Однако Алесия все равно ждала Альму, понимая, что в случае чего, своими силами она точно не справится.
Увы… о том, что вместо крестьянки должен прибыть лекарь, графиню никто не предупредил.
К себе Алесия отправилась глубоко за полночь. Будь ее воля, она просидела бы с больной до самого утра, но граф, который в течение дня не находил себе места, сам вызвался подежурить у постели дочери.
Мужчина явно хотел помочь, поэтому Алес не стала спорить. В конце концов, неизвестно, каким будет следующий день, так что отдых не помешает. Предупредив, чтобы в случае необходимости сразу же послали за ней, женщина добралась до покоев и, едва коснувшись головой подушки, погрузилась в глубокий сон.
Проснулась она поздно, по ощущениям — часов в десять утра. Солнце уже вовсю заливало комнату, у камина возилась Агнета, протирая пыль. Заметив, что госпожа шевельнулась, служанка тут же отложила тряпку и присела в поклоне.
— Как там Лианна? — спросила Алесия, едва открыв глаза. Мысли о падчерице не оставляли ее даже во сне.
— С ней все хорошо. — бодро отрапортовала девица. — Ночью, правда, была небольшая лихорадка. Но его сиятельство не велели вас беспокоить и сами напоили юную госпожу лекарственным отваром.
Алес откинула с лица прядь волос и неслышно выдохнула. Зря, конечно, ее не разбудили. Но с другой стороны, она бы тоже максимум, что смогла бы сделать — дать отвар.
— Сейчас ей лучше?
— Конечно! — заверила ее Агнета. — Под утро граф Бартон лично привезли лекаря. Я сперва удивилась, почему не Альму, но лекарь какой-то именитый, один из лучших. Он уже дал виконтессе рвотный корень, а сейчас собирается сцедить дурную кровь. Говорят, что завтра юная госпожа будет совсем здорова…
— Что⁈
Алесию буквально снесло с кровати. Рвотное при ангине⁈ Она чуть не выругалась вслух. Еще и кровопускание. Зачем? Чтобы гарантированно добить пациента? Запрыгнув в первое попавшееся платье, и даже не подумав собрать волосы, женщина стрелой вылетела за дверь.
Глава 28Крайняя степень отчаяния
Она появилась вовремя. Лекарь только-только закончил раскладывать инструменты и уже взял в руки скальпель, как вдруг с грохотом распахнулась дверь. Алесия вынесла ее всем телом и, ворвавшись в спальню, поняла, что успела в самый последний момент.
— Что здесь происходит? — рявкнула она с такой громкостью, коей в себе даже не подозревала.
Лекарь — упитанный мужик в черном, при ее появлении подпрыгнул на месте и выронил скальпель. Тонкий серебряный нож с глухим стуком упал на ковер.
— Графиня, что вы себе позволяете… — подал голос Нортман. Он сидел у кровати и держал дочь за руку. Одна только Лианна никак не отреагировала на появление мачехи.
Девочка лежала безвольной тряпочкой, неестественно бледная, и дышала так тяжело, будто для каждого вдоха ей приходилось делать над собой усилие.
Алес ощутила, как сердце ухнуло куда-то в пятки, а затем, в груди поднялась здоровая злость. Полностью проигнорировав мужа, она резко повернулась к лекарю.
— Вы собирались сцеживать девочке кровь? — Алесия уже не кричала. Она шипела, глядя мужику прямо в глаза.
— Это обычные правила лечения. — поджал губы мужчина. — У виконтессы красное горло из-за избытка крови в организме. Кровь приливает к тканям и в большом количестве разрушает их, поэтому ее полагается сцеживать. Также надо было почистить внутренности от дурных соков, поэтому я дал ей рвотный корень…
— Рвотный корень? При больном горле? — голос женщины скользнул, словно бечевка кнута.
— Графиня… — опять попытался вмешаться Нортман. — Эйс Гардвин знает, что делает. Он лечил немало знатных людей.
— А сколько из них вместо того, чтобы выздороветь, умерли в муках, подсказать не желаешь? — взвилась Алесия. Ей никак не удавалось перебороть злость. Прийди она десятью минутами позже, и…
— Нет, это уже ни в какие рамки. — оскорбился лекарь. — Ваше сиятельство, меня никогда в жизни так не унижали!
— Очень зря! — женщина подняла с пола скальпель и недобро прищурилась. — Любезный мой супруг, вам доводилось участвовать в сражениях?
— Конечно. И неоднократно. — Нортман чувствовал, что оказался между двух огней.
С одной стороны, именитый лекарь, который обещал, что поможет дочери. А с другой стороны — жена. Которая так размахивала скальпелем, будто собиралась вскрыть кому-нибудь горло.
— Вы видели раненых солдат? Истекая кровью они становились энергичнее и сильнее? Исцелялись от своих болезней? У них появлялся прилив сил?
Граф смотрел на жену, и к нему постепенно приходило понимание. А ведь действительно. Никому из его подчиненных, ранения здоровья не добавляли. Напротив, для больных и ослабленных, рана могла стать билетом в один конец.
— Лекарь, объясните, почему так? — Алес снова взглянула на оппонента. — Вы только что говорили, что кровопотеря способствует здоровью.
— Это другое!
— Тогда разъясните, в чем разница?
— Я не обязан вам ничего разъяснять. И если вы считаете себя умнее всех, то пожалуйста, я уеду. Но когда случится непоправимое — вините только себя.
— Оно случилось бы сегодня, — огрызнулась Алесия, — Если бы я не успела вас остановить. А теперь убирайтесь, пока я лично вам кровопускание не устроила. Фелис!
Личный слуга Арельса вырос на пороге, и только потом вспомнил, что подчиняется только графу.
— Выстави этого идиота вон! — приказала женщина. Фелис, правильно оценив ее интонацию, подхватил лекаря за локоть и потянул к выходу. В дверях они едва не столкнулись с Лайоном, который прибежал на шум.
Молодой человек собирался отоспаться после второй бессонной ночи, но взгляд сестры буквально пригвоздил его к месту.
— Я, кажется, просила привезти сюда Альму.
Алесия говорила уже спокойнее, но было в ее голосе что-то, от чего Лайону стало не по себе. Это почувствовал даже Нортман и поспешил парню на выручку.
— Графиня, Квардес гораздо ближе и…
— И вы, решив поступить по-своему, потеряли целых два дня! — оборвала его Алес. Сейчас добрые отношения с мужем отошли даже не на второй — на десятый план. — Значит так, Лайон, ты сейчас берешь свиту и отправляешься за Альмой. Если ехать через земли старого Ормса можно сократить путь на пару дней.
— Но ведь…
— А вы, граф Арельс, отправляетесь к старому Ормсу, приносите ему извинения за эту вынужденную меру, а затем берете две-три смены лошадей и расставляете их по пути следования моего брата, чтобы назад он смог вернуться как можно быстрее.
Идея перекладных, почерпнутая из классической русской литературы, выплыла откуда-то из глубин памяти и оказалась весьма кстати. А подумать над тем, как распространить ее по всему королевству, можно и потом.
Граф Арельс и граф Бартон обменялись растерянными взглядами. Может, кому-то из них и хотелось возразить, но Алесия выглядела так, что возражения сами застревали в горле.
— Мне повторить еще раз? — в ее голосе лязгнул металл и мужчины поспешили убраться.
Алес же, ощутив внезапную слабость в коленях, шагнула к кровати. Она понимала, что возможно сломала все, и теплую дружбу с братом, и зарождающуюся привязанность мужа. И вообще, наглухо разбила образ нежной фиалки… Но ей было плевать.
Жаль, что в замке не водится кактусов, она бы точно затолкала парочку лекарю в горло. Пусть оценил бы методы лечения на себе.
— Лия…
Девочка с трудом приоткрыла глаза. На ресницах заблестели крошечные слезинки.
— Алес… — едва слышно просипела она. — Мне страшно… Пожалуйста… Я не хочу, чтобы мне пускали кровь…
— Я никому не позволю, даю слово.
— Мне так плохо, кажется, я больше не смогу дышать…
— Это скоро пройдет и все снова станет хорошо. — притянув к себе падчерицу, Алесия на несколько секунд зажмурила глаза. Ей самой хотелось заплакать, но нельзя. Как нельзя и показывать отчаяние.
Если бы не методы «лечения» одного идиота, Лия точно бы дождалась Альму. Но сейчас, в девочке едва теплилась жизнь. Есть ли у них эти злосчастные пять-шесть дней?
Алес до боли прикусила губу, запретив себе даже думать о плохом. Если их нет, значит — будут. А пока — продолжаем отпаивать виконтессу противовоспалительным. Вспоминаем все народные средства из родного мира, от растирания горячим полотенцем до редьки с медом. Но самое главное — поддерживаем моральный дух.
Ибо, как говорила Фаина Раневская — «Если больной хочет жить, то любые врачи бессильны».
Увы, поддерживать моральный дух оказалось сложнее всего. Потому что Лианна больше не верила в исцеление и угасала буквально на глазах. Она не хотела пить молоко, отказывалась от отваров и лишь тихо повторяла, что раз все равно придется умирать, то хватит ее мучить.
Но Алес не собиралась сдаваться.
— Лия, послушай, жизнь стоит того, чтобы за нее бороться.
— Я не могу.
— Подумай об отце, он же с ума сойдет, если с тобой что-то вдруг случится.
— Зато он наконец-то поймет, что у него есть еще и ты. — Лианна снова зашлась сухим кашлем, и это лишило ее остатков сил. Девочка больше не реагировала ни на какие слова, а вскоре и вовсе погрузилась в дремоту.
Алесия неподвижно сидела рядом, контролируя каждый ее вдох. Может, после сна виконтессе станет получше? В комнату заглянула одна из служанок.
— Ваше сиятельство, как вы и велели, мы отправили в деревню за черной редькой. — шепотом сообщила она. — Завтра к вечеру ее…
— Поняла, можешь идти. Хотя нет, стой. Передай кухарке, что на кухне все время должно быть теплое молоко. И пусть сварит свежий бульон, а этот… — женщина кивнула на полную чашку, — унеси.
Девица, покивав, забрала остывший бульон. И в комнате снова воцарилась звенящая тишина, нарушаемая лишь тяжелым, едва слышным дыханием. Медленно потянулись часы, небо за окном становилось все темнее, а Лианна все не просыпалась.
Надо ли ее будить? Или лучше не трогать? Чувство собственного бессилия сводило с ума. Алес даже не заметила, когда именно слуги зажгли свечи.