— На десять тысяч, — Вельма развернулась лицом к Аркаю и насмешливо изогнула бровь. — Или ты не так уж богат?
— Согласен, спорим на десять тысяч, — рассмеялся гигант.
— Но, Вельма, тебе же придётся с ним переспать, — я в шоке уставилась на подругу.
— Я восемь месяцев сидела взаперти и переспала бы с ним бесплатно, если бы он предложил. И не один раз. А десять тысяч — это всё-таки десять тысяч, — она смачно поцеловала переставшего смеяться Аркая и провела рукой по широкому плечу. — Скорее бы вечер.
Лисса с Эдом покатились со смеху, и даже Ринар хмыкнул мне в ухо. Я тоже не смогла сдержать улыбки. Остаток вечера мы провели, подтрунивая над Аркаем, а на ночлег встали на просторном берегу небольшой речки ещё засветло. Мы с подругами искупались под присмотром талиров и постирали вещи. Обратно шли, завёрнутые в простыни, и Вельма пожелала нам спокойной ночи, свернув в сторону временного жилища Аркая.
Минхатепка о чём-то крепко задумалась и едва не врезалась в нашу палатку, когда мы подошли.
— Ты знаешь, ведь Вельма права… Я вообще целый год вынужденный целибат соблюдала по вине Телиуса, варлачья его задница. Так что спокойной ночи, — она весело чмокнула меня в щёку и оставила в компании Мирта.
— И у кого ещё весенний гон, да, Мирт? — пробормотала я.
Я в одиночестве переоделась и отправилась к костру. Поужинав, достала гитару и спела. Пару раз, правда, пришлось прерваться из-за громких стонов, причём мужских, вызвавших дружный гогот собравшихся у костра и очень смутивших меня.
— Вельма, полегче с ним, он у нас хрупкий, — крикнул Хашшаль.
— Если сломаешь, то придётся как честной женщине на нём жениться, — добавил Сарлем.
— Женись, Вельма, он тебе детей родит таких же красивых и умных, как он! — не остался в стороне Даттон.
Под эти скабрезные шуточки я и ушла к себе. Уже у входа в палатку встретила кого? Естественно, Ринара собственной персоной.
— Алина, меня Эд выселил. Сказал, что им с Лиссой нужно обсудить несколько важных внешнеполитических вопросов. Можно я у тебя переночую? — и улыбнулся так беззаботно-обезоруживающе, что на секунду я потеряла дар речи от его наглости. Так и не найдя в своём словарном запасе эпитетов, достойных его наглости, я молча залепила ему такую пощёчину, что отбила руку.
Прижав пострадавшую конечность к груди, я поняла две вещи: во-первых, таких, как он, бить надо дрыном, во-вторых, уворачиваться он не стал нарочно, намеренно задержав свою руку, готовую поймать моё запястье.
— Стало легче?
— Исчезни!
Кажется, так он меня отбрил после нашего первого поцелуя? В палатку забиралась с колотящимся сердцем. Рука болела ужасно, даже предположить не могла, что бить кого-то может быть так больно. Засыпала в слезах.
Глава 14
Следующие три дня были похожи один на другой. Мы ехали, Лисса с Вельмой громко и с выражением рассуждали о мужской подлости, распущенности и недальновидности. Ринар бесился, Эддар светился, Аркай был задумчив и отвечал невпопад.
Ринар на утро после нашей стычки щеголял синяком от пощёчины, а мне пришлось идти к Синнаю лечить руку. Больше я с ним не разговаривала, ехала молча, отвечала только другим, а все его вопросы и попытки втянуть меня в диалог игнорировала. Вечером третьего дня мы остановились на возвышении, с которого был виден весь берег и сигнальные огни кораблей на самой линии горизонта. Два минхатепских и три варварских. Вельма и Лисса послали своим весточку, что мы их видим и завтра будем спускаться. Жаль, что по сумеркам определить расстояние до самих кораблей практически невозможно.
Мирт не отходил от меня ни на шаг, но я уже как-то привыкла и даже находила свои плюсы в том, чтобы ночевать рядом с большим тёплым зверем. Он, кстати, дважды приносил дичь к моим ногам, чем пугал до икоты. Ринар же приносил цветы, чем бесил до белых искорок в глазах.
Спор Вельмы и Аркая закончился тем, что она сказала, что он был неплох и милостиво разрешила делать ещё попытки. Судя по тому, какой довольной она выползала из палатки по утрам, старался он от души. Лисса так ни разу и не вернулась ночевать ко мне, но я об этом молчала, никто в лагере на эту тему не шутил. То ли остальные не знали, то ли делали вид.
В эту ночь Ринар снова караулил меня у палатки перед сном.
— Алина, мы можем поговорить?
— Нам не о чем разговаривать.
— Хорошо. Тогда просто выслушай.
— Не хочу. Мне на тебя смотреть больно, и я как манны небесной жду момента, когда ты уже скроешься за горизонтом.
— Алина, я совершил ошибку. Не захотел применять силу против трёх женщин, когда они усадили меня на диван. Не стал накалять обстановку, хотя мне было не особо приятно происходящее. Но у меня даже в мыслях не было спать с ними, я клянусь. И выселял я их потому, что хотел перевезти во дворец тебя.
— Ринар, я тебя не понимаю. Ты запер меня в клинике на столько дней без возможности поговорить с тобой. По надуманному обвинению. Затем я тебя обнаружила в компании этих девиц. И сейчас пытаешься мне объяснить, что сидящие у тебя на коленях полуголые любовницы — это чуть ли не деловые переговоры, которые тебе неприятны, но входят в круг императорских обязанностей, а я должна отнестись с пониманием. Зачем такие сложности, зачем ты вообще пытаешься добиться от меня прощения?
— Потому что я тебя люблю!
— Любящие люди так не поступают! Ты запер меня, допрашивал, обвинил в какой-то чуши…
— Это не чушь! Они искали тебя по ритуалу крови, данной добровольно! И я взбесился, ну и приревновал. Представил, что ты познакомилась с каким-то варваром, доверилась ему, а потом хотела с ним убежать несмотря на то, что между нами было!
— Это неправда, я не знаю, откуда ты вообще это взял. И мне больно от того, что ты мне не веришь!
— Ты тоже мне не веришь, но я хотя бы пытаюсь бороться за нас, за эти чувства. А что делаешь ты?
— Ты разбил мне сердце, вывернул душу наизнанку, а теперь хочешь, чтобы я просто забыла об этом? Сделала вид, что ничего не было? — слёзы жгли глаза, к горлу подкатил горький ком, и выдержки не хватало, чтобы стоять прямо, хотелось упасть на пол, свернуться калачиком и завыть.
Ринар обхватил меня и прижал к себе.
— Нет, я хочу, чтобы ты поняла, что я не оставлю тебя, не отстану и не откажусь. Я ужасно сожалею о своих поступках и мне очень жаль, что тебе пришлось разорвать нашу связь, чтобы до меня дошло, что я тебя люблю. Без игр богов, без связи истинной пары, без оглядки на то, кто ты такая и как здесь оказалась. Люблю твои глаза, твою улыбку, твой потрясающий голос, твою искреннюю чувственность, заботу, силу духа, твою твёрдость в трудностях и мягкость с теми, кого ты любишь. Прости меня, ягодка, за то, что я тебя обидел. Прости за то, что мне сложно верить тебе, прости за то, что я сделал всё для того, чтобы ты от меня отвернулась. Пожалуйста, дай мне ещё один шанс.
— Нет.
Оттолкнув его, я ввалилась в палатку, чтобы разрыдаться в обнимку с Миртом. Почему от его слов стало только больнее? Может, он прав? Он борется за наши чувства, а я нет? Но я так устала от этой боли, от этих бесконечных сложностей, от того, что сначала я схожу с ума от его горячих ласк, а потом от ледяной холодности и нелепых обвинений. А затем я успокоилась. Я не буду чувствовать себя виноватой за то, что не хочу его прощать. Хочет второй шанс? Придётся его заслужить. И одних слов будет мало.
Уснула я умиротворённая, словно приняла самое важное решение в жизни.
Наутро меня ждал сюрприз. Стильная плоская белая коробочка с рыжей лентой, а внутри изящный браслет с мерцающими зелёными камнями. И записка.
Защита для самой ценной
и любимой женщины
Я повертела браслет в руках. Красивый, явно напичкан магией, так и фонит. Можно, конечно, вернуть. Но защита лишней не бывает, тем более в моих обстоятельствах. Кроме того, принятый подарок — это не прощение. Может, я просто меркантильная. Возьму и всё равно не прощу.
Интересно, как он его достал? Порталом уходил? Скорее всего.
Из палатки я вышла с независимым видом, браслет нацепила и продолжила играть в молчанку. Неужели он думал, что отделается одной цацкой?
Вельма с Лиссой браслет, конечно, сразу заметили. И откомментировали в том духе, что с паршивой овцы хоть шерсти клок. И вообще, это с натяжкой можно принять за извинения за Поводок Слуги. Как известно, подарков должно быть N в степени Z, где N — это количество застуканных любовниц, умноженных на годы совместных отношений, а Z — количество рождённых детей. Вот такая женская математика.
Вся компания посмеивалась и перешучивалась на эту тему, пока мы спускались с лесистого холма к берегу. Костры, казавшиеся так близко вчера, всё ещё оставались далеко. Общество Ринара меня больше не раздражало, я скорее ждала — что он сделает дальше? И откровенно грелась в его руках, потому что день выдался очень прохладный и ветряный.
— Через четыре дня первый день лета, — задумчиво проговорил Ринар. Я совсем потеряла счёт времени. — Итан с Сином уйдут порталом домой, жениться.
Ехала молча, прикидывалась ветошью. Меня эти ваши свадебные дни не касаются, мне замуж выходить пока рано, я вообще ещё колдунью не нашла, мир не спасла, платья свадебного у меня опять же нет. И это если забыть о том, что с женихом я даже разговаривать не хочу.
Больше тему свадеб Ринар не поднимал, но один раз попытался поцеловать, за что тут же получил пяткой по голени. Синяк у него на щеке приобрёл лёгкий лиловый оттенок. Сводить он его по-прежнему не спешил, подвергаясь шуткам со стороны остальных попутчиков. Видимо, на жалость давит. Или на совесть. Вот только они при виде трёх любовниц оперативненько атрофировались, так что пусть ждёт, пока новые вырастут.
Спускались к берегу мы долго, Мирт вообще решил устроить мне аттракцион и то спускался, то поднимался широкими прыжками. От страха я всё время жалась к его наезднику. Эти проходимцы опять сговорились, и их план работал. В середине дня есть не стала, чтобы не удобрять потом кустики полупереваренным обедом.