— Наиболее подходящую для того, чтобы самим разбогатеть. Ты это имеешь в виду? — буркнула Летти.
— Возможно, — согласилась Селина. — Ах, если бы только встретить или хотя бы напасть на след подходящего приятного человека, который удовлетворял бы требованиям папы и мамы! И это несправедливо — девушки практически должны идти с молотка, как лошади… Столько-то фунтов стерлингов — раз! Столько-то фунтов — два, три! Продано! И никому нет дела, любят ли они своих…
— Любить, Селина, считается не столь уж важным.
Селина промолчала. Даже если мне для этого придется бежать из дому, я никогда, никогда не выйду замуж за отвратительного Бертрама Летчуиза!..
Карета остановилась, кучер спрыгнул с козел и распахнул дверцу.
— Минуточку, леди, — сказал он, откидывая ступеньки. Как положено, он поднялся на крыльцо огромного особняка из серого камня и громко постучал в дверь.
— Безумие, — шепнула Селина. — Как и говорила Фреда, всюду полно огней. Посмотри на окна. И они прекрасно знают, что гости прибывают. Почему же каждый обязан стучать?
— Так принято, — сказала Летти, и Селина с чувством вины поняла, что ее компаньонка тоже нервничает. — Пора входить.
С некоторой — впрочем вполне простительной для новичка — поспешностью Селина вступила в холл гармоничных пропорций. Ее внимание привлекла изящная белая лепнина карнизов, но гнетущие темно-красные обои на стенах вызвали подавленное настроение. Летти быстро сняла мантилью и занялась Селиной — поправила ей прическу, взбила оборки на обшитом золотой каймой лифе.
— Ты выглядишь прелестно, — наконец сказала Летти. В ее голосе слышалось волнение. — Нам надо подняться в пурпурный салон на втором этаже. — Она пошла впереди, почти бесцеремонно расталкивая окружающих, что было совсем непросто в такой толпе.
— Бессмысленно, — прошептала на ухо компаньонке Селина. — Мы сейчас можем уйти, и никто не узнает, что мы вообще были здесь.
— Тише. Миссис Арбутнотт специально просила, чтобы ты подошла прямо к ней. Если ты этого не сделаешь, она сочтет себя обязанной связаться с твоей матушкой и выяснить, что с тобой стряслось.
— О, как мне все это противно, — потихоньку простонала Селина. — Между прочим, как мы узнаем миссис Арбутнотт?
В этот момент знакомый женский голос почти перекрыл весь шум:
— Селина Годвин! Что ты здесь делаешь?
Овладев собой, Селина обернулась и увидела бледно-голубые глаза Изабел Прентергаст.
— Присутствую на рауте, — процедила Селина сквозь стиснутые зубы. — А что ты делаешь здесь, Изабел?
Изабел уставилась на нее, потом рассмеялась и слегка ударила ее по руке веером с отделкой из белого кружева и с алой лентой:
— Ты очень забавна. Такое чувство юмора.
Голубенькие глазки обшарили платье Селины, и изумление, охватившее Изабел, вылилось в приторную кислую улыбку:
— У тебя такое… впечатляющее платье.
— Спасибо, — поблагодарила Селина с наигранной скромностью. — Твое платье тоже очаровательно. Алая кайма — довольно смелое решение, драматичное.
— И благодаря этому платье запоминается, не так ли? — глаза Изабел стали совсем жестокими.
— Конечно, — согласилась Селина. — Собственно говоря, без каймы платье уже невозможно вспомнить, опознать.
— Ясно. — В голосе Изабел послышались лукавые нотки. Она понизила тон: — Может быть, мы сможем… э…
— Может быть, — бросила Селина свысока. — Я буду дома завтра, если ты собираешься заглянуть.
— Надо идти, — прервала их разговор Летти. — Надеюсь, ты знаешь, как выполнить нашу миссию.
— Что она имеет в виду? — грубо спросила Изабел. — И почему тебя сопровождает служанка?
— Летти — моя компаньонка. — Селина взглянула на бесхитростное платье дуэньи из коричневого шелка. Да, надо найти способ достать одно-два красивых платья для Летти. У нее хорошая фигура, яркое лицо. Если ее как следует одеть, она будет выглядеть совершенно очаровательно.
— Компаньонки — те же служанки, — сказала Изабел безапелляционно. — Ну, мне пора идти. Постарайся не слишком бросаться в глаза в этом платье. Ты сгоришь от стыда, если посторонние дознаются, что оно на тебе с чужого плеча.
— А ты не сгоришь от стыда, если посторонние поймут, что прежде оно принадлежало тебе?
Изабел тряхнула белокурыми кудрями, каскадом рассыпавшимися по спине:
— Я буду вынуждена признаться, что дала тебе его в порядке благотворительности, так как ты не можешь позволить себе купить новый наряд.
— Неужели? — Пришел черед Селины состроить холодную мину. — Почему ты думаешь, что твоей истории поверят больше, чем той, какую, может, мне захочется придумать? Например, такой: ты не отдала мне платье, а продала, ибо тебе нужны были деньги.
— Никто тебе не поверит, — нервно засмеялась Изабел. — Но не будем ссориться. Забегу завтра, и я уверена, мы забудем об этих мелких неприятностях.
— Безусловно.
Селина смотрела, как отчаливала Изабел в своем роскошном белом муслиновом платье с множеством оборок, и представила, как можно умело вышить его натуральным жемчугом и носить вместе с украшенным тоже жемчугом белым тюрбаном, который самым выгодным образом оттенит ее темно-золотистые волосы.
— Ты больше не станешь покупать у нее платья, — сказала Летти внушительно. — Теперь пойдем. Мы незаметно послушаем разговоры, пока не узнаем, которая из дам миссис Арбутнотт.
Они вошли в салон. Все леди были в великолепных одеяниях. Вечерние костюмы джентльменов тоже выглядели потрясающе.
— Ага! Вот она. Леди в пурпурном. Совершенно уверена, это миссис Арбутнотт.
— Та крупная дама?
— Да.
— На ней платье пурпурного цвета, но не совсем такого оттенка, как обои на стенах?
— Да.
— И на голове — дурацкий кружевной капор с вишнями из воска?
— Селина! Будь так любезна, следи за своими манерами.
— Я не намеревалась сообщать ей, как глупо выглядит кружевной капор с тульей, возвышающейся на двенадцать дюймов над головой, особенно, когда вишни свисают почти на самые глаза.
— Пойдем-ка со мной, юная леди, — сказала Летти, но на губах ее играла улыбка. — Извините, мадам, вы — миссис Арбутнотт?
Напыщенная женщина, стоявшая перед ними, подняла лорнет и направила прищуренные глаза на Летти:
— Кто желает это узнать?
Селина выпрямилась:
— Добрый вечер, миссис Арбутнотт. Я Селина Годвин, а это моя компаньонка, мисс Летиция Фишер. Моя матушка передает вам свои наилучшие пожелания и благодарит за то, что вы включили меня в число приглашенных на это празднество.
Дама нахмурилась:
— Годвин? Годвин? — Она закрутила головой на заплывшей жиром шее. Бриллианты сверкали на объемистой груди, в ушах, на запястьях и на коротких толстых пальцах.
— Мы знаем неких Годвинов?
Последовал хор неразборчивых отрицаний, и Селина почувствовала, как заливается краской. Но она взяла себя в руки:
— Моя мать — урожденная Мери Деттерлинг. Насколько мне известно, в детстве вы были с ней подругами.
— Добрый вечер, мисс Годвин, — перед Селиной склонился худощавый светловолосый молодой человек с приятным лицом и очаровательной улыбкой. — Роланд Итбери, к вашим услугам.
Он поднес к губам руку, которую Селина наконец догадалась протянуть ему, и поцеловал, как если бы это была самая вожделенная ручка, какую он когда-либо держал.
— Роланд Итбери, виконт, — раздался густой голос миссис Арбутнотт.
Селина сделала книксен:
— Как поживаете, милорд?
— В настоящий момент очень хорошо, — сказал Итбери с озорной улыбкой. — А как поживаете вы?
— Спасибо, милорд, лучше. — Селина инстинктивно почувствовала симпатию к молодому человеку и говорила приветливым тоном, предназначенным только ему.
— Мери Деттерлинг — так вы назвали имя вашей матери? — спросила миссис Арбутнотт. Ее маленькие глазки перебегали с виконта на Селину и обратно. — Да, уверена, что помню ее. Она вышла замуж за младшего сына некоего эсквайра из провинции, не так ли?
— Мама, — сказала молодая женщина почти такого же роста, как Селина, но куда более худощавая, и взяла миссис Арбутнотт под руку, — не хочешь ли ты познакомить меня с дочерью своей старой подружки?
— Беатриса, вот наконец и ты. — Мать снова покачала головой из стороны в сторону, как встревоженная черепаха. — Роланд прямо-таки вышел из себя, разыскивая твою особу.
Беатриса была не только тощей, но и поразительно бесцветной. Лишь прекрасные глаза сияли, как темные сапфиры, и блестели невероятно густые черные волосы, затейливыми косичками уложенные в шиньон. Селина обратила внимание: виконт Итбери и виду не подал, что вообще заметил присутствие Беатрисы, и продолжал пожирать глазами Селину.
— Я Беатриса Арбутнотт, — с улыбкой обратилась та к Селине. — Мы рады, что вы приехали, не так ли, мама?
— Очень рады, — не очень убежденно сказала хозяйка дома.
Селина подумала, что, пожалуй, могла бы полюбить Беатрису.
— Ваш дом весьма… живописен.
По правде, сама Селина предпочла бы скорее жить в своем довольно обветшалом доме на Керзон-стрит, чем в этом переполненном вещами подобии музея.
— Селина. Вы позволите называть вас Селиной? — Виконта трудно было отвлечь от его цели.
— Гм, конечно.
— Благодарю. А вы должны звать меня Роландом.
— Поосторожнее, старина! — произнес человек тех же лет. Он был выше ростом, одет в великолепный военный мундир. Отделившись от толпы за спиной миссис Арбутнотт, он подошел к ним. — Опасайтесь этого Роланда, мисс Годвин. Он страшный сердцеед.
Улыбка виконта стала менее уверенной.
— Это чертовская ложь, Тедди, и… — Он бросил испуганный взгляд на Селину. — О, извините. Я не хотел никого обидеть, уверяю вас.
Это рассмешило Селину. Ей начинало здесь нравиться.
— Никто и не обиделся, милорд… Роланд.
Вокруг Селины все кипело: вспыхивали разговоры, обмен любезностями. Летти тронула ее за рукав, показала жестом на уголок, где расположились другие дуэньи, и быстро удалилась туда. А миссис Арбутнотт громогласно объявила, что совершенно ясно вспомнила Мери Деттерлинг. Теперь хозяйка дома казалась благосклонно настроенной к ее юной дочери, которую все явно находят обаятельной.