Но в этот раз мне не приходится просить. В какой-то момент у нас обоих сгорают предохранители. Слишком высокий накал. И вот уже расчёт отступает, на его место приходит почти животная страсть. Я впиваюсь ногтями в плотную гладкую кожу, кусаю плечо, потому что мне невыносимо. Словно там, внизу, начинают вспыхивать маленькие искорки. Сначала по одной, а потом всё разом. С каждым толчком Артём высекает из меня всё больше огня до тех пор, пока я не сгораю в нём дотла.
Генералов выпивает мой стон, и я, не сдержавшись, кусаю его за губу и чувствую солоноватый привкус крови. Плечи Артёма дрожат под пальцами, но он всё-таки дожидается моего финиша и только после этого догоняет меня. Чувствуя брызги густой спермы на животе, я осознаю, что мы как два придурка напрочь забыли про резинку.
Чёрт! Это ж надо!
Хорошо, что Генералов успел, но это никуда не годится!
Мы валяемся на постели звездой. Вымотанные сексом, покрытые липкой испариной, но… чёрт побери, это лучшее начало воскресенья в моей жизни.
Артём перетаскивает меня к себе головой на грудь, мне не очень удобно, но плевать. Он бездумно водит кончиками пальцев по моей влажной коже, а я, наконец, уделяю внимание его мужественности, и охреневаю.
Как это влезло? Я и от меньших членов морщилась, а тут как так и надо.
Но завтра я, конечно, буду себя жалеть…
Походу, Генералов меня окончательно заездил. Даже пошевелиться — беспримерный подвиг. Но внезапно пришедшая в голову мысль придаёт мне энергии, и я, дотянувшись до одной из подушек, луплю ею Артёма по голове. А потом ещё и пытаюсь придушить, но сил не хватает.
— За что? — бубнит он из-под подушки.
— За шантаж! Как ты мог?
— Ты про пионы? — наконец отпихнув, моё оружие, интересуется Генералов.
— Я про «давай, скажи это»! Хватит ржать! Ой всё! Отпусти меня, — пытаюсь я вывернуться из хватки Артёма, который крепко держит меня за запястье.
— И не подумаю.
— Мне в ванну надо, я вся мокрая… — меня неохотно освобождают. — Без тебя! — я пресекаю попытку встать вместе со мной.
Сбегая, я чуть не спотыкаюсь об Бетти.
Господи, надеюсь, мы её не шокировали.
Приняв быстрый душ и напялив халат, который всё ещё здесь, я расчёсываю волосы и мечтаю, как я сейчас завалюсь дрыхнуть. Кровать широкая, авось даже выспаться удастся.
И тут меня озаряет.
О чёрт!
Как я могла забыть про Колю!
Глава семнадцать. Верховая езда и ее последствия
Вернувшись в спальню, я на глазах изумлённого Генералова, подбираю своё платье, шустро на себе запахиваю и начинаю шарить по постели в поиске шортиков на нижние сто… Пусть будет просто сто.
Ехать домой без лифчика — ещё куда ни шло, но без трусов — это как-то совсем аморально. Да и негигиенично. Не настолько я дерзкая.
— Зой, ты чего? — спрашивает Артём с круглыми глазами.
— Нормально всё, — отмахиваюсь я, деловито перетрясая его простынь, — бельё ищу.
— Это я понял, — в голосе Генералова появляется металл. — Меня больше интересует, куда ты в нём ночью собралась.
— Ты предпочитаешь, чтобы я собиралась без него? — поражаюсь я его раскованности.
— Беда, не беси меня, — предупреждает он. — Куда ты намылила свою задницу?
— Домой… — я всё-таки обнаруживаю искомое: краешек бельишка выглядывает из-под подушки Артёма.
Но как только я тянусь к нему, меня крепко хватают за руку.
— В чём дело, Беда? Я сделал что-то не так?
Я приподнимаю бровь:
— Ты всё сделал не так, — не щажу его я, — но дело не в этом. Мне реально срочно надо домой.
— У тебя там, что, утюг не выключен? — закипает он.
Я злюсь исключительно на собственную беспечность, а прилетает Генералову:
— Знаешь, что, Тёмочка? То, что мы с тобой переспали, не даёт тебе право лезть в мою личную жизнь! — я вырываюсь из хватки.
— Не даёт? Личную жизнь? — охреневает с чего-то Артём. Его голосом можно дробить асфальт.
— Мой личный утюг относится к моей личной жизни, — выдаю я какую-то херню, подбоченившись и уперев руки в боки.
Эта ахинея неожиданно успокаивает Генералова.
— А меня ты в эту личную жизнь включаешь? Я же круче утюга, — он поднимается с кровати, в отличие от меня, всё такой же голый.
— Посмотрим, — фыркаю я уже не так агрессивно.
Обнажённый Артём вызывает у меня чувство глубокого удовлетворения. Шикарный самец, и я его имела. Прям на борту моей старушки можно нарисовать звёздочку. Враг повержен и оттрахан.
— А так виднее? — и гад применяет запрещённый способ.
Целует.
Да настолько качественно, что я не сразу спохватываюсь, что уже зарылась пальцами в его густые волосы, а он опять развязывает на мне пояс платья.
— Артём! — возмущаюсь я. — Мне надо домой. Вот честно. Всё было просто прекрасно, но меня зовёт долг.
— Надеюсь, не супружеский? — хмурится Генералов.
— Это как сказать, — бормочу я, натягивая трусишки под недовольным взглядом. — Надеюсь, такси будет скоро. Ты не видел мой телефон?
— Это уже ни в какие ворота не лезет, Беда, — ругается Артём. — Естественно, я тебя отвезу. Ещё не хватало отпускать тебя одну.
— Но в прошлый раз же отпустил, — припоминаю я.
— Я контролировал процесс.
— Ну и сейчас можешь, — не понимаю я. — Зачем тебе тащиться в такую даль?
— В душе́ я — декабристка.
— Декабристки — это те, что потащились за мужиками в Сибирь и испортили мужикам всю каторгу?
— Точно, — натягивая штаны, кивает Генералов.
Господи, ну кто я такая, чтобы мешать мужику геройствовать.
Через пятнадцать минут под вой Бетти мы покидаем дом и загружаемся в машину Артёма.
Со всклокоченной головой и суровой миной он заводит двигатель.
— Что? — подкалываю я. — Так хочется посмотреть на мою личную жизнь?
— Чего там смотреть? — морщится Генералов. — Набить морду, и всё. Где там располагается Беда-пэлас?
Он и в самом деле, довезя меня до дома, прётся вместе со мной до двери и, прежде чем я успеваю ему воспрепятствовать, проникает внутрь.
Ещё до того, как я включаю свет, Артём оглашает квартиру громогласным:
— Есть кто дома?
— Чего ты орёшь? — обалдеваю я. — Одна я живу. Соседей только перебудишь.
— Правильный ответ, молодец. Одна — это хорошо. Получишь конфетку, — одобряет Генералов и, разувшись, двигает вглубь квартиры, хотя его никто не приглашал, но мне сейчас не до препирательств.
Я чешу на кухню и гремлю там шкафчиками, но Артём вместо того, чтобы пойти со мной. Отправляется на разведку.
Успеваю только найти банку с кальциевой добавкой, когда раздаётся добротный русский мат, а затем грохот посыпавших предметов.
Похолодев, я бросаюсь на звук.
Картина, представшая передо мной настолько комична, что я начинаю истерично ржать. Прижав к животу банку с добавкой, я сползаю по косяку на пол, потому что ноги меня не держат.
— Кто это? — неожиданным фальцетом спрашивает меня Артём.
— Это… это… — я никак не могу перестать хохотать, — это Коля.
Глава восемнадцать. Экзотика и ее поклонники
— Коля? — не своим голосом переспрашивает Генералов, глядя на меня дикими глазами. — Это Коля?
— Д-да, — уже задыхаясь от смеха, подтверждаю я.
Кажется, я достаточно отомстила Артёму за покупку участка.
Вряд ли мы с девочками по пьяни смогли бы выдумать что-то хотя бы отдалённо настолько же эффектное.
— А предупредить меня ты не могла?
— Ты сам виноват. Тебя сюда никто не звал…
Представив, как всё происходило, я снова начинаю ржать.
Уже пришедший в себя Генералов складывает руки на груди и смотрит на меня с явным осуждением. И от этого мне становится только смешнее.
— Ты чего матерился-то? — утирая слёзы, любопытствую я.
— Я, знаешь ли, был к такому не готов, — ворчит Артём. — Захожу я в спальню, чтобы провери… то есть осмотреться, хочу включить свет, на ощупь ищу на стене выключатель, а стена горячая! Это уже показалось мне подозрительным, но когда свет зажёгся… Жизнь меня к такому не готовила. Я увидел на стене глаз! И он шевелился! Он вращался, Беда! Я думал у меня глюки! Скажи мне, Зоя, что это?
— Это К-коля, — я уже дохохоталась до икоты. — Йеменский хамелеон.
— Этот динозавр — хамелеон? — недоверчиво уточняет Генералов. — Хватит ржать, Беда!
Словно подтверждая мои слова, Коля перестаёт сливаться со стеной и начинает темнеть. Мы явно ему испортили настроение. У бедняги, скорее всего, стресс.
А я никак не могу остановить очередной всплеск веселья, потому что замечаю на лбу Артёма ссадину, которую он, судя по всему, получил упавшей на него книгой, когда шарахнулся от Коли и потревожил этажерку со старыми учебниками и а́тласами.
— Зоя, чем тебя не устроили котики и морские свинки? На хрена тебе птеродактиль?
На самом деле, Коля не мой.
Так получилось, что у моих знакомых, настоящих хозяев хамелеона, в квартире случился ремонт, и соблюдать условия содержания питомца стало невозможным. Поэтому я согласилась взять Николя на передержку на месяц, который уже подошёл к концу. Собственно, Колю заберут уже завтра вечером.
Горячая стена — это нагревшееся стекло террариума. Огромного террариума высотой почти до потолка, потому что Коля, как и положено взрослому шестилетнему самцу, длиной около шестидесяти сантиметров и требует просторного проживания. И рванула я домой, как раз потому что нужно было поменять тепловой режим и сделать постояльцу температурку попрохладнее. Да и корм нужно разморозить. Парня желательно кормить с утра.
— Бедуля, как мы при нём будем заниматься сексом? — когда я, наконец, отсмеялась, озадачил меня Генералов.
— А с чего ты взял, что мы будем заниматься сексом? — изумилась я.
— Ну я же здесь, значит, будем.
— Вообще-то, — продолжая хихикать, говорю я, — временно я ночую в зале…
Хочу добавить, что моё спальное место ни на что не влияет, потому что на сегодня с меня хватит постельной акробатики, но не успеваю даже вякнуть.