— Ты неисправима! У меня сейчас рана на щеке разойдется.
— Ничего с ней не случится. Что-что, а швы они наложили добротно.
Сантра послушала мое дыхание, приблизив ухо с красивой сережкой к самому рту, приложила ко лбу ладонь, проверила пульс…
— Как будто бы все нормально. Погоди, Стаккера позову, — она остановила мою попытку подняться с постели.
Курт вошел с замотанной бинтами шеей, но выглядел он бодро. На Евдае не было заметно ни единой царапины.
— Должна признать, Даниэль, выглядишь ты неважно! — скептически осмотрела Сантра, когда я с помощью Евдая утвердился на ногах. — Учти, действие микстуры скоро закончится, так что покой и ещё раз покой. Кстати, фельдмаршал тобой интересовался и приказал разыскать. Все, господа, я пошла. И рада бы с вами поболтать, но хлопот полон рот. Надеюсь, Даниэль, перед тем как ты, загоняя лошадей, полетишь к своей возлюбленной, мы еще встретимся. Все, что я слышала о твоей жене, должно было заставить меня проникнуться к ней симпатией, но что-то не получается. Остается только мечтать, что шрам тебя обезобразит, она уйдет, и тогда ты вспомнишь обо мне.
Вас ведь зовут Курт? — обратилась Сантра к Стаккеру. — Срочно пошлите за мной, если сарр Клименсе внезапно почувствует себя плохо.
Когда Стаккер смотрел ей вслед, он едва заметно вздохнул. Я его понимал — шикарная женщина! Даже в том нелепом наряде, что, на мой взгляд, представляют собой одеяния любого Дома.
— Успели ее поздравить, сарр Клименсе?
— С чем именно?
— Ну как же! С недавних пор в Доме Милосердия она — второе лицо!
Теперь стал понятен повелительный тон Сантры.
— Впервые слышу. Курт, вы рассказывайте-рассказывайте! Ничего толком не помню.
— Лихо вы пройтись по ним успели! А потом гляжу, с седла свисаете, руки по земле волочатся, и голова вся в крови. Ну, все, думаю, не уберег! Евдай, покажи. Это ваш, сарр Клименсе, он и спас.
На левом нащечнике шлема виднелись вмятина и зарубка от сабельного удара.
«Повезло! Повернись я в тот момент хотя бы немного, все оказалось бы намного плачевней. А так отделался контузией и фактически царапиной».
— Оставите шлем на память, сарр Клименсе?
— Нет. Да и как я могу присвоить армейское имущество? Вернем, выправят, а там, глядишь, и еще кого-нибудь выручит. Вы продолжайте, Стаккер.
Я присел на удачно подвернувшийся камень возле входа в палатку. Возбуждение от радостной вести прошло, и в глазах начинало плыть.
— Из моей сотни боеспособных осталось двенадцать человек. Остальные либо там, — он посмотрел вверх, — либо под вопросом: выживут ли? Евдай всех своих соплеменников потерял. У Бастейна ситуация нисколько не лучше, да и нет его больше с нами. Капитан Стлаувист молодец! Все-таки успел развернуть батареи и встретить их картечью. Ненадолго, но времени хватило, чтобы пришла подмога. Увы, но и капитан бой не пережил. И еще. Сарр Клименсе, Александр погиб.
— Как погиб⁈
Весть о его смерти была для меня полнейшей неожиданностью. Сделал все, чтобы этого не произошло, и вдруг!
— Помните атаку угодившего под картечь Третьего драгунского? Среди них он и был.
— Но как в нем оказался Александр?
— С таким как у него талантом легко сходиться с людьми⁈ Сарр Клименсе, не стоит винить себя в его смерти. Оставайся Александр с нами, вряд ли бы что-то изменилось: шансов выжить у него было бы нисколько не больше.
— Я мог оставить сар Штроукка в Клаундстоне.
— И Александра убили бы на дуэли из-за какого-нибудь пустяка. То, что могло случиться с ним еще несколько месяцев назад, но вы проявили благородство. А так достойная смерть.
Стаккер говорил как будто бы правильные слова, но легче от них почему-то не становилось.
— Сарр Клименсе, на лошадь сесть сможете? Пешком отсюда до нашего лагеря далеко добираться. Там и отдохнете, и переоденетесь. А пока накиньте мой плащ.
— Смогу. Но сначала поедем в другое место.
— Хотите убедиться лично? Сарр Клименсе, я не с чужих слов, я его опознал.
— Курт, я вам верю.
Рассвет шарахнулся в сторону от того, что еще вчера было живым человеческим телом. Теперь оно представляло собой нелепый комок мяса, где перемешались между собой осколки костей, лоскутья ткани и клочья кожи. Безобразное, вызывающее рвотные позывы, оно выглядело так, словно кто-то невероятно могучий поставил себе задачу вывернуть тело наизнанку, но что-то пошло не по плану, и он свое занятие бросил. То, в чем недавно заключались детские воспоминания, надежды, мечты, чья-то к нему, и к кому-то его собственную любовь. Кем он был? Душой компании? Человеком, которого сторонились, и при чьем приближении разговоры настороженно умолкали? Будущим композитором, чьему таланту суждено погибнуть в самом зародыше? Отцом многочисленного семейства? Мечтающим о взаимных чувствах юнцом?
Тел было много — выкошенный картечью Третий драгунский полк. Они лежали повсюду, вперемешку с мертвыми лошадьми. Добираясь сюда, мы миновали участок, где подобная участь постигла батальон нимберлангской пехоты. Таких же несостоявшихся музыкантов, поэтов и отцов. Что-то неправильное было во всем этом.
— Вот он, — негромко сказал Стаккер.
Александр лежал, наполовину придавленный лошадью, откинув руку с зажатой в ней шпагой. Широко распахнутые глаза, нетронутое, с умиротворенным выражением лицо, и развороченная картечью грудь.
— Распорядиться, чтобы Александру выкопали могилу отдельно?
Похоронная команда приступила к своим обязанностям едва рассвело, но слишком много ей предстояло работы.
— Курт, я не знаю. Наверное, ему будет лучше вместе с теми, с кем он и принял смерть. Они приняли его в свое братство, так почему сар Штроукк должен лежать отдельно? В случае со мной вы могли бы и не задумываться, но как поступить с Александром, я не знаю. Шпагу заберите. Отошлем ему домой, и пусть хранят как реликвию: она принадлежала герою.
Отдохнуть не получилось. Едва удалось немного привести себя в порядок, как заявился посыльный с приглашением Остоузена. С его слов становилось понятно, что фельдмаршал намерен отметить известное всем событие. Не торжество, но ему хотелось лично поблагодарить тех, кто принял в нем участие. Можно было сослаться на недомогание, но это означало солгать. Не настолько плохо я себя и чувствовал: двигать челюстью больно, вот и все. То ли настолько эффективно подействовало снадобье Сантры, то ли не зря говорят, что у победителей ран заживают намного быстрее.
Шатер фельдмаршала походил бы на госпитальный: практически все собравшиеся здесь белели повязками, кое-кто опирался или держал под рукой костыли, если бы не длинный накрытый стол. Что было понятно. Война продолжается, часть армии ушла вслед за убегающим королем Аугустом, вскоре туда отправится и остальная, а это праздник для тех, кому предстоит излечиваться от ран, и кто нашел в себе силы присутствовать.
— Сарр Клименсе, ваше слово, — фельдмаршал приглашающе приподнял бокал с бледно-лимонной жидкостью.
Ненавидимое мною занятие — произносить застольные спичи, но отказаться не получилось бы. Моя речь не могла быть короткой, затягиваться ей тоже нельзя, но она должна содержать несколько обязательных моментов. Наш героизм и мужество противника, что я чувствовал в тот миг, когда весы грозили качнуться в любую сторону. Затем следовало взгрустнуть о тех, кто не выжил. Все это необходимо приправить толикой пафоса и не забыть о благодарности небесам. Финал должен быть оптимистичным, желательно, закончить веселой шуткой. Все то, что произносилось за этим столом уже не раз и не два. Да, я был рад победе не меньше других, ликовал вместе со всеми, также, как и они грустил о погибших, но мне хотелось оставить все свои переживания внутри, не выплескивая наружу, чтобы запомнить их как можно лучше.
Обмотанная голова спасла мое невнятное бормотание, а наградой ему стал орден, собственноручно надетый на шею фельдмаршалом. Зная мое отношение к ним, Стаккер удивленно поднял брови. Все было просто. Эта отделанная эмалью, золотом и камнями пятилучевая, по количеству Домов Пятиликого звезда, отправится вместе со шпагой. Вряд ли у Александра получилось дотянуться до врага хотя бы раз, но заслужил он ее нисколько не меньше.
— Гляжу, вам досталось, сарр Клименсе — вручая орден, сказал Остоузен.
— Надо же мне привезти доказательство тому, что я действительно принимал участие, господин фельдмаршал, — и добавил то, во что искренне верил. — Восхищаюсь вашим гением полководца!
Устроить разгром превосходящему, не знающему поражений врагу — это не могло быть случайностью. Отныне исход войны предрешен.Безусловно, оставалось долгое преследование разгромленной армии Нимберланга, вторжение на его территорию, подавление очагов сопротивления, осада столицы, подписание пакта о капитуляции, но все это — вопрос времени.
— И примите мои соболезнования.
Фельдмаршал устало кивнул. Пожилой человек, выглядевший намного старше, чем накануне, и мне его было жалко: ему бы сейчас остаться наедине, но фельдмаршала долго еще не отпустят. Во вчерашнем сражении у Остоузена погиб младший брат. Блестящий офицер, и при желании он смог бы сделать такую же карьеру, что и фельдмаршал. Но неожиданно увлекся наукой, где достиг немалых высот. Когда началась война, он вернулся в армию, чтобы исполнить свой долг. Потому что был из когорты людей, для которых родина — это и есть смысл жизни. Или ее кандалы. Но никогда не меньше.
— Возвращаетесь в Клаундстон, сарр Клименсе?
— Нет. Как только смогу, сразу же направлюсь в столицу.
В Гладстуаре меня должны ждать Тоннингер и Аннета. Возможно, они еще в пути, но к моему прибытию окажутся в нем точно.
— Могу я вам чем-нибудь помочь в таком случае? На дорогах сейчас неспокойно. Случаи дезертирства не единичны, а от тех людей, что вы привели с собой, знаю, осталось совсем ничего.
— Спасибо, вы и так уже мне помогли, когда не отказали в моей просьбе.
— Как знаете, сарр Клименсе.
Мне была непонятна его забота.