дивана и неуверенно отправилась в сторону шкафа.
— С-с-с-сорок вос-с-семь час-с-с-ов, — прошипел, заикаясь, Змеёныш. — Женщ-щ-щ-на, ч-ш-ш-што с-с-с-со мной?
— Ты главное, Илюш, не волнуйся! — судорожно напяливая толстовку на мокрую голую грудь, она вывалила на пол всё аккуратно сложенное содержимое полки, запуталась тонких спортивных трусах. — Лучше припомни первый мой оборот, и тебе незамедлительно полегчает!
Быстро запрыгнула в джинсы и, развернувшись к стене, запоздало сообразила, что висевшее напротив шкафа зеркало наверняка демонстрировало весь этот интимный процесс весьма красноречиво там отражавшемуся зрителю — младшему Змееву. Почему это её совершенно не разозлило? Наоборот, Еве было приятно услышать недвусмысленный знак откровенного возбуждения… василиска? Илья снова громко шипел, как вскипающий старенький газовый чайник. Встретившись взглядом с его замершим отражением, Ева тоже вдруг улыбнулась.
И вспомнила.
Волшебное великолепие его удивительного воплощения снова вызвало у неё острый приступ искреннего восторга. Василиск. Легендарный зверь Змеева оказался прекрасен. Магические существа очень редко бывают красивы. Скорее, чудовищны и пугающи. Но этот… куда до него всем убогим драконам с их лишними лапами и перепонками крыльев. Гармоничен и лаконичен. Красив, словно воплощённая сила природы. На него можно было смотреть бесконечно, как на морской прибой, рассвет, танец пламени, водопад.
Вертикальный зрачок снова разрезал серебристую радужку взгляда Ильи, черты лица неожиданно заострились. Ой-ёй!
Если он тут вдруг неожиданно обратится, прощай Евин новый диван, любимый письменный стол и ноутбук. Его штаны, висевшие на мужских узких бёдрах исключительно силой фантазии и упорством шнурка, вдруг громко треснули. Ева тут же зажмурилась.
— Илюш, я люблю тебя, — отчего она сразу решила, что делает правильно? Просто вспомнила свой оборот и их первый с Ильёй поцелуй. — И змей у тебя получился роскошный, с размахом. Его я тоже уже обожаю, ты слышишь?
— Иди с-с-с-юда, жен-щ-щ-щина, — прошипел он отчаянно, тихо. — Или боиш-ш-ш-ся?
Она лишь рассмеялась в ответ. Бояться? Кого? Не того ли, кто спас её снова? В чьих волшебных глазах Ева видит своё отражение, только своё, словно мир василиска вдруг сузился до единственной важной фигуры? Чьё дыхание рядом Ева не променяла бы на все ценности им доступных миров?
Она бесстрашно шагнула навстречу, одёргивая футболку и улыбаясь ему. Илья оставался вполне человеком, только взгляд ошалелый да глаза абсолютно змеиные. Штаны он поймал на лету и теперь осторожно придерживал левой рукой, пристально глядя на Еву.
Другой рукой притянул к себе девушку нежно, тут же уткнувшись лицом в её волосы, и прошептал уже совершенно нормально, по-человечески:
— Выходи за меня.
— ЧТО?!
Ева сначала решила, что ей всё послышалось.
— Да не ори ты так, корюшка, — он невесело усмехнулся. — Я вообще-то позвал тебя замуж. Так себе партия, говоря откровенно. Нищий студент, с комплексами и эм… домашним питомцем. Если не хочешь, ты сразу скажи, я пойму. Ты у нас девушка умная, красивая. Состоятельная. Зачем тебе я? Совершенно не нужен, скажи?
— Змеев, заткнись, — в ответ рыкнула Ева и, приподняв подбородок навстречу ему, робко потянулась за поцелуем...
В тот ошеломительный миг, когда губы их соприкоснулись, в дверь раздался протяжный и громоподобный звонок.
27. И Кирилл
“С медведем дружись, а за топор держись” В. И. Даль. Загадки русского народа.
За входною дверью стояла Светлана. С непомерно большим чемоданом. Выдвижная ручка красного монстра на крупных колёсиках подпирала её пышную грудь, аппетитными полушариями выступающую за пределы низкого декольте вечернего красного платья. Красные туфли на шпильках, сложная высокая причёска, кричащий, на грани вульгарности, яркий макияж. Алая горжетка из меха пушистого зверя, едва прикрывавшая обнажённые белые плечи.
И кактус.
Все почему-то смотрели сейчас именно на него, как будто бы кактусов в жизни не видели. Одинокий зелёный высокий цилиндр, размером примерно всем по колено, вызывающе торчал из блестящего красного шара горшка и воинственно щерился неестественно длинными, жуткими иглами.
— Кирилл! — прохрипела Светлана, решительно, как будто ревизия, надвигаясь на жителей квартиры.
— Чрезвычайно приятно, Илья.
Не сводя глаз с кошмарного кактуса, Змеев зачем-то задвинул русалку за крепкую спину.
— Он что, тебя выставил? — высунувшись из-за плеча новоявленного василиска, осведомилась сочувственно Ева.
— Я сама его бросила! — наяда вдруг быстро развернула чемодан и, направляя его на Илью, как таран, ещё раз шагнула вперёд. — Но жить нам теперь негде. Ты же не оставишь единственную подругу на улице?
Судя по выражению лиц, слова её встретивших, эта мысль показалась полноправной хозяйке квартиры весьма соблазнительной. Но, к чести Евы, она промолчала. В отличие от Змеёныша.
— Вам? — он немедленно уловил самую суть, как обычно. — Вам с Кириллом?
И он опять перевёл подозрительный взгляд на кактус.
— Ну да, — наяда в ответ широко осклабилась, продемонстрировав и алебастровые идеально ровные зубы, и сокрушительные ямочки на ослепительно белых и гладких, как жемчуг, щеках. — Он нынче кактус. Погорячилась, бывает. Ключи от квартиры у него остались в кармане.
Карманов на рельефных рёбрах стволообразного тела злополучного кактуса не обнаружилось.
— Я вкусно готовлю, прекрасно умею стирать, убирать и скрашивать ваш безрадостный культурный досуг… — она скользнула масляным взглядом по обнажённому торсу Ильи и хищно вдруг облизнулась. — Э-м-м, и увлекательными разговорами тоже.
— Селёдка, скажи откровенно, — Змеев, наконец, оторвался от созерцания кактуса и переключил взгляд на задумчиво промолчавшую Еву. — В этом списке есть что-либо, без чего…
— Светка — моя единственная близкая подруга…
— Аргумент. А Кирилл?
— Составит дружескую компанию Серёже, он в весенней хандре и депрессии.
Переминаясь с ноги на ногу, Света угрюмо катала по резиновому коврику свой чемодан на колёсиках.
— Я тогда уступаю ей свою комнату и переселяюсь к тебе? — вкрадчиво осведомился Змеев-младший. И в его бархатном голосе прозвучала радостная надежда. — Кстати, ты мне не ответила. Да?
— Идём покупать раскладушку? — ему усмехнулась русалка, но, внезапно увидев откровенно вытянувшееся лицо Светки, тут же торопливо добавила: — Мало ли. Вдруг Кирилл расколдуется, а ключи растворились в цветочном горшке. А ты — шантажист, Змеев. Нет.
Их с Ильёй отношения никого не касаются. Даже близкой подруги. А то, ишь, облизывается она. Еве самой его мало.
— Ну нет, так нет, — покладисто вдруг согласился Илья, подарил ей в ответ многообещающую улыбку и подхватил у Светланы из рук чемодан. Та колыхнула призывно увесистым бюстом навстречу и наклонилась за кактусом, демонстрируя Илье всю глубину бездонного, как Марианская впадина, декольте.
Ева лишь ресницами ошарашенно хлопала, взглядом проводив мускулистую спину Ильи, без труда прихватившего левой рукой несомненно увесистый чемодан, и семенящую следом наяду. Света несла отвратительный кактус, оскалившийся пиками хищных игл, и явно строила глазки Илье, на ходу виляя подтянутым задом. С ощущением абсолютного и сокрушительного поражения Ева громко захлопнула дверь. Кажется, Змеев на ней передумал жениться. А ведь всё так хорошо начиналось…
Как быстро она пожалела о добром поступке?
С порога раз десять и каждые пять минут ещё раз.
То, что Света вообще не умела готовить и “вкусно” для круглой сироты, выросшей в детском доме, всегда было синонимом слова “съедобно”, для лучшей подруги не новость. Она и сама лишь недавно научилась сносно варить грибной и гороховый супы, тушить овощное рагу и не портить курятину. Училась мучительно, долго, страдая под чутким и терпеливым руководством младшего Змеева. Того самого, кто совершенно спокойно теперь жарил котлеты на кухне. А Светка, наверняка, где-то вертится рядом, она вот уже час старательно отиралась вокруг василиска и строила ему глазки.
Заняв сразу целую комнату, своим наглым присутствием подруга заполнила всю квартиру. На пороге валялись манерные красные туфли на шпильках. На хорошеньком настенном шкафчике под высоким зеркалом в коридоре валялись расчёски и плойка. В тот хаос, который наяда устроила из вчера ещё светлой и уютной комнаты Ильи, было страшно заглядывать. Какие-то красные пятна везде. Взрыв цвета и запахи дорогой парфюмерии. Сладкие, липкие, они были повсюду. Еве уже даже казалось, что стены квартиры пропахли цветами, паркет провонял карамелью, а потолок отдавал ароматом мороженого. Крем-брюле с ванилином под розовым соусом.
Гадость какая.
Запершись в своей комнате, ставшей вдруг как-то сразу чужой, русалка жестоко страдала.
Она ревновала безумно. Обжитую квартиру, хрупкое чувство дома, едва ещё ощутимое, но такое родное. Очень сильно и тягостно ревновала Илью. Почему он не стал её уговаривать? Не на прогулку позвал её, замуж! Разве можно так легкомысленно с женщинами? Приличная девочка, она пару раз ещё просто обязана отказать. А он не расстроился даже!
Ничего Ева подружке своей не добровольно отдаст, перетопчется белобрысая. И никого, включая Илью и Серёжу.
Не выдержав, русалка сняла свои тапочки и, бесшумно ступая по скрипучим паркетным полам коридора, подошла к приоткрытой двери. Прислушалась. В ванной громко шумела вода, на плите злобно шипела большущая сковородка, что-то тихонечко бормотал старенький монитор, играющий роль кухонного телевизора. По квартире уютно ползли запахи скорого ужина. Варёной картошки, котлет, свежих огурцов и зелёного лука. Бедный Илья, мало ему было одной нехозяйственной совершенно бабёнки…
— Не стой на полу босиком! — он вдруг произнёс очень тихо, но внятно. — Мне только заноз в твоих розовых пятках ещё не хватало.
Пришлось ей послушно обуться и сдаться на милость чуткого победителя. Пряча взгляд, русалка мягко толкнула широкую дверь, покрытую залежами белой краски, как вершина Эльбруса снегами.