Ошеломленный напором Эмиль выронил оружие на каменный пол и неподвижно стоял под градом ударов, даже не думая о сопротивлении.
– Тихо, тихо… – я подобрал револьвер и быстро вклинился между ними. – Госпожа Ниссен… Да хватит уже, черт побери! Вы же его совсем измордуете…
Аглая неожиданно обмякла, быстрым шагом отошла от нас и, нервно вытащив из сумочки пахитосу, щелкнула зажигалкой.
– Кто она? Кто она вам, умоляю, скажите! – не отводя взгляда от девушки, завороженно прошептал Эмиль, не замечая стекавшей с разбитой губы струйки крови. – Месье Корф…
– Вот же, прости господи… – я сунул ему свой платок. – Вам не об этом надо думать. Ну… Что случилось, Эмиль? Какого хрена вы собрались себе выпустить мозги?
– Я…
– Что, не свои деньги проиграли?
– Да… – с трудом выдавил он из себя.
– Сколько?
– В пересчете на британские фунты тысяча двести… – лейтенант потупил глаза. – А послезавтра ревизия. Это каторга… Семья никогда меня не простит…
Вот тут уже пришла очередь мне самому озадачиться. На первый взгляд, все как бы просто. Погасить долг, а потом тянуть из него информацию, либо сбить в десять раз больше, благо заведует французик несоизмеримо большими суммами. А дальше пусть стреляется, дурачок. Но дело в том, что нет у меня сейчас таких денег. И вряд ли появятся в нужный срок. Вот же незадача. Хотя есть один вариант. Правда, спорный.
– Я решу ваш вопрос, Эмиль.
– Но зачем? – лейтенант с недоверием уставился на меня. – Зачем вы будете помогать мне?
– А вам не все равно? – рыкнул я ему прямо в лицо. – Помогаю и все. Потом рассчитаетесь. Или что-нибудь придумаем. Обещайте мне, что ничего не сделаете с собой до утра. Я жду! Недосуг мне с вами долго возиться.
– Обещаю… – тихо прошептал француз. – Я даже не знаю, как вас благодарить…
– Рано пока благодарить, – сварливо заметил я и приказал Аглае: – Госпожа Ниссен, присмотрите за ним, прошу вас.
А сам вернулся в казино. В любом случае с «графом» пришлось бы разбираться, так как левый «катала» мне здесь без надобности. Я думал сделать это немного по-другому, но так тоже должно получиться.
Но первым делом нашел уединенное место и проверил оружие Эмиля. Ага… пятизарядный карманный револьвер типа «Бульдог». Точную модель, увы, не знаю. Ствол длиной два с небольшим дюйма, производитель… а бог его знает, вроде как бельгийский, но игрушка качественная, дорогая, даже рукоятка с накладками из слоновой кости. И калибр солидный, миллиметров одиннадцать, если не больше. Сойдет. А для того, чтобы «шпилевого»[42] на испуг взять, тем более.
Спрятав револьвер в карман, я отправился искать баронессу Теодаракис и нашел ее в танцевальном зале. К счастью, Гортензия оказалась во вменяемом состоянии, правда, расширенные зрачки свидетельствовали, что без кокаина или гашиша все-таки не обошлось. Увидев меня, она небрежным жестом отослала какого кудрявого красавчика, увивавшегося рядом с ней, и, поигрывая голосом, поинтересовалась.
– Ну как, Георгий, вы нашли себе здесь развлечение по вкусу?
– Мне здесь нравится, баронесса, – ответил я чистую правду.
– А мне скучно, – пожаловалась гречанка. – Увы, Егорий наотрез отказывается появляться со мной на публике. Может, воздействуете как-нибудь на него? Кстати, а где ваша спутница?
– Я оставил ее с Эмилем де Лувиньяком. Мальчишка от чего-то жутко фрустрирует.
– Опять, наверное, проигрался вдрызг, – пренебрежительно фыркнула баронесса. – Но мальчик хороший, не испорченный, из богатой семьи. И наивный, как пятнадцатилетняя девчонка. Кстати, вы танцуете танго?
Гм… танцую ли я танго? Конечно же танцую.
– О да, мадам…
Надо сказать, Гортензия оказалась прекрасной партнершей, да и я тоже не ударил в грязь лицом, так что, когда закончился тур, нам рукоплескал стоя весь зал. Но не это главное, главное в том, что пока мы танцевали, я узнал очень многое о «графе» Сальваторе. И о спутнике княгини Орбелиани. Но на данный момент меня больше интересовал именно шулер.
Баронесса высказывалась о нем в крайне пренебрежительной степени, так как испанец игнорировал дам и пользовался популярностью у молодых аристократов, по некоторым признакам увлекающихся содомским грехом. А появился здесь по приглашению того самого Алекса Фицлана, какого-то мелкого дипломата из британского посольства в Константинополе. Который, дабы удержать возле себя брутального испанца, проигрывал ему ежедневно немалые суммы.
Хм, заднеприводные? Не ожидал. Ну что же. Пока все в масть. Работаем…
«Катала» проводил время в баре, рядом с ним терся его любовничек и еще пара поклонников.
Я пристроился у стойки, взял бокал с коньяком и негромко бросил ему в спину:
– Я впечатлен, граф, тем, как вы делаете «ласточкин хвост».
– Простите, – испанец резко развернулся и уставился на меня. – Мы представлены друг другу?
– Нет, но это и неважно.
– Кто это? – капризно поинтересовался у него Фицлан.
– Помолчите, Алекс, – резко бросил ему испанец. – Я ненадолго отлучусь.
После чего не оборачиваясь пошел в направлении туалетных комнат. Я через паузу последовал за ним.
Зайдя в туалет, он резко бросил:
– Итак, что вам надо?
Я спокойно закрыл дверь на защелку и обернулся к нему:
– Как вы думаете, сеньор Сальваторе, что будет, если охрана опознает в вас шулера?
– Да кто вы такой? – в голосе испанца послышалась угроза. – И кто вам поверит? Это бред сумасшедшего.
Я покачал головой и, коротко замахнувшись, ткнул кулаком его в солнечное сплетение. Все получилось, как надо, тело фон Нотбека не подвело, испанец мешком осел на пол. На узорчатую плитку звонко брякнулась наваха с костяными накладками на рукоятке, выпавшая из его рукава.
– Парень, ты, видно, плохо понял меня? «Резаные» колоды очень просто определить. С кем ты на одну руку мылишь?.. – я отбросил ногой нож и приставил револьвер к его голове. – Говори, иначе твои мозги смешаются с дерьмом.
– Что вам… вам… надо… – судорожно пытаясь втянуть в себя воздух, просипел шулер.
– Отвечай на вопрос, – сухо щелкнул взводимый курок. – Как ты подсунул в казино «бумагу»[43]? Сколько колод?
– Один из пит-боссов[44] помог. Генри… Генри Фаулер его зовут… Двести колод… Осталось едва ли десятая часть… – лихорадочно зашептал испанец. – Я поделюсь, поделюсь с тобой…
– Куда ты денешься. На колени, мордой к стене… – я отступил на шаг, подобрал наваху и сунул ее себе в карман.
Испанец мгновенно выполнил мое требование. И не стоит удивляться такой покладистости. Практически все шулера имеют аналитический склад ума, так что Сальваторе прекрасно понимает, что все козыри сейчас не у него на руках. Доказать шулерство особого труда не составит, после чего «графу» одна дорога – на корм рыбам в Босфор. Но перед этим испанец реально позавидует мертвым, потому что с такими, как он, в казино никогда не церемонились. Выход один – договариваться.
– Сколько сегодня «поднял»?
– Четыре с небольшим тысячи, – быстро ответил испанец. – Забирай все. Только отпусти.
– Деньги уже обналичил?
– Да. Они при мне, во внутреннем кармане.
Я взвесил в руке толстую пачку пятидесятифунтовых банкнот, помедлил немного и тихо сказал:
– Так уж и быть. Но сейчас немедленно покинешь казино, и чтобы утром твоего духу в Константинополе уже не было. Узнаю, что задержался в городе хотя бы на лишний час… В общем, ты меня понял. Теперь приведи себя в порядок и выходим. И не дай бог…
– Клянусь святой Марией Мадридской! – торжественно пообещал Сальваторе. – Никаких лишних движений, сеньор. Вы поступаете со мной по-человечески, и я не отплачу черной неблагодарностью.
– Вперед.
Я все-таки ожидал каких-нибудь фортелей с его стороны, но, к счастью, испанец оказался не дураком. Быстро и спокойно попрощался со своими знакомыми, попросил меня вернуть наваху, так как она принадлежала еще его деду, получил ее, а взамен отдал массивный серебряный перстень-печатку очень старинной и искусной работы с большим черным опалом, ограненным в виде прямоугольника. После чего покинул казино.
Конечно, можно было обчистить «графа» полностью, изъяв все, что он намутил здесь за все время пребывания, но это означало совершать лишние телодвижения: покидать казино, ехать к нему на квартиру, да и вообще грозило осложнениями. Так что я решил не беспредельничать, тем более парень честно здесь отработал и застолбил это место первым.
В общем, все прошло как по маслу, разве что Алекс Фицлан едва не прожег во мне дыру своими неприязненными взглядами. Да и плевать. Ничего, придет и твоя очередь, парень. От такого «крючка», на котором ты будешь долго и смирно сидеть, никто отказываться не будет.
Проводив «графа», я вернулся на террасу. Где обнаружил, что Аглая с Эмилем о чем-то разговаривают, не отрываясь глядя друг на друга, при этом уже звонко стуча зубами от холода. Ну и как это понимать? Ну хват, на ходу девку отбирает. Хотя, чур меня, чур, с такой девицей не особо удивишься, если проснешься без башки.
Увидев меня, Аглая быстро отошла в сторону и опустила глаза, словно устыдившись своего поступка. Лейтенант было ринулся вслед, но сдержался и с надеждой на меня уставился.
– Итак, месье де Лувиньяк, средства для оплаты вашего долга я изыскал. Но не скажу, что это было сделать легко.
– Господи… – Лицо француза побледнело. Мне даже показалось, что он сейчас грохнется в обморок.
– Да угомонитесь уже, Эмиль! – я резко его одернул. – Когда вам надо вернуть деньги? И в какой валюте?
– Крайний срок послезавтра утром. Валюта не имеет значения. Я позаимствовал из средств, выделяемых для Второго бюро[45], так что их все равно пришлось бы конвертировать в российские золотые монеты… – начал бодро рапортовать лейтенант, но на последних словах резко замолчал, видимо поняв, что сболтнул лишнего.