— О, смотри-ка, семейные интонации проскакивают, — задумчиво проговорила я, пока Кирион заталкивал меня в собственный кабинет. Дверь за нами раздраженно захлопнулась, в брат еще и магией по носу щелкнул всех любопытных.
В кабинете повисла тишина. Даян смотрел на нас широко распахнутыми глазами, и впервые в жизни я видела, как у близнеца под кожей перекатывается магия.
Одним рывком он встал, подлетел ко мне нос к носу и процедил:
— Если ты еще раз высунешься из столицы… нет, если ты еще раз высунешься из дворца — я тебя сам прикую к трону.
Я открыла рот, чтобы возмутиться, но брат обнял меня так порывисто и так крепко, что ребра затрещали.
— Памагите! — просипела я.
— Сломаешь принцессу — отдуваться тут сам будешь, — невозмутимо заметил Кирион.
И за этот комментарий ему тоже достались крепкие медвежьи объятия.
— Теодор! — рявкнул близнец. — Обед на троих и бутылку лучшего абрийского из моих личных запасов!
— О, я думала мы откроем ее минимум после коронации, — воодушевилась я.
— Вы выжили, мне не придется садиться на трон, а еще судя по запаху вам нужно похмелиться. Так что да, бутылка лучшего абрийского подойдет, — заявил Даян.
Кто мы такие, чтобы спорить с братом, каким лучшим вином нас поить?
Спустя час, когда я налопалась от пуза, Кирион закурил десертную сигарету, а Даян перестал срываться на ор на каждую попытку заглянуть в кабинет и прервать наше культурное общение, мы принялись обсуждать положение дел.
— После крушения дирижабля, матриарх была в бешенстве, — принялся рассказывать близнец. — Я ее такой видел только однажды — когда Кир вернулся в столицу. Она буквально орала без остановки, снесла с места министра путей сообщения и натурально отодрала погоны у колонеля столичной полиции.
Кирион присвистнул, выпуская дымовой дирижаблик нарезать круги по комнате.
— Это до или после того, как она узнала, что принцесса отбыла поездом?
— До. После она прочитала мне длинную лекцию о нашей безответственности, а потом отправила за решетку вообще всю транспортную компанию упавшего дирижабля. До выяснения обстоятельств, так сказать.
— Повезло, — усмехнулся Кир. — Могла и казнить.
— Повезло, — кивнул близнец.
— Экспертиза была? — задала я более насущный вопрос.
— Да что там проводить-то, — помрачнел Даян. — Огонь выжег вообще все, в некоторых местах оплавился камень и металл. Полыхало больше суток, пока потушили.
— Неужели ни одного мага огня в столице не было? — нахмурилась я.
— Были, почему, — вздохнул Даян. — Здесь целая семья живет. Но слабосилки. А внуки вообще уже помесь огня и железа.
— И это явно не все плохие новости, — заметил Кирион.
— Да, — медленно кивнул Даян. — Кабинет министров и матриарх считает, что это был производственный брак. И они намерены призвать мир Воздуха к ответу. Содрать денег и ввести санкции.
— Мы введем санкции — они ответят. И еще не понятно, кто при этом останется в выигрыше, — заметила я.
— Это все понимают, — согласился близнец. — Но нельзя проигнорировать эту катастрофу. Уже ползут нехорошие слухи. Слухи о теракте. А если кто-то начнет всерьез громко и вслух рассуждать о том, что это было покушение на наследную принцессу, мы все знаем, что будет дальше.
Если на принцессу можно поднять руку, значит, власть монарха слаба. Значит, королеву можно стащить с трона. И начать борьбу за власть, или того хуже — борьбу за независимость монархий.
Начать гражданскую войну.
Глава 20
Иногда Кирион жалел, что вернулся в столицу.
Он не любил вечно пыхтящий трубами и куда-то спешащий Ирониум. Не любил дворец, полный лицемерия и лести. И если уж быть до конца честным, мать он свою тоже не любил. Да и матерью ее называть язык не поворачивался. Матриарх — да. Но не мать.
Зато Кирион любил сестренку. Стремительную, отважную, отчаянно пытающуюся сделать этот мир лучше. Упорно преодолевающая и препятствия матриарха, и сопротивление кабинета министров, и трясину бюрократии.
Демира была искренней и живой. И власть нисколько ее не испортила. За это, пожалуй, он особенно уважал сестру. Сохранить человечность и адекватность мало у кого хватает силы воли, ведь власть развращает. Особенно такая власть — близкая к абсолютной.
И насколько сильно он любил сестру, настолько же сильно ему не нравилось происходящее. Что-то происходило, и он не понимал что. А раз не понимал, но мог защитить ни ее, ни Даяна, ни себя.
— Ты не со мной, — раздался грустный голос Констанции.
Еще одна его любовь. Любовь простая и искренняя. Любовь, которую придется пустить под нож ради блага государства. Он это понимал. И она это понимала. Но никогда не корила его, никогда ни о чем не просила. Констанция была так же красива, как и умна.
Кирион всегда удивлялся, как такая великолепная девушка оказалась в том всеми богами забытом форте? Он тогда думал, что ему повезло. Думал, что будет счастлив и сделает ее самой счастливой женщиной во всех мирах.
Пока не вернулся в столицу. И пока не узнал, что уже помолвлен на какой-то там сумасбродной салаге из почти вымершего рода.
— Прости, — вздохнул маг. — Устал.
Он откинулся на бортик огромной ванны и запрокинул голову, рассматривая незамысловатую мозаику на потолке.
— Я так соскучилась, — Констанция прижалась к нему, нарушив гладь воды.
— Я тоже, — тихо ответил Кирион.
— Ты переживаешь за сестру? — в лоб спросила Констанция, заставив мага поморщится.
Он не обсуждал при ней семейные дела. Не то, что не доверял, просто не хотел мешать два этих мира. Хотел сохранить себе иллюзию спокойствия.
— Я всегда переживаю за сестру, — спокойно ответил Кирион, прикрыл глаза.
— Тебя долго не было, но я слушала сплетни во дворце. И это нехорошие сплетни, Кир. Опасные.
— Ожидаемо. — вяло отозвался маг, не желая развивать дискуссию. Не с ней. Не сейчас.
— Просто я хочу сказать… — девушка замялась, а потом выпалила на одном дыхании: — Я знаю, королева готовит официальное обвинение миру Воздуха. Да все это знают. Но еще все знают, что потеря добрых отношения с миром Воздуха грозит нам большими проблемами и повлечет за собой инфляцию, недовольство людей и волнения.
— Слушай, я…
— Дай мне закончить! Просто… дослушай. Отец всегда говорил — ищи того, кому выгодно. И я попробовала. Я слушала сплетни, подозревала всех! — с наивной детской гордостью проговорила Констанция. — И я подумала, ну действительно, кому это может быть выгодно? Нарушение баланса коснется всех в этом мире. Никто не хочет воевать или голодать. Никто, кроме человека, здесь не живущего.
Кирион мгновенно распахнул глаза и хмуро посмотрел на девушку.
— Говори.
Та закусила губу, словно боялась собственной догадки.
— Я подумала… я подумала, вдруг это не неисправность, а действительно теракт? Но чтобы провернуть такое, нужно много денег и много связей. И никаких фатальных зависимостей от мира.
— И каково твое предположение? — медленно проговорил Кирион.
Констаниция глубоко вздохнула, словно решала прыгнуть с обрыва, и выпалила:
— Иштар.
Глава 21
Я смотрела на документ, который для меня позаимствовал, а говоря проще, умыкнул Теодор из матушкиного секретариата. И документ мне этот не нравился.
Матриарх была страшна в гневе. Причем страшна не только для провинившихся, а вообще для всех окружающих. В минуты эмоций мать теряла всякую способность мыслить адекватно и принимать рациональные решения. И если сносить бошки зажравшимся магнатам и обозревшим аристократам она могла без особых последствий, но бумага в моих руках была равносильна пальбе по собственным ногам.
Дверь с легким щелчком отворилась и ко мне вошел Даян. Близнец был хмур и сосредоточен. Вообще временное исполнение моих обязательств сильно отпечатались на брате. Он стал стремительнее, злее, жестче. Пожалуй, если со мной бы что-то случилось, корона осталась в надежных руках.
Следом за Даяном вошел Кирион. И этот брат тоже не выглядел расслабленным. Но он никогда особенно жизнерадостным при дворе и не был, и я его понимала.
— Звала? — без приветствия спросил Кир, плюхаясь на диван. Даян садиться не стал, а прошелся по комнате и, подперев плечом стену у столика с едой, начал рыться в вазе фруктами, выбирая яблоко посимпатичнее.
Я молча шевельнула пальцами, заставляя бумагу с моего стола спланировать Кириону на колени. Он пробежался глазами по тексту и, передав также по воздуху документ Даяну, прикурил.
Близнец, прочитав, отложил выбранное яблоко и вздохнул:
— И что будем делать?
Я встала и прошлась по кабинету.
Документ, который я показала братьям, был проектом указа королевы Элизабет о вводе санкций против мира Воздуха. Мы прекращали поставлять им металлы, закупать весьма длинные перечень артефактов, сворачивали совместное производство по повторному заряду магией нашего алроса. Последнее — была прямая дорога в вертикальный взлет цен на все техномагические товары.
В общем, эта бумажонка разгоняла нашу инфляцию с места в карьер.
— Я попыталась с ней поговорить утром, — ответила я. — Она зла до невменяемости.
Даян фыркнул:
— Матриарх в образе любящей матушки.
Мы втроем синхронно скривились.
— Я не могу наложить «вето» на этот указ. У меня не хватает влияния. Все, что я могу, это начать готовиться к последствиям. Спешно подкладывать соломку в те места, где будет падать.
— Судя по этому перечню — падать будет все и везде, — мрачно проговорил близнец.
Кирион вздохнул и как-то нехотя проговорил:
— Есть гипотеза, что в произошедшем замешана Иштар.
— Интересная мысль, — медленно проговорила я. — Этот указ значительно увеличит поток контрабанды. Больше контрабанды — больше денег.
— Я говорил с Микой. Это не она и не ее люди. И она тоже искала среди своих причастных, но не нашла.
— Она могла и не зна