расовой теории. Кто не выдерживал итоговых экзаменов, не получал повышения по службе.
Полиции, между прочим, приходилось бороться и с «религиозным дурманом». Тот же Бруно Штреккенбах, отвечая на вопрос следователя, чем занималось гестапо в Гамбурге, которое он возглавлял в 1933–1936 годах, сообщил, что часть его усилий было сосредоточено «на непривычных полиции областях — католики, масоны, евреи, секты». Гестапо занималось «подавлением нежелательных организаций — масонских лож и религиозных сект. Особенно „Исследователей Библии“ (так назывались в то время „свидетели Иеговы“. — Л.С.) — секты религиозных фанатиков, одурманенных религиозной химерой».
Но главным было, конечно, другое. Особенно в Гамбурге, где, в отличие от Брауншвейга, традиционно была сильная компартия.
— Как практически осуществлялась работа по вскрытию деятельности политических противников фашистского режима?
— Эта работа осуществлялась путем получения и использования доносов населения (по собственнной инициативе последнего), следствия и агентурной работы.
Думаю, агентурная работа была на высоте. Объяснялось это тем, что нацистская партия и СС вместе с полицией (как сказали бы сегодня — силовики) состояли в неразрывной связи.
Бруно Штреккенбах вступил в партию в марте 1931 года, «так как считал, что будет оказывать помощь родине» (из его последнего слова на судебном процессе в 1952 году). «На всех собраниях секций (так назывались низшие партийные организации), — рассказывал он на следствии, — выдвигались требования к отдельным членам партии, чтобы все, что становилось им известным из разговоров с соседями по дому, во время поездок в местном транспорте о событиях, деятельности других политических партий, докладывалось их партийному руководителю».
За членами партии, в свою очередь, следила партийная служба безопасности, впоследствии преобразованная в СД. Последняя, по мнению Штреккенбаха, сыграла свою роль, когда начался наплыв новых членов — благодаря ей удалось предотвратить путч Рёма.
Не только члены партии, народ был заодно с полицией, полиция опиралась на его поддержку. «В годы дипломатических успехов и экономического возрождения этнические немцы были погружены в атмосферу пьянящего коллективизма, — пишет профессор Оксфорда Клаудиа Кунц. — …И нацистские осведомители, и антифашистские подпольщики единогласно сообщали о том, что немцы испытывают искреннюю благодарность режиму за ликвидацию безработицы и выход из ненавистного Версальского договора. Все были буквально очарованы удовольствиями, которые предлагала нацистская массовая культура».
Интеллектуалы не были исключением. Философ Хайдеггер впоследствии объяснял свой поворот к национал-социализму желанием присоединиться к тем силам, которым, как ему казалось, была присуща подлинная воля к новому началу. «Для всех немцев, наделенных чувством социальной ответственности, классовые различия в нашем народе стали нестерпимыми — равно как и тяжелое экономическое закабаление Германии посредством Версальского договора». «Сам Хайдеггер тоже казался другим — так описывает свою последнюю встречу с ним в июне 1933 года Карл Ясперс. — Сразу, как только он приехал, возник настрой, разделивший нас. Народ был опьянен национал-социализмом. Я поднялся наверх, в комнату к Хайдеггеру, чтобы поздороваться. „Как будто опять наступил 1914 год, — начал я, желая продолжить, — опять то же всеобщее лживое опьянение“. Но при виде сияющего Хайдеггера слова застряли у меня в горле… Перед одурманенным Хайдеггером я оказался бессилен».
Другой современный автор, Лоуренс Рис, отрицает утверждение Ханны Арендт, что немцы были охвачены «железным обручем страха». «Страшное» гестапо, как он пишет на основе архивных исследований, на самом деле испытывало недостаток кадров и было малоэффективным. В подтверждение Рис приводит данные по Нижней Франконии, где на миллион жителей приходилось только 28 сотрудников гестапо. «…Но как же случилось, что ничтожное количество людей обладало невообразимой властью? Ответ прост — гестапо пользовалось широчайшей поддержкой среди простых немцев. Большинство дел в вюрцбургских архивах были заведены лишь потому, что каждый раз находился человек, не состоящий в партии, но добровольно доносивший на своего же товарища. Так что едва ли в гестапо занимались упреждающей деятельностью, самостоятельно и целенаправленно разыскивая политических врагов режима. Они всего лишь собирали и проверяли доброхотные доносы граждан». Таково гражданское общество времен тоталитаризма. Получается, роль тайной полиции не столь уж велика, если народ всей душой с властью.
Правда, в других германских землях численность гестапо была явно побольше. По свидетельству Штреккенбаха, к 1937 году штат тайной государственной полиции состоял из 9500 оперативных сотрудников и 2 тысяч административных чиновников (численность населения Германии тогда составляла 69,3 миллиона человек).
Глава 4Гейдрих и другие
В 1936 году тайная государственная полиция — гестапо — вместе с криминальной полицией — крипо — вошли в новую структуру — главное управление полиции безопасности, или зипо. Реформа полицейской власти предполагала создание еще одного крупного ведомства — главного управления полиции порядка, или орпо, отвечавшего за обычные полицейские формирования, жандармерию, земельную полицию. Первое возглавил шеф СД Рейнхард Гейдрих, второе — друг и покровитель Еккельна Курт Далюге.
Внутренняя борьба
«Вскоре Гейдрих добился указа об образовании главного имперского управления безопасности — РСХА, — пишет Штреккенбах в своих собственноручных показаниях. — Так произошло слияние главного управления полиции безопасности с главным управлением СД. Но и после этого сотрудники СД оставались партийными работниками, а полицейские сотрудники — чиновниками, но это обстоятельство не мешало Гиммлеру и Гейдриху распоряжаться РСХА как единой организацией».
В пояснениях Штреккенбаха 17 июля 1951 года есть целый раздел под заголовком «Внутренняя борьба за власть в германской полиции». Гиммлер, как он пишет далее, сначала «придал охранным отрядам своего рода полицейские функции в системе НСДАП», а потом «старался забрать полицию в свои руки… После переворота, занимая сравнительно незначительный пост полицей-президента в Мюнхене, Гиммлер сумел захватить руководство политической полицией. Далее он использовал для укрепления своего положения как шпионскую работу СД в партии, так и включение ряда влиятельных членов НСДАП в СС, чем привязал их к себе».
Это полностью подтверждается известной мне историей, произошедшей в Брауншвейге при Еккельне. Летом 1933 года СД повела подкоп под премьер-министра земли Брауншвейг Клаггеса, чтобы сбросить его с занимаемого поста, тогда Клаггес обратился с жалобой на действия СД в высший партийный суд. Гиммлер был вынужден выбросить белый флаг, руководитель брауншвейгской СД был изгнан из СС и брошен в концлагерь. В порядке компенсации морального ущерба Гиммлер присвоил Клаггесу, не бывшему даже эсэсовцем, звание группенфюрера СС.
После публикации 1 апреля 1937 года имперского закона о полиции все полицейские органы перешли из ведения земель в компетенцию центрального правительства — вся германская полиция оказалась в руках Гиммлера. При этом, как пишет Штреккенбах, он ничуть не считался с министром внутренних дел Фриком, кому был формально подчинен. Генрих Гиммлер стал главой всей немецкой полиции. Так СС слилась с государственным и партийным аппаратом, и постепенно их щупальца охватили страну.
Гиммлер долго шел к этому. Когда Гитлера 30 января 1933 года назначили рейхсканцлером, единой германской полиции еще не было. Геринг возглавляет прусскую полицию — сильнейшее вооруженное формирование страны после бундесвера. Гиммлер занял пост начальника мюнхенской полиции. Значимость СС падала, и Гиммлер объявляет СС «вспомогательной полицией», после чего, будучи главой политической полиции, делегирует руководящие функции и соответствующие полномочия рейхсфюреру СС, то есть самому себе.
В 1934 году в ведение негосударственной организации — СС — было передано управление концлагерями и их охрана, созданы войска СС, позже в СД была включена и внешняя разведка. Затем в ее ведение передается первый концлагерь рейха — Дахау. Эсэсовцы уже на второй день застрелили четверых заключенных. Когда концлагеря охраняла полиция, до такого не доходило. Да и узников лагерей было сравнительно немного — в середине 1930-х годов 3 тысячи. Вскоре Гиммлер сильно умножил их число.
СД
СД — эту аббревиатуру я, как и многие советские люди, узнал и запомнил после «Семнадцати мгновений весны». Как и адрес — Принцальбрехтштрассе, 8, куда Штирлиц приходил на службу — мгновение за мгновением, серия за серией. Но в чем там дело, кто там чем занимался, разобрался куда позже. В этом здании с 1933 года было гестапо, а после образования РСХА туда въехал Гейдрих. Здания больше нет, на том месте рядом с раскопанными подвалами гестапо — музей «Топография террора», где я недавно побывал, рассматривал фото сотрудников этого страшного учреждения в поисках знакомых персонажей.
Как уже говорилось, Гиммлер до 1933 года возглавлял лишь охранную структуру нацистской партии. В том году Рейнхард Гейдрих, незадолго до того вступивший в партию и СС, познакомился с Гиммлером и высказал ему свои предложения по созданию службы разведки СС. Гиммлеру они понравились, и он поручил Гейдриху заняться созданием службы безопасности — СД.
«Поначалу это всего лишь небольшой отдел в составе Управления СС, первые картотеки Гейдриха размещаются в коробках из-под обуви, и в его распоряжение выделено всего полдюжины агентов. Но уже в то время он усвоил, что главное в разведке — знать все обо всех». Так пишет Лоран Бине в упоминавшемся романе о Гейдрихе. Его название «HHhH» — аббревиатура прозвища, которое Рейнхард Гейдрих имел в СС: Himmlers Hirn heißt Heydrich (Голову Гиммлера зовут Гейдрих).