– Мой отец – доктор. Он учил меня многим вещам, и потому тяжело поверить в сказки. Мне нравится в них верить. Но не получается.
– А что насчёт волков? – вдруг спросил я. – В то, что это волки убивают и расчленяют девушек, вы верите?
Она посмотрела на меня с какой-то укоризной и промолчала.
– Так сказал ваш отец, Клара. Что это волки…
– Да, я слышала.
– И что думаете вы?
– Ничего.
Потому что она и сама во всё это не верит. Но, как и многие в Великолесье, то ли боится правды, то ли скрывает её. Кого может так сильно опасаться Ферзен, что не выдаёт властям? Или дело не в страхе, а в звериной жестокости ратиславцев? Для них крепостные девки – не люди. Они наказывают их, продают, как скот. Клара пусть и лойтурка, но всё же большую часть жизни прожила в Курганово. Вряд ли стоит ожидать от неё иного.
Ваня, правивший лодкой, напомнил нам о приближающемся заходе солнца. В темноте осмотреть камень не получится, да и возвращаться по реке будет нелегко, поэтому мы решили поторопиться.
Оставив Клару, я обошёл белокаменную беседку и огляделся. За поредевшими кустами и деревьями показался большой, почти как Камушек, валун.
К нему явно ходили куда реже, чем к беседке, поэтому он зарос кустарником и жёлтой сухой травой.
Пришлось утаптывать её, чтобы лучше разглядеть поверхность. Дождь, ветер и время обошлись с камнем на острове куда беспощаднее, чем с его братом на перекрёстке. Я присел, оглядывая его у самой земли, и только там заметил выглядывавший кусочек узора.
С одной стороны валун обступил колючий кустарник так плотно, что было не пролезть. Вместе с Ваней мы расчистили заросли.
И там, скрытая ото всех, обнаружилась неровная дыра, окружённая знакомыми мне символами со всех сторон. Камень оказался полым внутри.
И пусть хотелось надеяться на лучшее, я знал, что найду, когда решил засунуть в дыру голову.
– Господин, – опасливо позвал меня Ваня. – Может, ну его? Нехорошие эти домовины в лесу…
– То есть ты и сам понимаешь, что это не просто камень, а тоже домовина? – обрадовался я.
– Понимать-то понимаю, но…
Внутри вдруг что-то ухнуло, и прямо мне в лицо ударил чёрный смерч. Я отпрянул, упал. Ваня закричал. Я, кажется, тоже закричал, а где-то со стороны беседки закричала Клара.
А густое смоляное облако вдруг раскололось на десятки осколков, и над заснеженным островом полетели чёрные бабочки. Бабочки в начале зимы, в морозы! Они, точно огромные хлопья пепла, вились над снегом, некоторые из них падали в сугробы и трепыхали крылышками, но большинство взвилось над рекой и полетело над водой.
Мы с Ваней долго смотрели им вслед, пытаясь отдышаться. Это было глупо, что два взрослых мужчины испугались безобидных бабочек, но как можно было ожидать увидеть их в такое время?
– Что случилось? Мишель?! – раздался голос Клары.
– У нас всё хорошо. А вы почему кричали?
– Потому что вы кричали. А вы почему кричали?
Мы с Ваней переглянулись.
– Тут мертвец! – выкрикнул я, не подумав. Всё было лучше, чем признаваться в конфузе с бабочками.
Пришлось заглянуть в дыру. На нашу с Ваней удачу, там лежали человеческие кости.
Мы погрузили останки в лодку. От девушки остались только кости и коса. Скелет, очевидно, лежал под камнем давно. Не разбираюсь в степенях разложения, попозже расспрошу доктора, но подозреваю, что умерла несчастная даже не в этом году.
Нужно составить список пропавших и убитых девушек.
По дороге назад Ваня без конца охал и ахал, и между нами произошёл странный диалог.
– Это всё Лесная Княжна, – повторял он. – Она гневается на нас. Зачем граф лезет? Вот зачем?!
– За что она гневается? – перебил я его жалобы.
Как ни странно, но мой вопрос застал его врасплох.
– То есть?
– За что Лесная Княжна убивает девушек?
– Так за то, что мы в лес идём. – Кмет испуганно бегал глазами по берегу, точно ожидая прямо сейчас увидеть эту мифическую Лесную Княжну. – С тех пор как граф здесь появился, Лесная Княжна и не даёт покоя местным. Уж мы её сколько раз убивали…
Услышанное повергло меня в шок. Я пытался разузнать подробности, но Клара пребывала в крайнем унынии, а кмет отказывался говорить.
– Ничего. Так, чепуха…
И тут он ляпнул уже известную, надоевшую мне до зубного скрежета отговорку:
– Это всё волки.
Тогда-то я и вспылил, и раскричался так, что Клара не выдержала и жалобно попросила меня замолчать.
Но меня было уже не остановить.
И когда мы вернулись в Курганово, нас, как назло, встретил Пахомыч, а с ним несколько крепостных, которых я не знаю по именам, но помню в лицо. На пристани в тот день было достаточно людно, и зрителей собралось немало. А сцена для них разыгралась драматичная.
– Пахомыч! – закричал я. – Забирай подарок для доктора Остермана.
От клокочущего бешенства я так разошёлся, что почти на ходу выпрыгнул из лодки. Меня до сих пор колотило от злости, и я не мог сдержать себя.
– Волки погрызли девушку. Да-да, волки! Вы же тут всех за дураков держите?!
– О чём вы, барин? – Пахомыч смотрел мрачно, бегал взглядом с меня на лодку, пока Ваня помогал Кларе сойти на берег.
А народ, привлечённый моим шумом, явно навострил уши. Но меня это не остановило. Я наклонился к лодке, вытащил мешок с костями и (каюсь, сдурил) слишком уж сильно бросил его на пристань. Раздался хруст.
– Вот! Слышите? Это кости. Мы нашли на Русальем острове ещё одну девушку. Ваши волки, смотрю, даже в укрытие потом тела прячут. Какие в ваших краях умные волки.
– Барин…
– Не надо мне тут! – завопил я, совсем уже дав петуха. – Хватит дурить всех. Кто-то убивает девушек, а вы покрываете этого душегубца! Кто это? Какой-нибудь друг графа? Глава города? Кто?!
И, торжествуя, радуясь тому, как ловко, как беспощадно я срываю маски с этих лжецов, я оглянулся на людей. Кметы смотрели на меня поражённо.
– Это вы… о чём, барин? – робко спросил один.
Только этого мне и не хватало. Я вскочил на постамент каменной русалки и закричал так, чтобы меня услышали и на всей пристани, и в складских помещениях рядом.
– Знайте, что граф Ферзен и всё его окружение дурят вас. Они говорят вам, будто погибших девушек задрали волки, но их убил человек. Убил жестоко, расчленив по частям, спрятав в местах языческого поклонения. Ваши господа покрывают язычника, колдуна и – что самое мерзкое – убийцу! Ни волки, ни какая-то выдуманная Лесная Княжна в этом не виноваты. Во всём стоит винить только графа Ферзена.
И, спрыгнув с постамента, не оборачиваясь, я гордо пошёл с пристани к усадьбе, намеренный забрать вещи и немедленно отправиться к Стрельцовым. Пусть Николай хочет меня пристрелить, зато, судя по неприязни Ферзена, он куда лучший человек, чем все в Курганово. Кроме Клары, разумеется. И Маруси. И Настасьи Васильевны.
Но стоило мне начать собирать вещи, как в комнату, громко хлопнув дверью, ворвался граф.
– Что вы себе позволяете?!
От неожиданности я едва не пролил чернила на свою лучшую запасную рубашку. Горжусь собой, потому что смог с достоинством и выдержкой ответить:
– Говорю людям правду.
– Это какую же правду?
– О душегубе, которого все в Курганово покрывают. Кто-то из местных убивает девушек.
– И какие у вас доказательства?
– Я нашёл два расчленённых тела…
– Два?! – Он так кричал, что невольно и я повысил голос, хотя до этого дня мне было сие несвойственно.
– Да!
– И что же, сегодня тоже нашли расчленённое тело?
– Да…
Последнее я произнёс уже куда менее уверенно, потому что наконец-то начал осознавать всю нелепость ситуации.
– Вы нашли кости, студент. Кости! – бросил мне граф в лицо точно перчатку. – Девушка умерла так давно, что уже ничего и не поймёшь. Да и вы разве поймёте по костям, как она умерла? Вы врач?
– Нет…
– Вот именно! – Он сверкнул тёмными глазами с таким превосходством, с таким гневом, что я снова почувствовал себя мальчишкой, которого отчитывает отец, и потому лишился дара речи. – Вы сказочник и, кажется, слишком заигрались в свои сказки.
Но самое худшее не это. Я сижу на кухне, потому что все остальные в усадьбе, кроме Маруси, смотрят на меня с осуждением, даже Клара. И ещё потому, что скоро достанут пироги из печи. (Кажется, могу питаться одними пирогами, настолько они прекрасны. Тают во рту, особенно те, что с рисом.) Только что пришла одна из служанок. Она из деревни. До них дошли слухи о костях, что мы обнаружили с Кларой. И о моей пламенной речи тоже. И каким-то невероятным извращённым образом страхи и слухи вывернули всё так, что крепостные собираются громить Курганово.
Кому: Михаил Андреевич Белорецкий
Куда: Великолесье, деревня Заречье или округа
От кого: Алексей Оленев
Откуда: Новый Белград, ул. Снежная, д. 15
Мишель, я уже с ума схожу от Саши с его Ягужинской. Имя это слышать больше не могу. Возвращайся, ради Создателя! Мы поедем по деревням следующим летом, обещаю! И возьмём с собой вина и пива, чтобы со скуки не помереть.
Если не вернёшься, я сам к тебе приеду! Напиши мне хоть. Мне тут скучно и нечего делать.
Фёдор Николаевич просил передать, чтобы ты прислал ему всё, что найдёшь, и как можно быстрее. Он готовит какую-то статью.
Неожиданно моя дражайшая тётушка выразила большое любопытство к твоей поездке и просила держаться подальше от Стрельцовых из Камушка. Якобы лет двадцать назад случился какой-то скандал. Стрельцова подозревали в каких-то извращённых пытках крепостных девушек, но так ничего и не доказали. Не уверен, но, судя по всему, поэтому Стрельцов и растерял всё своё состояние. Видимо, давал большие откупы, чтобы не угодить в тюрьму.
Я сказал Сашке, чтобы он разузнал побольше, у него такое лучше получается. Заодно отвлечётся от своей Ягужинской.
Услышу её имя ещё раз (или, что хуже, сам упомяну) – застрелюсь сам или застрелю их.