– Ага. Давай… это. Выполняй миссию.
– Прошу вас только сообщить донье Илоне, что, разговаривая с ней, я выполняю ваше поручение.
Я вызвал на связь секретаршу.
– Слушаю, ваше высочество.
Я с новым интересом присмотрелся к ставшему уже привычным образу девушки. Кто бы мог подумать, что за приятной внешностью типичной курицы скрывается незаурядный ум и блестящее образование. Правда, если присмотреться, чего я, к своему стыду, не сделал раньше, возникает странное впечатление, будто образ старательной, но недалекой красотки создан специально и весьма искусно.
– Илона, сейчас… э-э-э… – Я покосился на доктора, и тот, поняв мое затруднение, показал пальцами – один. – В общем, через час к тебе подойдет дон Томас и переговорит с тобой. По моему поручению. Все, что он скажет и… предложит, мной одобрено.
– Хорошо, ваше высочество.
А секретарша явно насторожилась.
– Я вас оставлю, ваше высочество? Мне надо подготовиться к разговору. С вашего разрешения, я попрошу Илону через пару часов прислать кого-нибудь из дежурных врачей проверить состояние здоровья Макса.
Я наконец-то остался один. Пациент уже усыплен, Томас ушел – некому стать свидетелями предстоящего безобразия. Впервые после внедрения я собирался заняться исцелением не себя, а другого человека, и как там оно пойдет – неизвестно. А вдруг я утратил способность воздействовать на других и с настоящим принцем у меня получилось только потому, что мною управлял узор переноса личности? Или вдруг, кроме боевой магии, во мне ничего не осталось, то есть при переносе я потерял базу эталонных узоров органов? А вдруг в этой неприятной ситуации я не смогу исцелять путем полного слияния? А вдруг?..
В общем, в помещение камеры я входил с нешуточным волнением. Все эти «вдруг» хороводом кружились вокруг меня, нашептывая всякие гадости, сбивая с настроя. Полагаю, и наследственная память моего носителя подбросила дровишек в костер неверия в себя: дескать, магии не бывает, потому что ее не может быть, а все ее проявления суть антинаучный бред, фокусничество или злостное шарлатанство. Не более чем способ вытянуть денежки из кошельков доверчивых простаков.
Я подошел вплотную к телу Макса, но капсулу открывать не стал. Все равно – либо получится, либо нет. Пара глубоких вздохов – и волнение улетучивается, словно его и не бывало. Легкий транс, настолько привычный, что я уже не могу отличить, когда я в нормальном состоянии, а когда в трансовом, – следствие слияния с магией. С другой стороны, зачем отрезать свое сознание от дополнительных, изумительно красивых и изменчивых красок мира, которые открываются в этом состоянии? Да, работать при этом приходится гораздо больше, фильтруя многократно возросшие объемы информации, но и структура тела у меня уже не та, что раньше. Расход энергии восполняется значительно быстрее и не требует специальных усилий, как было в самом начале пути, когда приходилось тянуть нити из магии. Теперь это стало так же просто, как дышать.
Стоило сосредоточиться на работе, как страхи развеялись, словно утренний туман. Я привычно сформировал и запустил в спящее тело узор полной диагностики. Парень был практически здоров, исключение составляли перепутанные и кое-где пережженные линии магической структуры коленного сустава. Это самое нарушение как раз и не давало суставу правильно регенерировать, упорно возвращая физические ткани в состояние, соответствующее деформированной магической структуре. Чтобы выправить повреждение и дождаться полного закрепления положительного результата, потребовалось чуть больше двадцати минут. Там, у себя, я делал такие операции гораздо быстрее, но здесь откровенно наслаждался привычным делом и, признаюсь, немного растянул удовольствие. Тем более парню это ничуть не повредило.
Кибердоктор, лишившись работы на самом интересном месте, обиженно звякнул, информируя об идеальном здоровье пациента, и отключился. Я не стал ничего трогать – для Макса поспать часок-другой будет нелишним, – а сам подсел к информику и стал просматривать досье Илоны. Не верилось мне, что доктор добьется успеха. Психолог он, конечно, хороший – дай ему пару недель, и он непременно договорится с девушкой, но, боюсь, в моем распоряжении не больше двух-трех дней.
Воспользовавшись нитью, я прошелся поисковым узором по телу находящейся в своей комнате секретарши и выявил маленький изящный флакончик на тонкой золотой цепочке, висящий между аппетитными грудями. В таких склянках некоторые верующие носят святую воду. Немного, миллилитров десять. Вот только жидкость во флаконе Илоны была далеко не святой. Скажу прямо – такого убойного яда я еще не встречал. Минуты три потребовалось, чтобы разложить яд на составляющие и с помощью идеального моделирования структур выявить принцип его действия. Не буду вдаваться в подробности, но тому, кто проглотит хотя бы каплю, даже кибердоктор не поможет. Разве что потенциальный употребитель уже будет лежать в регенерационной камере, а кибердоктор – держать наготове противоядие. И, похоже, долго раздумывать, кому она собралась преподнести этот яд, не придется.
Об этом же свидетельствовали и данные из досье Илоны. Не предусмотренная планом похода встреча с транспортами и связанная с этим событием некоторая неразбериха, обусловленная погрузкой, разгрузкой, приемом на борт новых людей и увольнением нерадивых, дает девушке шанс выполнить свою миссию и уйти живой. Если она и впрямь умна, такой шанс точно не упустит.
При этом о ее замысле ни в коем случае нельзя говорить Томасу. Он не смирится и непременно доложит дону Абраму, а это проблемы, причем серьезные. Тот тоже не сможет просто проигнорировать информацию, и тогда прощай, команда, – взаимное недоверие и слежка не лучший стимул для совместной продуктивной работы.
Решать нужно быстро, прямо сейчас, а для этого необходима шоковая терапия. Во что бы то ни стало следует разбить призму ненависти к императорской семье, сквозь которую Илона с недавних пор смотрит на мир. Недаром говорят: «Ослеплен ненавистью». Люди гораздо более опытные, мудрые и устойчивые, чем Илона, порой не способны отгородиться от своих эмоций, чтобы начать мыслить конструктивно и непредвзято. Их поле сознания настолько сужается, что они видят только объект мести, словно мишень в оптический прицел, и еще пути утоления своей жажды уничтожить цель, не останавливаясь даже перед убийством ни в чем не повинных людей, препятствующих по каким-либо причинам исполнению их планов.
Мне позарез требовалось, чтобы Илона хоть на минуту взглянула на себя со стороны и начала мыслить разумно, а еще лучше – прагматично. Ненависть, бог с ней, пусть остается, главное, чтобы она поняла и приняла – пока наши цели совпадают, следует работать на меня, а не против. И я упорно искал, за что зацепиться. Искал в ее досье, в данных о ее семье, ковырял доступное прошлое – источники богатств и титулов. Нет, на шантаж я не рассчитывал. Он здесь не пройдет и только укрепит ее решимость продолжать необъявленную войну. Ни в коем случае не шантаж. Согласие должно быть добровольным и только таким. Боюсь, что откровенно – не до конца, конечно, – поговорить с ней придется самому, а пока пусть Томас все-таки поработает. Хотя бы подготовит почву и предварительно настроит на нужный лад.
Отделив часть сознания, я направил его в комнату Илоны, чтобы послушать и понаблюдать за беседой, благо уникальные признаки магических структур обоих уже давно запомнил и мог в любой момент узнать, где они и чем занимаются. Поначалу, как и ожидалось, ее очень удивило предложение, озвученное Томасом, затем, немного оклемавшись, она стала усиленно думать, анализировать, прогнозировать… Беседа скатилась к намекам, полунамекам и недоговоренностям, окончившись в итоге ничем. Моя секретарша решила отказаться от сомнительной чести, а доктору так и не удалось переломить разговор в нашу пользу.
Доктор ушел весь в раздумьях, а девушка, хоть и немного, но тоже была выведена из равновесия, что очень даже хорошо. Упускать момент было нельзя, и я немедленно вызвал ее по коммуникатору:
– Илона, зайдите и прихватите зеленый чай с жасмином. – Ее любимый напиток, как следовало из досье.
Спустя пять минут девушка вкатила столик с пузатым чайником, прикрытым полотенцем, сахарницей, набором печенья и конфет, вареньем нескольких сортов и одинокой фарфоровой кружечкой на блюдечке. Я указал на столик в углу кабинета, вокруг которого стояли три мягких, обитых красной кожей кресла. Она быстро и аккуратно все расставила и повернулась ко мне, ожидая разрешения удалиться.
– Илона, присядьте. Нам надо поговорить. Чай, кстати, для вас.
Илона настороженно присела, но к чаю не прикоснулась и молча смотрела на меня, ожидая продолжения разговора. Ну о чем, по ее мнению, мог с ней говорить принц? Наверняка какое-нибудь гнусное предложение посетило его дурную голову, а дон Томас выполнял роль наемного работорговца, поманившего девочку сладкой конфеткой в виде престижной должности.
Я, в свою очередь, тоже молчал и, не скрываясь, пристально рассматривал свою секретаршу. Навскидку, судя по ауре, она совершенно здорова. Великолепно развитое тело, слюноточивая для мужчин фигура, милое лицо. Тогда откуда у нее в глазах отчаянная решимость безнадежно больного человека, твердо вознамерившегося выполнить свою миссию и умереть? Где та весело смеющаяся девушка из образа двухлетней давности, зафиксированного где-то на пляже: загорелая, с тяжелой гривой волос и белозубой улыбкой? Распущенные волосы идут ей больше, чем корона из косы. Понимаю, казнь отца и брата за подготовку мятежа не могли добавить ей радости, но жизнь-то продолжается. А родные должны были знать, чем рискуют, и Илона тоже должна все понимать и за прошедшее время смириться с поражением. Хотя если и жених сложил голову – поводов для мести убийцам у нее более чем достаточно. Утраченная любовь и ненависть ослепляют вдвойне.
– Вы не могли бы оказать мне любезность, донья Илона… – прервал я затянувшееся молчание. Девушка подалась вперед, демонстрируя готовность сделать для моего высочества все что угодно, – …и поделиться с