— Он послал их. Значит, хочет увидеть тебя, хочет поговорить! — Ева встала, с сожалением глядя на остатки недоеденной пиццы, со стола подхватила магический мелок. С небольшой узкой полки, заставленной яркими сборниками кулинарных рецептов, выловила тонкий учебник “Введение в ритуалистику” и провожаемая мрачным и молчаливым змеевским взглядом потопала в коридор.
Тот пятачок, на котором каждое утро топтался Илья, подойдёт на отлично. И нечего пялиться в спину.
— Пиццу или доешь, или впихни в морозилку. Проконтролируй кормушку Серёжи, он почему-то печален. Ключи твои на тумбочке, телефон не забудь.
В ответ он упрямо безмолвствовал…
24. Холодный прием
“Грозен враг за горами, а грозней за плечами”. В. И. Даль Пословицы русского народа.
Меньше чем за три четверти часа начертить безупречную септаграмму на старом паркете маленького коридорного пятачка решительно невозможно. Особенно Еве. Интересно, у всех ли русалок руки растут из ж… анального плавника? Может быть, это расовый признак, его следует культивировать и использовать в целях…
Сферы полезного применения собственной безрукости ей продумать не дали. Пришёл мрачный Змеев и молча забрал из рук чёрный и жирный обмылок. Стёр все её геометрические потуги, расставил точки и принялся за дело. Чертить у него получалось почти безупречно. Вот как, расскажите, нормальный человек, пусть даже магически одарённый, может нарисовать семиконечную звезду на глазок, без сантиметровых линеек, и так филигранно? Младший Змеев — чудовище. И сам с этим не спорит. Он вообще безнадёжно молчит.
Осмотрев его потрясающее творение, Ева осталась довольна. Протянула ему пачку влажных салфеток, с тайным удовольствием пронаблюдав, как он вытирает красивые руки от липких следов магического мелка.
— Таче! — пальцами правой руки элегантно взмахнула. Лабораторную палочку-концентратор снова забыла на кафедре. Вот думала же забрать, каракатица. Ни разу она не волшебница. Пальчиками махать половина энергии заклинания рассыплется в воздух. Работать руками — лишь увеличивать магическую энтропию.
Ровные тёмные стороны четырнадцатигранника вдруг заметно почернели. Небольшие шероховатости мягко слились в гладкие, масляно поблёскивающие чёрные линии.
— Это их так калибруют, стационарные знаки, — пояснила русалка, пытаясь хоть как-то разбить угнетающую тишину. — Зато теперь свечек не нужно. А чтобы народ не пугать, постелю тут красивенький коврик. Как считаешь, сосед?
Снова молчание. Токсичное, едкое, выразительное. Ева нервничала всё больше.
— И сигил рисовать больше мне нужды нет. Та избушка в лесу стоит в центре естественной септаграммы. Такое в природе случается. Наши естественники целые экспедиции снаряжают, всё ищут, исследуют. А теперь у меня есть своя. Песенку петь тоже не буду, не думай.
— Женщина… — Илья тихо позвал. — Ну зачем ты так всё опять усложняешь?
Ева вспыхнула, рвано вздохнула и… не нашлась, что ответить ему.
Время шло, а они всё стояли, глядя под ноги. Знак на полу медленно и неуклонно въедался в старые доски паркета. Его линии стали похожи на выжженную толстым паяльником полосу. Теперь коврик точно понадобится.
— Тебе нужно ехать к отцу, — упрямо пробормотала русалка.
— Мы с тобой ходим по кругу. Второй раз ты собираешься уходить, произносишь все те же слова, думаешь те же мысли. Пора бы определиться, селёдка.
— Да. Но твой отец…
— Стабилен, — в голосе Змеева снова звякнули холодные нотки, до боли знакомые Еве. — Его состояние прямо сейчас не вызывает у врачей никаких опасений. С ними я уже пообщался. Или ты собираешься месяцами скитаться по этому миру? Ева… заканчивай играть со мной в свои странные игры. Я не куколка на верёвочках. Просто решись.
Сказал и протянул ей веретено. Как-то само по себе оказалось, что за плечом у Ильи уже виднелся тот самый рюкзак, а в кулаке зажат Канинский шарик. А Ева…
Она наконец-то решилась. Молча взяла в руки магический артефакт. Шагнула в центр выжженной на паркете звезды и к Илье повернулась спиной.
К концу нити привязан был гвоздь. Толстый, медный, с квадратной кованой шляпкой. Ева видела такие в той самой лесной избушке у Княжпогоста. Задумавшись на секунду, аккуратно, как канцелярскую кнопку, вколола его прямо в центре колдовской звезды. Размотала пушистую нить, поиграв в пальцах веретеном.
— Дохлые яги. Заклинание забыла… — виновато оглядываясь на стоящего за спиной Змеева прошептала русалка.
— Инвия? — он шагнул следом за ней в центр звезды, мягко обнимая девушку. — Я прочёл твои двести способов избавления от приворота. Там оно было.
— Точно, — девушка согласилась, уютно устраиваясь в надёжных руках. — Инвия.
Налетел вдруг холодный сквозняк. Повинуясь магическому ритуалу, стены квартиры покорно раздвинулись, растворяясь в пространстве. Квартира, как книга, открылась навстречу негостеприимному миру, впуская рёв урагана, пронзительный холод и снежный заряд.
Снова серые камни буквально выросли под ногами. Но теперь путешественники между мирами были готовы к сюрпризам. Им так обоим казалось ещё минут десять назад. Над головой развернулась кромешная тьма. Злая ярость штормовых порывов вбивала острые снежные иглы им в лица. Взглянув себе под ноги, Ева судорожно вцепилась в твёрдо стоящего сзади Илью. Снежная бездна. Они оказались на самой вершине огромной скалы, высившейся посреди бескрайней льдисто-белой пустыни. Она казалась гигантским, искорёженным злобным кариесом одиноким клыком. Каменный зуб сиротливо торчал из разрушенной челюсти давно вымершего горного динозавра. Только серая вертикаль под ногами, дикий ветер и снег. Чёрное с белым.
К счастью, одеты они оказались по случаю и по погоде. Шубы, подбитые густым серебристым мехом штаны, высокие сапоги на шнуровках, пушистые капюшоны и толстые рукавицы.
— Смотри! — прокричал ей на ухо Илья, махнув правой рукой куда-то под ноги и отвлекая от потрясённого созерцания издевательски-ровного горизонта. — Там свет, видишь?
Присмотрелась. Увидела. Крохотный огонёк сиротливо ютился у подножия скал, явно с подветренной стороны. Если верить великим бессмертным, то веретено всегда перемещает строго согласно заданию. Натуральный магический квест. Вряд ли от них сейчас требовалось покорение снежной пустыни. Значит… Пора вспоминать бытовую магию. И молиться о том, чтобы у простой русской русалки снова всё получилось.
— Держи меня крепче и не пугайся! — проорала она, пытаясь перекричать вой пурги. Судя по сковавшей её тут же железной хватке мужских тренированных рук, Илья всё услышал и понял. — Слайд! — в который раз пожалев об отсутствии палочки, проорала во всю силу лёгких русалка.
И... шагнула со скалы, прямо в пропасть. Только подумать успела, что зря она так. Очень глупый может получиться конец. А вдруг у неё колдовать не получится? Но странная мысль о том, что Змеёныш ни на миг в ней не усомнился, шагнув со скалы высотой с двадцатиэтажный дом, она… окрыляла. И, похоже, не только её.
Бытовые магические заклинания могут стать настоящим спасением. А легко могут и превратиться в оружие. Особенно если неправильно рассчитать свою силу, примерно, как Ева сейчас. Она вдруг обнаружила, что с каждым днём становится всё сильнее. Какие там дни! С каждым часом она словно бы открывалась, выползала из прочной раковины, как улитка. Или как бабочка из крепкого панциря куколки. Пора ей разворачивать крылья... Им вместе, обоим.
Скольжение по поверхности всегда было одним из самых любимых её заклинаний. Свист в ушах, ветер бьёт больно в лицо, выбивая из лёгких дыхание. Захватывающее ощущение головокружительного падения. Или полёта? А теперь ещё Еву сказочно вдохновлял прочный щит крепкого мужского тела, вставший за её мигом вспотевшей под шубой спиной.
— Й-о-о-у! — с неотвратимостью скоростного курьерского поезда им навстречу стремительно летела горизонтальная плоскость заснеженной земли. Вот сейчас они в неё врежутся со всего маху и…
— Ю-ю-ю-ю! — скрутившись в тугую спираль, белая плоскость сменилась вдруг бесконечностью чёрного неба. — Илюха, держи меня! — проорала русалка зачем-то.
— Проибере! — рявкнул Змеёныш за ухом, и время остановилось, словно на бешеной скорости налетев на реальность.
И обоих выкинуло из движущегося заклинания, как парашютистов из самолёта. Только вот парашютов им выдать забыли. Приземлившись на четвереньках в сугроб, Ева слёту в него провалилась по шею. Барахтаясь, как слепой котёнок в ведре, полном воды, она взвыла. Точка опоры не находилась, на секунду девушке показалось, что снежная бездна поглотит её, мягкой лапой беспощадно затянет на снежное дно. Туда, где зубастую жадную пасть распахнуло чудовище с каменными зубами. Где-то там, в центре этого мира.
— Не шевелись! — крепкие руки подхватили её под мышки и выдернули из белой трясины, как пробку из бутылки шампанского. Бульк! И перепуганная до смерти Ева уже твёрдо стоит на ногах, судорожно обнимая Илью.
— Ты чего… зачем так? — совершенно без сил прохрипела. — Я же сказала “держи”, а не “останови этот мир, нам срочно нужно сойти!”
— Мне не понравилась перспектива быть размазанным по фасадной стене этой милой избушки! — усмехнулся и голой горячей ладонью смахнул снег с её раскрасневшегося лица.
Всегда крепкие, жёсткие пальцы удивительно красивой руки младшего Змеева ощутимо дрожали. Привычно-невозмутимый вид явно давался ему нелегко.
— Ты чего, мы бы не врезались! — с кипучим энтузиазмом ему возразила русалка. Это скольжение! Вжух, и на крышу! — и вверх ручкой взмахнула, проиллюстрировав перспективу полёта над коньком крыши избушки.
Избушки? До Евы дошёл, наконец, смысл услышанного. Она обернулась назад, вдруг обнаружив, что стоит на ботинках Ильи. Тут же последовавшую попытку свалиться с надёжной и твёрдой опоры сразу стремительно пресекли. Медленно развернули, как к зеркалу поворачивают клиента, сидящего в кресле у парикмахера.
Действительно, крохотный домик-избушка. Его свет из окна и увидели они там… Ева быстрым взглядом нашла вертикаль каменной стены и, резко задрав голову, попыталась увидеть вершину скалы. Не получилось. Полупрозрачно-белая, словно сосулька, стена казалось, проткнула бесконечное чёрное небо насквозь.