Едва только выскользнув из многочисленных складок тёплого одеяния, миниатюрное зеркальце засияло, мерцая, как проблесковый маяк на полицейской патрульной машине. Странно. В их предыдущий визит в этот мир зеркальце не вело себя так неожиданно-красноречиво. И кольцо. Оно вдруг болезненно обожгло пальцы девушки холодом. Ева дрогнула, выронив украшения, и они с негромким звоном повисли, покачиваясь на ювелирной серебряной нити.
— Что-то существенно изменилось, селёдка… — Илья задумчиво проронил, бережно зацепив указательным пальцем цепочку. — Говоришь, Солнце не восходит? — приподняв артефакты на уровень глаз, он смотрел на них неотрывно и очень задумчиво. И позволь мне узнать, старый ключник, как давно у вас это творится?
26. Неудачная серия
“То золото не в золото, что не было под молотом” В. И. Даль. Загадки русского народа.
Ключник ушёл. А гости дома, стоявшего под скалой, посреди снежной пустыни, в самом центре враждебного и неизвестного мира, остались. Ошеломлённые целым ворохом неожиданных новостей, во многом им непонятным, а оттого странным образом давящим на сознание. Разговор с лысым ключником длился долго, и слова его до сих пор громко звучали в ушах. Вымораживали и давили, будто внезапная ледяная лавина, упавшая с неба им прямо на головы.
Уставшие и подавленные путники всё так же, обнявшись, сидели на грубо сколоченных табуретах и молча смотрели на пламя в печи.
Просто огонь. Он не желал подчиняться никаким правилам физики и горел вопреки всем законам природы. Красочный танец яркого пламени без каких-либо дров, на одном лишь обугленном кирпиче жерла печки выглядел странно. Но это их не тревожило.
Ключник вышел в трубу, не оглядываясь и не прощаясь. Он медленно встал, нащупал вполне элегантный и острый топор с длинной ручкой у ножки стола, протянул его Змееву-младшему и нырнул с головой прямо в пламя. Илья прислонил свой подарок к колену, развернул табуретку к двери, обнял Еву покрепче, и, тихо вздохнув, произнёс:
— Навага, напомни-ка мне, зачем нас сюда занесло? Так, для справки. Хорошо же всё было.
— Ну… — она тихо вздохнула, затылком откинувшись на широкое и удивительно надёжное плечо. — Разорвать ритуал?
— Он же тебе не особо мешал, говоря откровенно, — Илья громко фыркнул ей в волосы. — В нашу первую встречу ты точно не выглядела измождённой. Я, кстати, тоже.
Он с тех пор изменился, её Змеёныш. Познакомилась Ева с несчастным и одиноким мальчишкой, страдающим от похмелья, а сейчас её обнимал молодой уверенный в своих силах мужчина. Привлекательный и необыкновенно обаятельный. Но об этом ему рассказать Ева пока не решалась. Вероятно, когда-нибудь после. Потом.
— Мне понравилось ощущать себя сильной, — она тихо призналась. — Это пьянит, окрыляет, кружит голову. Драйв от творимого мной колдовства. Тебе самому ведь зашло, разве нет?
Илья долго молчал. Еве даже уже показалось, что она не дождётся ответа на глупый вопрос.
— Сила? — он тяжко вздохнул, отстраняясь, и медленно опустил руку на рукоять рядом стоящего топора. — Я не верю в неё до сих пор. Всё как будто в игре. Стоит только нажать кнопку на клавиатуре, и бой с виртуальным врагом встанет на паузу. Я отложу телефон, оглянусь, стряхну глупое наваждение, и всё будет как прежде.
Давно уже стихла злая буря за стенами каменного домика под скалой, и её звуки уже не тревожили девственно-снежное великолепие, сверкающее за покрытыми копотью стёклами единственного окошка.
Казалось, что можно расслабиться и наслаждаться уютной минутой затишья. Отчего же тревога их не отпускала?
Еве вдруг что-то послышалось. Как будто раскатистый звук низкого, гулкого перезвона, словно эхо далёкой грозы. Она напряглась, лицом разворачиваясь к Илье. Наклонив голову набок, он задумчиво вслушивался в обманчивую тишину.
— Ты, селёдка, конечно, прости, но меня не покидает странное ощущение. Как будто бы мы с тобой были вынуждены стать героями очень дешёвого сериала, — он усмехнулся, и топор лёг в ладонь так уверенно, как будто давно дожидался хозяина. — Наш режиссёр безнадёжно запил, сценариста не видел никто, и несчастная группа актёров судорожно разыгрывает перед камерами неказистый и пошлый сюжет. Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет.
В минуту грядущей опасности Змеев всегда сам с собой разговаривал. Звуки собственного голоса его успокаивали. Дурная привычка, оставшаяся ещё с детства.
Звуки стремительно приближались. Громкий грохот разрывался скрипучими визгами и отчётливым топотом ног. Кого принесла там нелёгкая? Вокруг домика снега по самую грудь, как невидимые пришельцы по нему умудряются топать? Действительно, странно.
— Предлагаю сюжет изменить в свою пользу… —осторожно заметила Ева. — Раз уж топор у нас есть и…
— Я чувствую твою силу, — вдруг перебил её Змеев. — Нашу магию сдерживал вовсе не дом. Погаси-ка огонь, он выдаёт наше присутствие здесь. Просто попробуй.
— Э-м-м-м… Табуля раза? — прозвучало скорей вопросительно. Не было припасено на этот случай у Евы никаких бытовых заклинаний.
Огонь не погас. Зато растворилась тяжёлая дверь, казавшаяся заслоном прочным и надёжным, как Гималайские горы. Издевательски-медленно, словно таблетка шипучего аспирина в стакане с водой, она исчезала из виду. И примерно с таким же забавным шипением.
Перед глазами изумлённых гостей снежного мира предстала весьма живописная группа картинных головорезов. Суровые лица, небритые подбородки, блестящие медные шлемы, звериные шкуры, тяжёлые топоры, короткие арбалеты и нелепые дула пистолей.
“А вот и декорации нам, наконец, подвезли! — отстранённо подумала Ева. — Судя по внешнему виду, их прикупили на распродаже. Сериал продолжается…”
Сколько их было? Трудно сказать, но нетерпеливые зрители сзади подпирали везунчиков из партера. Рыжий и бородатый верзила, стоящий строго напротив русалки, вдруг поднял руку с зажатым в ней арбалетом. Только этого им не хватало. Еву рвануло вдруг влево, но стрелок оказался быстрей. Словно в замедленной съёмке девушка наблюдала, как серебристое остриё толстого и короткого арбалетного болта устремилось ей в грудь, как летел он, стремительно рассекая прозрачный до омерзения воздух. Как медленно раздвигал драгоценный мех шубы, вгрызаясь в плечо, и как шерстинки серебристого меха обагрились пульсирующей струёй яркой крови. Её крови. Снова они оставляют здесь кровь. Дерзко и неосмотрительно. Ге точно довольна не будет. Девушка обернулась к Илье, резко вдохнув, пытаясь хоть что-то сказать, и от увиденного окаменела.
Не сводя с неё взгляда, полного какой-то неправильной, горькой ярости, младший Змеев стремительно оборачивался. За свою недолгую, но насыщенную впечатлениями жизнь русалка успела увидеть великое множество оборотов. Ничего зрелищного и захватывающего в этом процессе решительно не было. Похоже на выворачивание наизнанку. И никогда никто толком не знает, что покажется там, на обратной стороне оголившейся сути.
Но сейчас… На глазах ошеломлённых врагов в маленькой комнате позабытого домика рождалось сказочное чудовище. Кольца змеиного тела разворачивались стремительно и неотвратимо, как тяжёлый поезд, несущийся на полной скорости под откос. Как камнепад, как лавина.
Заполняя собой всё пространство небольшой комнаты, гигантский змей скользил мощным телом по камню холодного пола, по стенам и потолку. Завораживающе, ошеломительно-великолепный, блестящий льдистыми всполохами мгновенно твердеющей чешуи. Могущественный и огромный. Казалось, с ним рядом даже воздуху тесно. Тяжёлая голова, увенчанная серебристой короной гребенчатой перепонки, поворачивалась в сторону входа. И взгляд её глаз, холодный и серебристый, был Еве до боли знаком.
Шах и мат. Лёгким ударом хвоста Змей скинул группу незваных гостей с крыльца в рыхлый снег, словно шахматные фигурки с доски. Их партия явно и быстро закончилась.
“Ух ты, василиск! Даже такой он ужасно красивый! Не то что зелёная ведьма, ещё и подстреленная, как ворона.”
Эта мысль стала последней в стремительно ускользающем сознании Евы…
***
— Женщина, если ты прямо сейчас не очнёшься, я не знаю, что сделаю!
Умел Илья вдохновлять. Пришлось Еве срочно очухиваться. Хотя, говоря откровенно, нисколько не хотелось, ничуточки. Благополучно ведь Ева сбежала от страшной реальности, всегда бы так. Чуть случился какой-то хоррор, сразу глазоньки закатила, и в обморок. И опомниться позже в собственной квартире на новом диване.
Столкновение кожи лица с целым фонтаном возмутительно-мокрых брызг холодной воды прервало её малодушные измышления. Ева подпрыгнула на том самом диване, о котором мечтала секунду назад, и со всего маха врезалась в подбородок Илье. Он громко клацнул зубами, выплюнул остатки воды прямо русалке на грудь и громко выдал чрезвычайно выразительную и совершенно непристойную фразу. Девушка слог оценила.
— Что ты творишь?! — смахивая ладонями воду с лица, она заорала. Тут же неожиданно обнаружилось, что надето на ней было весьма немного. Собственно говоря, кроме старенькой простыни, и совсем ничего. На Змеёныше скорбно болтались только какие-то диковинного вида штаны, подвязанные почему-то обыкновенным шнурком.
— Фу-у-ух! — потирая ушибленный подбородок, Илья неожиданно вдруг широко улыбнулся. — Как же ты меня напугала, сардинка! Я как увидел… — он сбился, мотнул головой, как уставшая лошадь, потом гулко сглотнул и продолжил: — чуть не рехнулся.
— Ты обернулся… — окончательно сев, она попыталась прикрыть свою грудь, отчётливо проступившую через мокрую ткань простыни. Поймала весьма красноречивый мужской взгляд и стремительно вспыхнула. — Змеёныш, а как мы вернулись?
— Предс-с-с-ставь с-с-себе, я соверш-ш-шенно не помню, — он тяжко вздохнул, медленно отворачиваясь от Евы. — Веретена не наш-ш-ш-шёл, т-с-с-ебя прих-с-с-ватил и зач-с-сём-то т-с-с-опор.
— Так, Илья. Дыши глубже, сейчас я оденусь и договорим. Жрать хочу, сил нет, я тут долго валялась?
Она встала, покачиваясь, с