— Это не важно, — спокойно ответила я. — Можно выходить замуж по расчету за человека, чьи мотивы не романтичны, но не агрессивны и прозрачны. Строить союз с тем, что ненавидит тебя, как вершину государственной формы правления — мертворожденная идея.
Кирион вздохнул:
— Мне жаль, сестренка.
— Мне тоже. У нас есть с собой какие-нибудь знаки отличия? Надо бы наградить его за спасение моей наследной особы.
— Есть пара медалей и даже какой-то орден.
Я кивнула, и брат продолжил:
— Выпиши ему орден. Это даст некоторые привилегии, и никто не посмеет назвать тебя неблагодарной сволочью.
— Мне придется самой вручать, да? — уныло спросила я.
Кирион достал из кармана часы на цепочке, откинул крышку, долго всматривался в циферблат и, наконец, ответил:
— Не обязательно. Можешь сходить сейчас, он наверняка спит после таких-то приключений. И после этого мы отбудем.
— Идет, — кивнула я, усмехнувшись.
Выйти, как обычный боевой маг в настоящее столкновение с кочевниками я смогла, а встретиться лицом к лицу с Вальтером мне не хватало духа.
Походный лазарет стоял в наиболее защищенном месте — у единственных остатков предыдущей крепостной стены. Наспех сшитые меж собой брезентовые полотнища даже в сумраке ночи казались лоскутным одеялом. Я глубоко вздохнула, прежде чем шагнуть из тени в слабый свет костров и факелов. Пахло огнем, болью и тленом.
В кострах постоянно кипятили воду, таская ее под навес, а факелами выжившие пытались разогнать угнетающую тьму. Говорят, жители мира Огня могут делиться силой друг с другом через свое пламя. Жаль, у моего народа нет такого дара. А потому неровный свет от факелов вырывал из тьмы ряд накрытых какими-то тряпками тел. И я мрачно отметила про себя, что днем их было значительно меньше.
Я шагнула под навес и нацепила свою лучшую королевскую маску. Люди стонали. Люди страдали. А я шла от лежанки к лежанке, касаясь каждой руки и улыбаясь так тепло, как была способна. Благодарила за службу, восхищалась отвагой, слушала какие-то просьбы. Несмотря на все указы, на Фронтир попадали и семейные парни, и единственные кормильцы, и обремененные недееспособными родственниками.
Утром я попросила пофамильный список всех бойцов Патронума. Сейчас я поняла, что в этом списке придется проставить немало крестов — лежанки изрядно опустели.
Вальтер оре-Марлоу лежал дальше от входа, отгороженный от прочих тонкой тряпкой.
— Как он? — тихо спросила я у дежурного лекаря. Человека без лица, без сил и без какой-либо надежды.
Мужчина проследил взглядом и чуть заторможенно ответил:
— Тяжело, но выживет.
Я кивнула и шагнула за импровизированную перегородку.
Вальтер спал. На деревянной чурке рядом едва горела керосиновая лампа, стояла тарелка с водой и тряпица в ней.
Жар?
Я медленно и очень осторожно коснулась лба мужчины, и в первое мгновение он показался мне раскаленно-горячим, а во-второе — ледяным. Но мгновение испуга прошло, и я поняла, что Вальтер в порядке. Дыхание ровное, горячки нет. Я осторожно приподняла край покрывала, чтобы убедиться, что бинты чистые, и кровь не идет.
Закусила губу и замерла на миг. Сказать? Не сказать? Проснется? Не проснется?
Кто-то заворочался и громко застонал, и это вырывало меня из собственных мыслей. Я осторожно положила рядом с лампой шкатулку с орденом и бумагами о даруемых в соответствии с орденом привилегиях. Склонилась к Вальтеру и легонько коснулась губами его лба.
— Прощай, — тихо выдохнула я и ушла, не оборачиваясь.
Казалось, в спину мне раздался тихий вздох. Показалось? Показалось. Среди этих стонов всякое может показаться.
Глава 17
Клэр оре-Роул знала и любила каждого из своих бойцов как сына, как брата. Капитан всегда была в курсе настроения личного состава и подробностей их жизни. В этом не было праздного женского любопытства, лишь банальный расчет. Ведь зачастую в моменты смертельной опасности слабым звеном всего отряда становится тот, чье душевное равновесие нарушено. А это может быть фатально для всех ее подчиненных. Чаще всего, конечно, от разного рода уныния ее бойцов спасала хорошая бутылка и отзывчивая девица.
Но не в этот раз.
— Принцесса необычно щедра, — прокомментировала оре-Роул шкатулку на столе.
Вальтер ничего не ответил, равнодушно разглядывая потолок.
— Ты злишься, — констатировала капитан.
На это маг тоже промолчал. Женщина подумала и добавила:
— Полчаса назад Демира покинула форт Патронум.
А эти слова заставили Вальтера одним рывком подскочить на ноги. Но далеко маг не ушел — рана дала о себе знать, и мужчина начал оседать на пол. Клэр подставила ему плечо и уложила обратно на лежанку.
— Далеко собрался?
— Мне нужно с ней поговорить, — процедил бледный маг сквозь сжатые зубы.
— Ты не догнал бы ее даже без дыры в бочине, — спокойно проговорила Клэр. — И судя по этому шикарному ордену, вы виделись.
— Я спал.
— Или делал вид.
Маг упрямо замолчал, откинувшись на каменную подушку.
— Что, ты оказался слишком благороден, чтобы закрыть собой принцессу от стрелы, и слишком горд, чтобы рассказать ей о своих чувствах?
Серые глаза сверкнули зло и отчаянно. Мог бы — вцепился в глотку. Но он не мог даже встать, а потому с трудом нацепил равнодушие и отвернулся.
— У тебя неделя, чтобы начать сносно держаться в седле. Потом мы уходим, — спокойно проговорила капитан, возвращаясь к причине своего визита.
— Куда? — безэмоционально спросил Вальтер.
Ему по большому счету было все равно, в какой мясорубке сорвать свою боль.
— Есть работёнка, — усмехнулась оре-Роул и вышла.
Хорошо оплачиваемая, непыльная работёнка. В Ирониуме.
Глава 18
— Ты издеваешься? — устало спросила я.
Несколько часов назад мы посадили моих женихов на королевский поезд, а сами пообещали присоединиться через пару станций и отправились куда-то.
Собственно, «куда-то» оказалось транспортным узлом грузовых дирижаблей.
— Ничуть, — спокойно ответил брат. — Но если допустить, что дирижабль сюда рухнул по твою душу, то что помешает пустить паровоз под откос?
— Допустим, — я не стала спорить с очевидным, сил не было даже сидеть, не то, что спорить. — Но ты подумал о моей маленькой проблеме?
— Естественно, — ответил брат и сунул мне в руки полуторалитровую бутыль с каким-то мутным содержимым.
— Это что? — я брезгливо осматривала тару без намека на этикетку.
— Общая анастезия.
— Что??
— Армейский самогон.
Я покосилась на Кириона, ожидая, что это какая-то несмешная офицерская шутка, но нет, брат был исключительно серьезен.
— Ладно. Хуже мне уже точно не будет, — пробормотала я и отхлебнула с горла.
Вкус был как у керосина. Запах, впрочем, тоже. А по ощущениям будто сквозь глотку протащили колючую проволоку.
— Ну как? — спросил Кирион.
— Отвратительно.
— И прекрасно. Ты пей-пей, не отвлекайся. Нужно поддерживать такой уровень хмеля в крови, чтобы не было страшно и не начинало тошнить.
Потом брат посмотрел, как я прикладываюсь к бутылке, и задумчиво добавил:
— Впрочем, если тебя будет тошнить всю дорогу, это тоже неплохо.
— Почему? — просипела я.
— Потому что когда тело предает, некогда предаваться душевным терзаниям.
— Тебе виднее, — усмехнулась я.
На третьем глотке самогон уже не казался таким отвратительным, хотя все еще чем-то напоминал керосин.
Мы въехали на территорию порта, брат коротко переговорил с начальником, и уже через четверть часа мы оказались в пустом трюме грузового дирижабля. Среди пустых коробок, забытых тряпок и обрывков веревки прямо на полу сидело аж два высочества — мое и брата. И пили сивуху прямо из горла.
— Ты как? — спросила брат, когда мы оторвались от земли.
— Нормально, — усмехнулась в ответ.
— Я не про полет.
— Я тоже.
Кирион помолчал, приняв бутылку из моих рук.
— Первая кровь — это всегда сложно. Она впечатывается тебе на подкорку на всю жизнь.
— Эта война бессмысленна — тихо произнесла я. — Они ненавидят нас по религиозным причинам, мы их — по антропологическим.
— Любая война бессмысленна, — усмехнулся брат, глотнув самогон.
— Матриархи закрывали глаза на Фронтир, да?
— Да, — глухо ответил Кирион. — Так проще. Удобнее. И дешевле, чего уж там.
— Я должна это исправить, — прошептала я.
— Ты не можешь наладить даже свою личную жизнь, — жестко проговорил брат. — Не бери на себя обязательств больше, чем сможешь исполнить.
Я замолчала. Немного упрямо, немного обиженно. Да, конечно, нельзя по щелчку пальцев взять и превратить Фронтир из вечно тлеющего конфликта в простую границу.
Но и не попытаться нельзя. Потому что если я не попытаюсь, рано или поздно Вальтера там убьют.
Кажется, эта мысль сорвала последнюю резьбу. А может и не мысль, а очередной глоток сивухи. Я даже не поняла в какой момент по щекам побежали слезы.
Брат сидел рядом с прикрытыми глазами и делал вид, что спал. А я делала вид, что его здесь нет.
Потому что я рыдала и не могла остановиться.
Глава 19
Из нас троих Даян отличался исключительной сдержанностью. Я в жизни не помню, чтобы мой близнец не то что употреблял непечатные выражения — чтобы он голос повышал.
Так вот брат орал. Орал так, что дрожали стены и очередь министров перед моим кабинетом. И какими словами он орал! Я прям аж восхитилась словарному разнообразию и виртуозному обращению с ненормативной лексикой.
— Обалдеть… — пробормотал шедший рядом Кирион.
Тут очередь министров заметила наши высочества и волнообразно повскакивала на ноги, старательно изображая почтение. И в это же время дверь моего кабинета распахнулась, стукнувшись о стену, и оттуда выскочил, точно ужаленный, заместитель военного министра по материально техническому обеспечению.
— … лишу всех званий и сгною в тюрьме!!! — донесся рык Даяна.