А когда, довольно улыбаясь, попросил ещё, ведьма-волчица захлопала в ладоши.
– Да он совсем наш. Был волчонок, – сказала она, хитро щурясь, – станет волк.
– Никогда, – процедил я. Радость тут же словно водой смыло. Дрожь ледяная, колкая добралась до самых костей.
– Не пугай его, Дэгрун, – раздался мягкий голос.
Мы все оглянулись. Княжна стояла в стороне от костра, пытаясь удержать бесчувственную девушку в сером намокшем платье.
– Клара…
Оборотни подскочили со своих мест, кинулись к Княжне. И я тоже, но поспешил не к ней, а к Кларе.
– Нашла её у Русальего острова, – неожиданно виновато пояснила Княжна. – Она в порядке, просто… Дэгрун, поможешь?.. – обратилась она к ведьме-волчице.
Я подхватил Клару на руки.
– Ей нужно домой, к отцу. Он доктор…
– Его больше нет, – зло сказала Анна.
– Тогда… ей нужно к людям.
– Принеси её сюда, волчонок, – приказала ведьма-волчица.
Недоверчиво я обернулся на старуху. Однажды она пыталась забрать мою жизнь и подчинить себе, обратить человека в волка. С этими восемью у неё всё получилось. Ведьма украла их прошлую жизнь. Как можно ей доверять?
– Дэгрун умеет излечивать опасные раны и болезни, – проговорила негромко Княжна.
Я старался на неё не смотреть, но знал, что она выглядела на удивление смущённой.
Всё внимание я старался уделить Кларе на моих руках. Её губы были синими, а кожа бледной. Она казалась совсем ледяной. Заснувшей слишком глубоким, пугающим сном.
Медленно, не желая выпускать Клару из рук, я подошёл к старухе. Она по-прежнему сидела на своём месте у костра, наблюдала за мной с лукавой улыбкой.
– Давай её сюда, волчонок. Не трону… и не превращу ни во что. Но ей нужны силы, – сказала Дэгрун (видимо, так, на скренорский манер, её зовут. Не представляю, откуда у нашего Бездонного озера появились скренорцы. Волчий лог находится слишком далеко от северных островов).
– Якуб, – позвала старуха, – подбрось дров в костёр. Мне нужен будет огонь.
Пусть я старался не отрывать глаз от Клары, но заметил, что почти все оборотни окружили Княжну. Вместе они сидели по другую сторону костра и что-то негромко обсуждали.
Мне же было мучительно стыдно смотреть на Княжну. И потому, что она знала о моей глупой непрошенной любви, и потому, что я пусть и на короткое время, но посчитал её виновной в убийствах.
Дэгрун положила Клару на подстилку, головой к себе на колени. Подняв руки, старуха прищурилась, повела пальцами, точно ухватила тонкую нить. Я нахмурился, а Якуб, разводивший огонь пожарче, пояснил:
– Дэгрун плетёт чары. Укрепляет жизнь в девушке. Ты не можешь этого увидеть, но её нить почти оборвалась.
– Нить?
– Нить жизни. Она есть у каждого, но увидеть её может только чародей или такой, как я, кого коснулась чародейская сила. Нить на вид такая золотая, пылает огнём, когда крепкая. А у твоей подруги нить тонкая, едва теплится.
– Её пытались утопить русалки, – раздался с другой стороны костра голос Княжны. – Катажинка вытащила её из воды.
Только тогда я заметил на запястье Клары следы волчьих зубов.
– Русалки посреди зимы? – удивился Якуб. – Почему они не в спячке?
– Потому что духи ощущают волнение. Сегодня граница снова сдвинулась.
Анна понурила голову, и короткие волосы мокрыми сосульками упали ей на лоб.
– Я пыталась их остановить…
– Не вини себя. Граф разрушил уже не одно святилище.
– Зачем он это делает? – Не выдержав, я прямо посмотрел на Княжну. – Зачем ему так нужен лес? Только ради того, чтобы стать оборотнем?
Вот уж чего мне точно не понять. С самого детства, с первой встречи с ведьмой-волчицей, я мучился от страшных снов, в которых вместо рук у меня были звериные лапы, в которых на меня накинули волчью шкуру и уже никогда не сняли обратно.
– Ради Великого леса. И Совиной башни. – Княжна кивнула куда-то мне за спину, в темноту.
Я оглянулся и на сереющем, словно ледяная стена, ночном небе заметил очертания стен. Прямо посреди Великого леса, окружённая елями, стояла высокая башня. Совсем как в сказке, рассказанной охотником.
– Когда-то здесь был город чародеев, – сказала нарочито равнодушным голосом Княжна. – Но его разрушило время.
– А вы… что же… на улице под открытым небом живёте?
Оборотни засмеялись.
– Сегодня Ночь костров, – пожал плечами Якуб и взялся за топор, чтобы нарубить ещё дров. – Так положено. Конечно, у нас есть избы. Мы привели почти целую улицу в порядок. Весь город, конечно, восстановить нам не по силам. Да и незачем. Нас слишком мало. А в башню мы не ходим. Она только для Старшей Совы.
– Для кого?
– Для главной чародейки Великого леса. – Он посмотрел на Княжну.
Она сидела, окружённая волчатами, точно настоящая княжна со своей свитой. Вишнёвый платок оттенял бледное лицо и делал кожу фарфорово-белой.
Я хотел задать ещё сотни вопросов, но Клара вдруг судорожно вздохнула, и всё моё внимание вернулось к ней и к ведьме-волчице.
Дэгрун сделала движение, точно обвязала запястье Клары невидимой нитью. Кожа девушки порозовела.
– Жить будет. Может, даже не простудится, – сказала старуха. – Но стоит вернуть её домой, пока не проснулась. Ты, волчонок, уведи девушку обратно к людям. Она никогда не ступала на наши земли. Тебе уже не сбежать, но ей ещё не поздно.
И с этими словами Дэгрун провела рукой по волчьей шкуре, прикрывавшей её ноги. Я сразу узнал её.
– А это…
– Да, мой муж. Твой отец снял с него шкуру после смерти. С моих волчат тоже, но я их все выкрала, все подарила своим новым детям. Только одну, которая принадлежала моему мужу, сохранила…
Пожалуй, не стоило задавать такие вопросы, но во мне взыграла дурацкая привычка фольклориста.
– А шкура нужна, чтобы…
– Да, волчья шкура нужна, чтобы превратиться в волка, – кивнула ведьма. – Совиные перья – чтобы в сову. Заячья лапка – чтобы в зайца…
С каждым словом она всё шире расплывалась в улыбке, а я, кажется, сильнее бледнел.
– Я не хочу, чтобы она тосковала в одиночестве. – Голос Дэгрун вдруг переменился, а взгляд устремился мне за плечо, туда, где стояла она.
– Почему ей должно стать одиноко?
– Потому что граф начал охоту, и скоро кто-нибудь из нас погибнет. – Лицо старухи оставалось непроницаемым, но в голосе слышались обречённость и смирение. Она уже знала свою судьбу и приняла её. – Многие из нас погибнут…
Дэгрун перевела взгляд на меня, и я невольно немного отпрянул.
– Ты не нравишься мне, мальчишка. Сказу честно: я ненавижу тебя за тебя самого. За кровь твоего отца, который убил всю мою семью. За имя твоих предков, которые правили Бездонным озером многие века и не давали жизни простым людям. Я не люблю тебя за слабость и даже за всю твою… человечность. Но, наверное, ей нужен будет кто-нибудь вроде тебя, когда меня не станет. Может, ты нужен ей даже больше, чем я когда-либо была.
– Почему?
В моих ушах всё ещё звучал холодный голос Княжны. Я всё ещё слишком хорошо помнил, каково это – ощущать себя ненужным. Непрошенным. Незванным. И слова ведьмы дали мне надежду, которую я мечтал бы вырвать из груди.
– Потому что она мечтает быть человечнее, чем мы.
Дэгрун провела рукой по волчьей шкуре, зарываясь пальцами в мех.
– Так что, Михал, когда станешь моим волком? – усмехаясь, спросила она.
Я не успел найти подходящих слов. Княжна снова вмешалась и попросила не шутить надо мной. Она всегда просит так ласково, но никто не смеет перечить.
Ведьма нарочито медленно погладила шкуру своего мужа, но всё же промолчала.
Лесная Княжна поднялась, медленно подошла ко мне.
– Я хочу тебе кое-что показать, пока ты не ушёл, – произнесла она.
Меньше всего мне хотелось остаться с ней наедине, но и отказать причины я не нашёл.
Ночь поредела, посерела, как беличья шкурка с наступлением зимы.
Княжна повела меня за собой по узкой тропинке.
Не сразу я заметил, как среди густых елей мелькнули крыши домов и кирпичные трубы. Заснеженные кустарники повалили изгороди, а пожелтевшая заиндевевшая трава пробивалась сквозь покрытые мхом ступени. И шли мы вовсе не по лесной тропе. Кое-где сквозь снег, мох, листву и землю проступала каменная мостовая.
Я замер. Княжна обернулась. Лицо её казалось белоснежным на фоне вишнёвого платка.
– Ты помнишь… город чародеев?
На губах её заиграла странная, очень печальная улыбка, полная скорби.
– Да. Когда я случайно улетела из города в деревню, к людям, мне было около шести. Я уже училась чарам в Совиной башне, – произнесла она едва слышно. – Когда-то здесь был дом чародеев Великого леса. Пошли…
Она взяла меня за руку. Мне хотелось вырваться, но я сдержался.
Мы ступали сквозь заросли, что поглотили заброшенный город, и с каждым шагом всё чётче представлялось, каким могло быть это место двадцать лет назад: как звучали голоса, как играли дети, как чародеи обращались совами, как творились заклятия…
– И все они просто исчезли за один день?
– Нет, конечно. Люди наступали то тут, то там. Чародеи Великого леса были могущественны, но не всесильны. И у графа были вештицы. Не только… эта женщина. Другие тоже. Он находит новых, когда старая не справляется. А вештицы умеют разрушать заклятия и уничтожать домовины.
– Но разве вештицы тоже не чародейки?
– Их природа другая. Пустая, чёрная. Они пожирают таких, как мы, потому что Золотая сила не дана им с рождения. И приобретённый дар убивает их, если они не… питаются такими, как я.
Княжна вдруг остановилась.
– Вот оно…
Из-за деревьев выглянули заснеженный берег и большое озеро, покрытое льдом. Получается, мы обошли его с другой стороны. У самой кромки застывшей воды стояла домовина.
– Это… зачем она тут?
– Так принято. Чародеи Великого леса – его стражи. Мы охраняем источник Золотой силы. И каждый чародей после смерти остаётся в лесу навеки.
– То есть?
– Он обращается в сову.