старше то, возможно, смогли бы найти общий язык. А так — не срослось.

Старый граф очень ждал рождения внука. И даже намекнул сыну, что позволит тому отправиться на военную службу. А виконтессе вручил кое-что из фамильных драгоценностей, отчего та пришла в восторг.

Все было хорошо, пока в один из осенних дней повитуха торжественно не объявила — «Поздравляю, ваше сиятельство. У вас дочь».

У вас дочь.

Нет, Нортман понимал, что такое возможно. И все же, до последнего надеялся на появление сына. Впрочем, разочарование постигло не только его. Старый граф, услышав о рождении внучки, только плюнул себе под ноги.

— Моим первенцем был сын. И если бы он дожил до этих лет, то подарил бы мне много здоровых внуков. А от тебя нет никакого толка. Ты полное ничтожество, если сумел оплошать даже в такой малости! Вот мое слово, пока у тебя не появится нормального наследника, и думать забудь о военной службе!

Розмелла тоже прохладно отнеслась к дочери. И сразу заявила, чтобы ту не смели приносить в ее покои.

— Тебе нужен был ребенок — забирай! Если няньки посмеют еще раз сунуть ее мне под нос, то я… Я выброшу ее в окно!

— Она же младенец!

— Она может испачкать мою одежду. А еще — слишком громко орет! От ее воплей у меня начинается головная боль!

— Хорошо, я скажу, чтобы тебя не беспокоили. Но девочке надо дать имя…

— Мне все равно, как ты ее назовешь! Она мне не нужна! И ты тоже больше ко мне не приходи, свою часть уговора я выполнила!

Тут Розмелла была права, и было бы бесчестно требовать от нее новых жертв. Поэтому он лично запер дверь между их покоями и, не задумываясь, выбросил ключ в окно. Как бы поставив этим точку.

Лия никогда не узнает, что с первого своего дня никому не была нужна. Даже он сам, первое время не испытывал к ней особых чувств. Просто крикливый младенец, который либо ест, либо спит.

Правда спала Лианна плохо. Частенько вздрагивала и просыпаясь, вновь заходилась в отчаянном плаче. Няньки, пытаясь успокоить ребенка, так его трясли, что однажды Нортман, заглянувший в детскую поздним вечером, не выдержал.

— Дайте ее мне!

— Ох, молодой господин, да не положено же это. Ваш отец никогда…

— Я не мой отец! — видя, что служанка не торопится исполнять приказ, он сам забрал дочь из ее рук. Лианна тут же замолчала и уставилась на него во все глаза. — Я не мой отец. — повторил Нортман, будто пробуя эти слова на вкус. И вдруг почувствовал, что так оно и есть.

А еще вдруг пришло понимание, что ничего хорошего его дочь в этом замке не ждет. Если она переживет две-три зимы, то со временем ее начнут упрекать в том, что она не родилась мальчиком.

Как его самого упрекали за несхожесть со старшим братом, который не дожил даже до рубежа детства.

Чем дольше он смотрел на девочку, тем яснее понимал, что защитить ее может только он один. Чтобы ей не приходилось вздрагивать от резкого окрика или замирать, услышав за дверью детской тяжелые шаги.

Никто и никогда не бросит ей в лицо — «какая же ты жалкая». Никто.

На следующий день он приказал собрать свои вещи и уехал в столицу, забрав с собой и Лианну. Старый граф рвал и метал, но теперь он не имел над своим сыном никакой власти.

Розмелла предпочла остаться в замке, как только услышала, что в столице их ждет не роскошный особняк, а весьма скромная лачуга где-нибудь у городских казарм.

Но он, на тот момент, уже все для себя решил и собирался поступить в число городской стражи. Жить на жалование, продвигаться по службе, растить дочь…

Однако реальность оказалась более суровой, чем это представлялось в мечтах. В первый год жалование стражника было столь невелико, что хватало его, в основном, на еду для кормилицы и съем самой дешевой избы.

Пришлось продать часть своей одежды, много трудиться, голодать. Но именно тогда он вдруг почувствовал, какая бывает жизнь на вкус. От робкого, неуверенного в себе паренька, не осталось больше ничего.

Он сам не заметил, как стал мужчиной. Жестким, резким, не позволяющим никому собой помыкать. Пожалуй, в одном отец был прав. Тот прежний Нортман Арельс, действительно был жалок, раз столько лет не мог постоять за себя.

А летом, когда Лианна делала свои первые, неуверенные шаги, из Актая приехал дядюшка. Эгар очень удивился переменам, поворчал на юную самонадеянность и даже предложил перебраться к нему.

Но зависеть от кого-либо Нортман больше не хотел. Тогда дядюшка почти насильно вручил узелок с деньгами — «про запас».

— Забавно видеть, как собственный сын утер моему братцу нос на старости лет. А хочешь, я заберу с собой Лианну? Солнце и морская вода пойдут ей только на пользу. Да и тебе будет легче.

— Прости, дядюшка, но свою дочь я никому не отдам.

— Да, ты и правда очень изменился. Но если что, помни, ты всегда можешь на меня рассчитывать.

— Спасибо, дядюшка.

На этот раз, Эгар пробыл в столице совсем недолго. Решил какие-то старые дела и поспешил обратно, на свой остров. А ближе к осеннему сезону, в лачуге вдруг появился старый Ормс. Хотя тогда он еще не был старым, в свои сорок с чем-то лет.

Увидеть соседа Нортман ожидал меньше всего.

— Вас прислал мой отец, ваше сиятельство?

Граф Ормс медленно кивнул, стараясь не смотреть на убогое убранство.

— Хотел бы, явился сюда сам.

— Вы же знаете, виконт, при его гордости…

— Гордость есть и у меня. Я могу предложить вам травяной отвар, развлечь легкой беседой, но не собираюсь обсуждать с вами семейные дела.

— При вашем происхождении, вступить в ряды обычной стражи… Почему вы не пришли хотя бы ко мне?

— Потому что не нуждаюсь ни в няньках, ни в наставлениях.

Ормс только усмехнулся себе под нос.

— В вас говорит юность и горячая кровь. Но подумайте о дочери. Благородная леди не должна расти в… кхм…

— Пока эту благородную леди все устраивает. А к тому возрасту, когда она начнет понимать больше, я уже достаточно продвинусь по службе, чтобы…