Девушка дернулась в его сторону и… в груди разом закончился воздух, будто от удара плашмя.
— Не смотри туда! — попытался было остановить ее Лайон, однако предостережение опоздало.
— Нет…
Кэрин вцепилась в колючую ветку, совершенно не замечая боли. Да и разве могла физическая боль заглушить то, что вспыхнуло сейчас глубоко внутри?
В самом низу, у торопливо бегущего ручья, лежала маленькая фигурка. Лежала неподвижно, как-то странно, почти неестественно. Но с такого расстояния было трудно различить, что именно не так.
Должно быть, Глен неудачно сорвался с обрыва, потому и не откликался на зов. Усилием воли, Лайон заставил себя отвести взгляд. В горле как-то разом пересохло. У Кэрин дрожали губы.
Она вспомнила, как в монастыре из года в год вбивалось — что нельзя привязываться к другим. Запрещалась дружба между воспитанницами. Любая симпатия каралась, как самое страшное зло. Хороший учитель не должен испытывать чувств. Не должен жалеть учеников…
В висках мучительно заныло. Лайон, без лишних слов, обхватил ее за плечи. В его зеленых глазах Кэрин видела отражение своей боли. А уж что будет с Иреной и Рглором…
— Мы не можем оставить его тут. — произнесла она, одними губами.
— Не оставим. — молодой человек стер с ее щек слезы, которых она даже не заметила. — Там, в тридцати шагах, склон более пологий. Я спущусь за ним.
— Нет! — девушка сжала его руку и тут же отдернула ладонь, сообразив, что позволила себе лишнее. — Лучше я. Мне, ваше сиятельство, хотя бы нечего терять.
— Кэрин… — мягко произнес Лайон, глядя в ее блестевшие от слез глаза. — Пойду я, и это не обсуждается. Потому что мне есть что терять, а значит, я буду более осторожен. К тому же, едва ли тебе хватит сил подняться обратно с… — он не смог заставить себя произнести «с телом», — … с Гленом на руках.
— Но если…
— Я не сорвусь.
Кэрин заставила себя кивнуть. Выдержка, которая всегда поддерживала тело, словно доспехи, впервые ей изменила.
— Будь осторожнее… — шепотом попросила она.
Наблюдать за тем, как граф Бартон спускается по неровному склону было так же мучительно, как и смотреть на одинокую фигурку, лежащую внизу. Попытки докричаться до Глена так ни к чему и не привели.
Так что Кэрин теперь просто стояла, обхватив себя руками, и старательно гнала из головы любые мысли. Острая тоска скручивала внутренности в тугой узел. А осознание собственной беспомощности сводило с ума. И от этого чувства нельзя сбежать. Не укрыться даже за монастырскими стенами.
Лайон, тем временем, преодолев последний, уже отлогий участок, оказался у грязного ручья. Когда он склонился над мальчиком, Кэрин, не выдержав, отвела взгляд. Время будто остановилось.
— Живой! — пронеслось вдруг над оврагом.
Пара секунд на осмысление… а потом, в мир снова вернулись краски и звуки. Плеск воды, скрип деревьев, трели ночных птиц. Но среди всего этого многообразия особенно выделялся детский голос. Тонкий, чуть осипший от слез.
Кэрин, судорожно вздохнув, опустилась на колени. После пережитого потрясения, ноги просто отказывались ее держать.
— … а потом я угодил ногой в ямку и не смог выбраться. — в поместье Глен возвращался на руках у Лайона.
Не вести же ребенка босиком по холодной земле. Ботинок, увы, остался в той самой ямке, которая и стала для мальчика ловушкой.
Как выяснилось, Глен действительно хотел набрать цветов для графини. Потому и полез в овраг, ведь на холме первоцветов не водилось. Спуститься вниз ему удалось довольно легко. Трудности начались потом, когда собрав букетик, он повернул назад. Поднимаясь в прежнем месте, можно было помять цветы.
Вот мальчик и решил подыскать более удобный подъем. Но не успел. Нога по самое колено угодила в какую-то нору. Да так плотно, что выбраться своими силами не получилось.
— Уж я и возился, и выкручивался. И даже пытался звать на помощь. — Глен поежился. — А потом устал и заснул.
Кэрин с Лайоном переглянулись. Ночи, несмотря на весну, были еще довольно холодными. Так что его сон мог бы закончиться плачевно.
— Неужели ты не слышал, как мы тебя звали? — девушка шла рядом, сжимая его ладонь.
Глен замотал головой.
— Нет. Я думал, что никто и никогда меня уже не найдет…
— Почему ты не предупредил, куда отправился? — Лайон чуть встряхнул мальчика. — Твои родители, да и не только они чуть с ума не сошли от беспокойства.
— Я хотел сделать сюрприз.
— Хороший сюрприз, ничего не скажешь.
Глен шмыгнул носом и Лайон смягчился.
— Ладно, об этом пусть Рглор с тобой говорит. Но будь ты моим сыном, я бы надрал тебе уши! — он покосился на эйсу Кэрин, — Наверное…
Наконец, показался холм. Едва миновали ворота, как Глен соскочил на землю и как был, в одном ботинке, побежал к родной избе.
— Мама!
Выскочившая на крыльцо Ирена, прижала к себе мальчика. Со всех сторон потянулись люди. Зазвучали голоса. Новость о том, что Глен нашелся, разнеслась за несколько секунд. Но никто еще пока не знал подробностей.
Кэрин стояла в тени ограды, не торопясь присоединиться ко всеобщему оживлению. Никогда в жизни она еще не чувствовала себя настолько выбитой из колеи. И присутствие графа Бартона, который чуть касался ее локтя своим, не добавляло душевного спокойствия.
Впервые в жизни девушка не знала что сказать и как себя повести.
— Спасибо, ваше сиятельство. Если бы не вы… — собственный голос показался непривычно чужим.
— Это же вы догадались, где его искать. — Лайон переступил с ноги на ногу и неожиданно для себя решился. — Эйса Кэрин, можно вас на пару слов?
— Да, ваше сиятельство?
— Без титулов. — он заключил ее ладонь в свою. — Мне давно следовало это сказать… Кэрин, такие девушки как ты, встречаются раз в тысячу лет. И я не могу… не хочу тебя упустить.
— Ваше… — Кэрин прикусила губу. — Граф Бартон. Разница в нашем положении…
— Не столь велика. И не имеет никакого значения. — зеленые глаза светились такой нежностью, что девушка невольно опустила взгляд.
— Союз со мной не принесет вам ни денег, ни новых связей…
— Скажи, ты бы стала моей женой, будь я не графом, а простым управляющим, зарабатывающим на жизнь своим трудом?
Кэрин вспыхнула. В ее памяти вдруг промелькнули встречи, которые от разговоров о поместье, постепенно перешли в обсуждение книг. И теплое послевкусие, которое оставалось после. С графом Бартоном всегда было легко, а время пролетало совершенно незаметно.
Смогла бы она оставить ради него монастырь, будь он обычным человеком? Ответ, неожиданно, оказался настолько очевидным, что просто немыслимо было произнести его вслух.
Лайон замер, дожидаясь решения. Однако выражение ее лица сказало больше любых слов. Как и молчание, вместо решительного отказа. Он медленно поднес ее ладонь к губам, и девушка не отняла руку.
Узнав о помолвке, Алесия даже не удивилась. Почему-то было у нее какое-то смутное чувство, что рано или поздно этим все и закончится. Подозрение появилось еще прошлой осенью, когда брат с Кэрин сидели после пожара на крыльце и очень душевно молчали. Может, что-то между ними зародилось в тот самый момент?
В любом случае, она была искренне за них рада. Лайон буквально светился от счастья. Да и у Кэрин сияли глаза. И никакая внешняя сдержанность не могла этого скрыть.
Весна, тем временем, все увереннее вступала в свои права. Уже отцвели те злополучные первоцветы, из-за которых едва не пострадал Глен. И даже поднялась первая зелень на аптекарском огороде.
Два кузнеца колдовали над полевой кухней, нехотя отвлекаясь только на ковку лошадей.
Что же касается управляющего, его Алес решила оставить. К тому же, за эйса Бертуса поручился Рглор, успевший за зиму найти с мужичком общий язык.
— Он неплохой, ваш-сиятельство. И о деревнях будет заботиться не хуже меня.
— А ты все-таки уезжаешь?
Рглор запустил пальцы в рыжую бороду и кивнул.
— Матушку надо навестить. С женой ее познакомить, с внуками. Потом хочу побывать у сестер. Но по осени мы обязательно вернемся. Как никак, наш дом теперь здесь.
Лианна, услышав о скором отъезде обожаемой Милаши, расстроилась до слез. И вечером, явившись к мачехе в покои, выдала целую тираду о несовершенстве жизни, закончив ее весьма прозрачным намеком — мол, как же печально живется на свете, когда не имеешь собственных братьев и сестер.
Приходится полагаться на милость других, а эти другие берут и увозят своих детей через половину королевства.
Алес посочувствовала ей с самым серьезным видом. А когда девочка, выговорившись, ушла к себе, задумчиво коснулась собственного живота. В родном мире она бы не задумываясь пошла бы и купила тест. Здесь же, даже до анализов крови еще не додумались.
Какие-то симптомы, определенно, были. Но вдруг это не беременность, а последствия стресса? Или дело в смене обстановки?
Можно было бы посоветоваться с Альмой. Уж та бы сказала наверняка, насколько верны ее подозрения. Однако Алесия пока сама не знала, что хочет больше услышать — «да» или «нет».
С одной стороны, рано или поздно это все равно бы произошло. С другой же, мысль о собственном ребенке пугала. Его же надо как-то выносить и родить, что при нынешнем уровне медицины — та еще задачка.
Да и уровень детской смертности не радовал.
А как на пополнение отреагирует супруг? Ведь тему детей они ни разу не поднимали. Уткнувшись лицом в подушку, Алес закрыла глаза. Мыслей было слишком много. Разных, противоречивых. И если днем их удавалось приглушить другими заботами, то вечером они просто сводили с ума.
Ясность, как ни странно, внесла Ирена. Занятая подготовкой к отъезду, она все же нашла время утянуть графиню в сторону, подальше от посторонних ушей.
— Ваше сиятельство, уж простите, что вмешиваюсь не в свое дело, но может вам у Альмы травок каких попросить, от дурноты?