Его взгляд уперся в открытые глаза Мери Годвин. Женщина была мертва. Его сапог придавил ее руку, но эта рука уже ранее получила повреждения и была покрыта запекшейся кровью, концы пальцев превратились в бесформенное месиво. Из окостеневших ладоней на пол высыпались драгоценные камни — изумруды, подобные зеленому пламени, бриллианты, сверкавшие, как отблески звезд…
Еле сдерживая желание немедленно бросить все и ринуться назад тем же путем, Джеймс заставил себя оглядеться. Вправо открывался ход, такой тесный, что войти в него можно было только боком. Именно перед этим ходом лежало тело Мери Годвин, чуть прикрытое изодранным платьем. А за ней в какой-то чудовищной пародии на тесные братские объятия громоздились друг на друге тела Дариуса Годвина, отца и сына Летчуизов. На телах и вокруг них были рассыпаны сокровища. Драгоценных камней было так много, что это поразило даже видавшего виды Джеймса. Он отвернулся и начал медленно карабкаться наверх, пока сильные руки Вон Теля не подхватили его.
— Джеймс, что с вами? Бог мой, да вы бледны как смерть!
— Нет, нет! — Он махнул рукой. — Меня тошнит, вот и все. Они все там, под полом. И все мертвы.
Вон Тель заглянул в тайник:
— Как это произошло?
— Леди из моего семейства сумели надежно припрятать свои сокровища. Помещение под полом устроено весьма хитроумно. Годвины и Летчуизы проникли туда и нашли драгоценности, которыми в течение многих поколений владело мое семейство. Но тайник не выпустил их обратно. — Он содрогнулся, припомнив окровавленные пальцы Мери Годвин. — Ловушка захлопнулась, а у них не было способа изнутри открыть люк.
— Потому что у них не было с собой того медальона?
— Вот именно. — Джеймс устало покачал головой. — Они нашли то, что искали двадцать лет. И это их погубило.
Эпилог
У подножия холма расположилась деревня Литтл-Паддл. Крытые соломой дома теснились вокруг церкви, построенной еще в эпоху норманнов. Эта картина никогда не оставляла Селину равнодушной.
— Прилягте рядом со мной, миледи!
Она улыбнулась, глядя сверху вниз на Джеймса. Он развалился на пледе, прихваченном с собой на пикник. Обутые в сапожки ноги одна на другой, руки заложены за голову, в зубах травинка. Беспечный, спокойный, счастливый человек… Наконец она отозвалась:
— Предложение очень заманчивое. Но посмотри, какая кругом красота! Отсюда можно увидеть весь свет.
— М-м… — Он скосил глаза в ее сторону. — Опиши мне весь этот белый свет, что расстилается перед твоими глазами. Устрой для меня развлечение. — Он снял куртку. В белоснежной рубашке с длинными рукавами он смотрелся еще лучше.
— Очень хорошо. — Она предпочла бы любоваться самим Джеймсом, чем панорамой, но раз он хочет… — Итак, сразу под нами мы видим восхитительную деревню, именуемую Литтл-Паддл, с ее теперь знаменитой церковью.
— И чем же этот храм знаменит?
— О, вы не знаете, сэр? Именно здесь всего месяц назад обвенчался граф Иглтон с Селиной Годвин.
— Да, это действительно достопримечательность. Что еще ты видишь?
— Западнее стоит замок Блэкберн, в данный момент — резиденция графа и графини, а к югу открывается отличный вид на Ла-Манш. Сегодня пролив выглядит, как узенькая серая полоска под небом английского лета. Небо окрашено в голубые и сиреневые тона, и, конечно, по нему плавают мелкие барашки облаков.
— Разумеется, куда же им деваться…
— К востоку глаза могут отыскать красивый старинный особняк в стиле эпохи короля Иакова, где вскоре устроятся Иглтоны. — Она закусила губу и тронула медальон на груди. До сих пор она не могла поверить, что там, в Найтхеде, погибли чета Годвинов и Летчуизы. — За те месяцы, что минули с весны, столько всего произошло, Джеймс!
— Селина, лишь с этой весны началась моя настоящая жизнь.
Она закрыла глаза и глубоко втянула в себя воздух, насыщенный ароматом цветущего шиповника и иссушенных солнцем трав. Гудели пчелы, разыскивая медовый нектар. Мирная картина…
— Погоня за богатством — это как болезнь, Джеймс. Они умерли, стремясь завладеть драгоценностями Сейнсбери. Мама Годвин… Она ведь держала в руках медальон, сама надела мне его на шею. С его помощью она открыла бы люк изнутри. Их пальцы были изуродованы, когда они тщетно пытались раздвинуть руками камни. А затем воздуха не осталось, дышать стало нечем…
Она не видела своими глазами ужасную груду тел, что предстала перед глазами Джеймса. Но ее воображение многое угадало верно.
— Попытайся выбросить все это из головы, — сказал он. Если уж вспоминать, то лишь одно: именно из-за их алчности мы встретились и соединили наши судьбы. Что касается меня, то я считаю, никогда на свете не было другой женщины, которая больше тебя заслужила бы честь носить эти драгоценности. Могу я тешить себя надеждой, что однажды ты наденешь ради меня эти бесценные украшения?
— Возможно… — До сей поры она и пальцем не желала к ним притронуться, хотя Джеймс ей их подарил. — Не будем об этом думать сейчас. Лучше ответь мне на вопрос: что будет с островом Пайпан?
— А что должно быть с островом?
— Когда ты сочтешь необходимым туда вернуться?
— У меня таких планов нет. — Селина удивленно заморгала. — Мне очень хотелось бы, чтобы на Пайпане обошлись без моего присутствия. Наступит день, когда я решу гуда съездить, и, надеюсь, ты будешь меня сопровождать. Правда, лишь в том случае, если… в общем, я не мог бы одобрить такую поездку, если бы ты была в интересном положении…
— Да, я тоже не одобрила бы. — Она потрогала рукой живот и улыбнулась. — И очень надеюсь, что скоро я действительно буду… Который час, Джеймс?
— Не знаю. — Он прикрыл глаза тыльной стороной ладони.
Полная нетерпения, Селина перебралась через него и достала часы из кармашка жилета. Тут же ее тело оказалось крепко прижатым к его груди, а ноги раздвинутыми самым неподобающим для леди образом.
— Джеймс! — Она безуспешно пыталась вырваться из его рук, успев, однако, заметить, который час. — Какой ты у меня дурачок! Ты же должен был следить за временем!
— Зачем? — Поддержав ее затылок своей сильной рукой, он безошибочно нашел губами ее уста. Джеймс глубоко и страстно целовал Селину, не давая ей передохнуть. — Какое значение имеет для нас время?
— Ты недотепа! — Она пыталась его шлепнуть. — Я обещала Лиам, что в три часа мы с тобой дадим ей личную аудиенцию. Есть очень важное дело, которое она желала бы с нами обсудить, а на часах уже почти три… Ну же, Джеймс, отпусти меня!
— Нет. — Он улыбнулся и легонько поцеловал ее в кончик носа.
— Джеймс, я тебя предупреждаю…
Как бы ослабев, он широко разбросал руки, но она осталась лежать, распростершись на нем.
— Я действительно должен извиниться… э… за поведение моей жены. Она, видите ли, никак не может мною насытиться.
— Что такое? — Селина приподнялась на локтях. — Что ты несешь?
— Я, моя дорогая, приношу извинения Дейвиду и Лиам.
Она замерла на мгновение, потом медленно повернулась на бок и оглянулась. На уровне глаз она увидела крепкие ноги серого коня. Селина подняла взор и встретила смеющиеся глаза некоего достопочтенного джентльмена. Он даже сумел снять с головы шляпу и поклониться — совершить такой подвиг всаднику было совсем непросто, если учесть, что впереди у него на седле разместилась Лиам.
Селина торопливо оправила платье и села, отряхивая травинки и вытаскивая соломинки из волос.
— Как славно, Дейвид, что ты привез сюда Лиам! Мы не заметили, как пролетело время, и не успели бы на встречу с ней.
— Не с Лиам, а с ними обоими, — проговорил Джеймс.
Селина не обратила внимания на его слова.
— Прошу вас, присоединяйтесь к нам. Там осталось вино и пирожки, что испекла Руби Роуз. Между прочим, все по-прежнему складывается ладно между Руби Роуз и миссис Стрикленд?
— Вполне, — проговорил Дейвид, спрыгнув с коня и поставив Лиам на землю возле себя; девушка держала его за руку и не сводила с него глаз.
— Я думаю, мы не опоздали, Джеймс?
Селина нахмурилась и поглядела по очереди на обоих мужчин.
— Что? Джеймс просил тебя приехать сюда сегодня? Но я полагала…
— Да, — сказала Лиам. Она вся сияла в простом хлопчатобумажном платье с узором цветочками; в волосах у нее горели лютики. — Дейвид говорит: небо — это крыша, а весь мир — божий храм. Какой красивый поэтический образ! И вот в такой торжественной обстановке мы хотим задать Джеймсу самый важный для нас вопрос, — на этот раз с юного лица Лиам исчезло выражение проказливой самоуверенности, она потупила глаза, — я надеюсь, это не вызовет у вас недовольства.
Дейвид кашлянул, и Селина заметила, как задергались мускулы его лица, когда он посмотрел на Лиам.
— Я ее люблю, — прямо заявил он и прикоснулся рукой к ее губам. — Нам известно, что все будет непросто, но мы хотим пожениться.
— Тогда так тому и быть, — сказала Селина, ее голос пресекся. Она сплела пальцы, на глазах у нее выступили слезы радости.
— Лиам и я обсуждали это долго и обстоятельно, — продолжал Дейвид. — Нам известно, что в Англии нам с ней будет трудно строить наши отношения. Если вы, Джеймс, согласны, мы хотели бы уехать на Пайпан. Лиам считает, там для меня найдется много дел.
— В самом деле, там полно работы, — сказал он. — Вы поженитесь здесь, а затем спустя непродолжительное время отправитесь на Пайпан. Нужно же, чтобы кто-то занялся моим домом на острове. Лиам с этим великолепно справится. Дом будет вам свадебным подарком от нас. А ты, Дейвид, мог бы присмотреть за моим бизнесом в дополнение к своему основному делу — спасению душ.
— А вот и они! — объявила Лиам.
— Кто? — спросила Селина. Она огляделась и увидела приближающихся верхом Вон Теля и Летти. — Придется с тобой поговорить потом, — тихо сказала она Джеймсу. — Ты все прекрасно подстроил, но надо было прихватить побольше еды.
— Прекрасный день для прогулки верхом, — изрек Вон Тель в полном смущении, что не укрылось ни от кого. — Вы очень добры, что пригласили нас.