Огоньки на подсвечниках тут же погасли, впустив в комнату темноту.
Как там поживает Змеёныш? С этой мыслью она и уснула…
Еве сравнительно редко снились яркие сны.
Или она их не помнила?
Сложно сказать… Теперь её словно качало на зыбких волнах между явью и сном. Удушливое, крепко сковывающее состояние. В гулкой темноте круглой комнаты раздавались тревожные шорохи. Вокруг Евы светились и нервно мерцали тусклые алые огоньки.
А вдруг это крысы? Отвратительных серых тварей русалка боялась до крика. Ей нужно срочно проснуться, вскочить с низкой кровати, отсюда бежать сломя голову, но куда?
И как это сделать?
Когда одеяло давило на грудь страшной тяжестью монолитной плиты. Твёрдая перьевая подушка как будто вцепилась в отяжелевшую голову. Тело русалки с каждой минутой всё глубже врастало в набитый соломой матрац.
Однажды она уже испытала подобное. Это случилось тогда, ещё в Павловском парке, на дне старого и запущенного пруда. Снова спонтанное превращение? И кем она станет теперь, Василиской Антоновной Дивиной?
Неожиданно перед глазами возникло мужское лицо. Ева отчётливо видела того самого неизвестного, с которым столкнулась в дверях отделения Мариинской больницы. Мужчина, который отправил её в этот мир. А ведь Ева забыла о нём. Знакомый до боли взгляд светлых глаз. Лицо словно смотрело на Еву из зеркала. Непослушные пряди светлых разноцветных волос, ровный нос, широкие острые скулы.
Красивый. И улыбался так странно: отчаянно-горько, растерянно, виновато. Что было вполне объяснимо. Первая встреча со взрослой дочерью, да ещё при таких обстоятельствах не могла пройти гладко. Как он там оказался? Так к месту и своевременно… Снова случайное совпадение? Змеёныш в них совершенно не верил. И правильно делал.
Ритуала она абсолютно не помнила. Только сосредоточенное, хмурое и решительное мужское лицо. Твёрдый голос, уверенные движения, ощущение мощной магической силы. И поцелуй напоследок. Прикосновение твёрдых губ к холодеющему лбу. Как оберег, как отцовское благословение. Ева вдруг ощутила его, словно бы наяву.
Как глоток свежего воздуха.
Рвано выдохнула, сжимая пальцами мех жёсткой шкуры. И тени вокруг отступили, дышать стало легче. Бремя давящего гнёта рассыпалось пеплом.
— Она просыпаец-ц-ц-а! — тут же раздалось шипение рядом.
Кто-то стоял совсем близко. Обострившимся обонянием Ева уловила удушливый запах подгнившей травы, застоялой воды и жжёной серы.
— Не неси чушь! — тут же громко ответил другой женский голос, раздавшийся прямо у Евы над головой. — От моего колдовства ещё ни одна королевская девка не встала!
Первые порывом русалки было тут же немедленно встать, доказав своим новым врагам полную несостоятельность заклинания. В своём мире она непременно бы так и сделала. И немедленно поплатилась бы за безмозглую выходку. Одна против двух.
Осторожная ведьма ей мысленно прошептала: “Не стоит с ней связываться. Ты ударишь потом, не сейчас. Пусть твоё воскрешение станет для всех неожиданностью.”
Силу накладываемого проклятия Ева физически ощущала. Чёрную, беспощадную, злую. Никогда ещё прежде русалка не сталкивалась с подобным. О смертельных проклятиях она лишь читала в учебниках, была твёрдо уверена, что никогда с ними не столкнётся и совершенно не знала, что делать.
Спасала отцовская метка, незримо пылающая во лбу. Её щит, её талисман. Она словно держала сознание девушки на плаву, не давая ей провалиться в смертельно-опасную глубину наведённого сна. Отличный подарок. Кем бы ни был неизвестный отец, по какой-то причине на знавший её столько лет, Ева разом ему всё простила. Свою магию она совершенно не чувствовала, но вот её тёмная сила…
Сила бурлила, пьянила, покалывала в висках, порываясь выплеснуться через край, забить бурным фонтаном.
— Смотри, она скоро умрёт, — пробормотал снова очаровательный женский голос. — Гилберт был здесь?
— Да, моя госпожа, — воняющее тиной болотное существо, стоявшее слева, ей тут же откликнулось. — В замок он не вернулся.
— Ничтожество, — с отвращением произнесла Евина новая неприятность. — Ни в чём нельзя рассчитывать на мужчин. Всё, уходим! — раздался звук шагов. — Брось его вещи вон там, пусть с порога все видят.
Голос женщины отодвинулся, она отстранилась от Евы, и в эти доли секунды русалка смогла бросить взгляд на неё. Короткий и быстрый, но память инициированного инквизитора чётко схватила увиденное.
Дева была хороша. Порочная красота ранней юности, растлённой безудержной похотью и вседозволенностью. Пухлые детские губы, окрашенные в ярко-алый, ангельское лицо с небесно-голубыми глазами, золотистые, вьющиеся крупными локонами волосы, аккуратно уложенные в тщательно выверенном беспорядке густой женской гривы.
Вызывающе-откровенное платье-туника, алая, полупрозрачная, с низким вырезом, едва прикрывающим грудь, и широким золотым поясом на бёдрах.
Обилие золотых украшений могло говорить о дурном вкусе или просто о тяге к блестящему, если бы не филигранное их исполнение. Тонкая, длинная шея, изящные руки, точёные музыкальные пальц, — всё было словно окутано в тончайшее золочёное кружево, густо усыпанное россыпью ярко блестевших камней.
С лёгкой руки василиска одетая в простые и тёплые вещи русалка, лежавшая на соломенном старом матрасе посреди старой башни, не могла даже мечтать о подобной неслыханной роскоши.
Так почему её снова собрались убить? И как попала сюда эта… кажется, первая ведьма?
____________________________
¹Ослиная шкура — речь идет об ассоциации с героиней известной сказки Шарля Перро, впервые опубликованная в 1694 году.
²Инис — (от лат. Ignis — огонь) бытовое заклинание позволяющее создать небольшое, размером с газовую горелку, согревающее и абсолютно безопасное пламя для бытовых нужд (приготовление еды, обогрев). Заклинание среднего порядка.
39. Знаки судьбы
“Лучше с умным в аду, чем в раю с дураком.” В. И. Даль Пословицы русского народа.
Сидя в собственном кабинете за длинным дубовым столом, наследный принц Северного королевства чинил свой простой карандаш. Непривычного вида конструкция из двух тонких щепок и зажатой между ними хрупкой пластинкой какого-то чёрного минерала была неудобна и пачкала пальцы.
Но заточка его успокаивала. Большой серый лист на столе был уже сплошь исписан витиеватыми знаками. Илья знал иноземный язык. Он владел в совершенстве ещё пятью туземными диалектами жёлтых островов и наречием далёкого континента южан. Зачем ему эти знания?
Пригодятся. Наверное. Но это не точно.
Бросив взгляд на стоящий на мозаичном полу в дальнем углу кабинета внушительный механизм, Илья громко вздохнул и потёр переносицу. Круг циферблата часов тускло светился, чёрные стрелки указывали на вечер. Время первого королевского ужина. Оно здесь шло совершенно иначе. Словно сухие песчинки проскальзывало сквозь пальцы. Отвратительное ощущение. Принц знал цену времени. Он здесь однажды уже как-то умер.
Отсутствие единственного наследника за семейным столом должно было выглядеть вызывающе. Красноречивый протест, даже вызов. Пусть… Василиск мог позволить себе теперь нечто подобное. И день своей смерти он помнил прекрасно. Илья не решился рассказывать Еве об этом. Ей предостаточно впечатлений.
Ярко вспомнив обстоятельства их последней встречи, он снова сломал карандаш. Успей он минутами раньше, и ей не пришлось бы столкнуться с очередным отпрыском короля, возбуждённым немыслимыми перспективами. Илья ещё никогда не видел русалку настолько испуганной. Её взгляд… Василиск сипло рыкнул, снова его вспоминая. Яркая зелень русалочьих глаз тогда словно померкла, как будто её затянуло болотной трясиной.
И его в том вина, его непростительный промах.
“Королевичей” во дворце оказалось немало, и всех отличала решительность, круто замешанная на глупости. Беловолосые слабосилки с глазами прозрачными, как у рыб, оказались тупы, как откормленные на забой каплуны. И настолько же преисполнены сознанием собственной значимости. Братья? Спасибо, избавьте Илью от подобных непрошенных родственников.
Подняв взгляд на своё отражение, возникшее в стекле дверцы книжного шкафа, он кисло скривился. Семейные черты очень явно просматривались и здесь. Хотя перед своей страшной смертью принц и остриг коротко свои длинные светлые волосы, но… Илье было странно видеть себя таким. В тёмном стекле отражался практически полный двойник Ильи Змеева-настоящего. Сходство, словно у братьев. У принца чуть более острые скулы, выпуклее спинка носа и уши плотнее прижаты. Лоб вроде повыше. Или Илье это кажется?
Откинувшись на удобную спинку резного стула, он снова задумался. Кто таков теперь младший Змеев? Как он вошёл в этот мир, и куда тогда делся сам принц и наследник престола? А если сейчас дверь откроется и неожиданно в кабинете их разом окажется двое?
Нет… Где-то на грани сознания Илья его чувствовал. Лишь память и знания. Их стало значительно больше: как будто к системному блоку присоединили увесистый внешний хард диск.
Значит, он всё-таки окончательно умер. Здесь. И что с этим делать? Ощущать раздвоения личности? Не особенно страшно. Тем более, что наследник больше никак себя не проявлял. А на общем фоне разительных перемен, случившихся в жизни Ильи после Нового года, эта даже не самая страшная.
Кажется.
За те несколько месяцев, что после его феерического явления в Княжпогост так стремительно пролетели, он успел очень многое. А не успел ещё больше. Существенно больше. Осознание этого злило. Всё это время он чувствовал стремительно надвигающиеся перемены. Интуиция младшего Змеева никогда не обманывала. И готовился он весьма обстоятельно ко всем грядущим событиям.
Русалку почти не тревожила его тайная жизнь. Она могла позволить себе с головой нырнуть в новые для себя ощущения и самозабвенно играла в любовь. Её можно было понять: девушка не успела побыть обыкновенным счастливым ребёнком. Для Ильи же всё было серьёзно… И внезапные чувства к ней тоже.