Она ступила с тропы и медленно пошла к домовине.
– Каждый чародей Совиной башни умеет обращаться в сову по своему желанию. Но после смерти чародея хоронят в одной из домовин. Его человеческое тело медленно обращается в прах, но душа остаётся заперта в теле совы. И так он летает над Великим лесом и защищает его… вечно.
Мне стало не по себе. Они пленники здесь, все они. И Княжна тоже. Она так любит свой лес, так сражается за него, но в действительности она, словно одно из чудовищ доктора Остермана, заперта в огромной живой клетке, обращена в зверя, лишена обычного человеческого счастья.
Неужели ей не хочется вырваться? Неужели она и вправду любит свою тюрьму так страстно, так всепоглощающе, что готова провести здесь всю жизнь? И неужели нельзя помочь ей освободиться?
– В этой домовине тоже кто-нибудь есть?
– Нет. Если ничего не останется, там должна буду лечь я.
Она вдруг обернулась ко мне, взяла вторую руку в свою – я не посмел вырваться, хотя к горлу подкатил ком, – и заглянула в глаза.
– Сегодня начнётся настоящая охота. Граф привёл охотников, у него никогда ещё не было так много. А Камушек сегодня уничтожен. Вештица отравила его своей кровью. Вот как они это делают: нарушают принятый закон. В домовине должен лежать чародей, а они подкладывают мёртвых, убитых насильно, отравленных чёрной проклятой кровью девушек. И так вештицы графа обманывают Великий лес и уничтожают домовины.
– Но сделать это можно только в особые дни.
– Да. Когда колесо года поворачивается и границы между мирами истончаются. На Купалу, Кострому, Коляду… всего несколько ночей в году. Я пыталась восстановить домовины, но для этого нужно захоронить чародейку, лесную ведьму. А осталась одна только я. Хоронить больше некого. Всех, кто был раньше, граф сжёг живьём, чтобы даже плоти не осталось. За эти годы он разрушил тридцать домовин. Я пыталась вместе со Стрельцовыми похоронить в них чародеев, но… слишком поздно.
– А эти знаки?..
– Язык леса. Вештицы повторяют знаки, которые нанесены на домовины, но их чары извращают всё, ломают и так уничтожают защиту.
Она старалась не смотреть мне в глаза. А я с каждым словом крепче сжимал её ладони, хотя от прикосновений мне стало дурно. От её голоса меня передёргивало. Всё, что я обожал долгие годы, стало казаться омерзительным. Я хотел, я до сих пор страстно, всем своим существом желаю её ненавидеть.
– Граф, скорее всего, убьёт нас всех сегодня. Или завтра. В ближайшее время. Если стая погибнет… Когда меня тоже не станет, пожалуйста, пообещай, что принесёшь моё тело сюда. Если волки не справятся… если что-нибудь случится, это придётся сделать тебе… больше никто не знает об этом месте.
И… эти слова. Они были точно оплеуха, как удар плетью. Меня били часто и больно, но на этот раз преломилось что-то внутри. Громко, оглушительно. Больно.
– Не говори так…
– Почему нет? Граф рано или поздно доберётся до меня. Нас слишком мало. Даже мои мать с отцом…
Её маленькие ладони выскользнули из моих. Опустив голову, Княжна сошла с тропы на берег. Медленно она пошла к домовине. Я за ней.
Покрасневшие пальцы смели снег с каменной крыши.
– Чародеев было же очень много. Не скажу, сколько. Я была всего лишь несмышлёным ребёнком. А потом никого не стало. Дэгрун говорит, когда-то в Совине, в этой твоей Рдзении, князь, тоже стояла чародейская башня. И всех чародеев там тоже перебили. Они были могущественны, куда могущественнее простых людей, но не смогли себя защитить. Как это возможно?
– Наверное, людей просто тоже было больше…
– Но почему это вообще произошло? Почему чародеев убивают… раз за разом.
– Потому что вы обладаете силой, которую желают другие. И ради которой другие готовы умирать. Но… я не понимаю, граф пытается захватить Великий лес, только чтобы научиться обращаться птицей или волком?
Княжна вдруг оглянулась, посмотрела мне в глаза.
– Пошли, скорее…
И выбежала на лёд. В стороне я заметил стоянку нашего лагеря. Костёр уже потух. На берегу осталась одна только Дэгрун, я узнал её издалека по длинным седым волосам. Она проследила за нами взглядом, развернулась и скрылась за деревьями.
Небо посветлело. С озера куда лучше было видно крышу Совиной башни. Как бы мне хотелось увидеть этот город во всей красе, когда он ещё дышал жизнью!
Княжна остановилась на краю проруби, заглянула в воду.
– Видишь?
– Вода.
– И всё?
Она глядела на меня с такой надеждой, что я готов был соврать, лишь бы порадовать её. И всё же честно признался, что на этом всё.
– Вода золотая. Она поёт. Местные обычно её слышат. Но они потому и слышат, что пьют воду из реки, купаются в ней с самого детства. Ты, верно, провёл в Великолесье слишком мало времени.
– Вода колдовская?
– Она живая. – Никогда прежде я не видел у неё такой счастливой улыбки.
На самом деле я почти и не имел возможности разглядеть прежде её лицо, а теперь, когда боялся даже смотреть, когда мне было нехорошо от её близости, мог наконец-то изучить, как она хмурится, как улыбается, как неуловимо меняется от каждого нового чувства, от каждого слова. Она теперь совсем рядом. Но это уже не имеет никакого значения.
– Озеро – это источник Золотой силы, магии, жизни. Я могу обращаться в сову и колдовать благодаря озеру. В Великом лесу… – Она вдруг вскинула голову вверх, посмотрела куда-то мне за плечо. – Ох, как жаль, что ты не видишь этого. Прямо там, на деревьях, сидит золотой дух. В деревнях они почти бесплотные, как тени, но в лесу они горят огнём. И они существуют только потому, что есть источник Золотой силы. Без него всё исчезнет.
– Раз ты можешь колдовать, то почему не остановила Настасью Васильевну?
– Потому что мои заклятия ей – словно дрова в распалившийся костёр. Она вештица. Если моя суть, суть каждого духа, чародея, человека – это жизнь, тепло, огонь, то её – пустота, лёд и тьма. Она поглощает нашу силу и только насыщается. Нет, против неё у меня есть только это. – Она похлопала по ножу, висевшему на поясе.
Пусть Княжна и предупредила, что у меня не получится увидеть духа, но я всё же обернулся и с разочарованием увидел лишь тёмный лес.
– А волчата… оборотни, которых заколдовала Дэгрун, могут видеть духов?
– Конечно. Став оборотнями, они изменили свою суть, ступили из мира людей в мир духов. Они где-то посередине, как и мы, чародеи.
Где-то рядом с ней, со своей Княжной.
Создатель, я никогда не изменюсь. Всё такой же дурак…
Но не буду отвлекаться.
Я снова спросил про графа. Вряд ли такой человек устроил всё это только из желания научиться летать.
– Золотая сила. – Княжна снова показала на прорубь. – Граф верит, что сможет завладеть ей, научиться управлять. Представь, на что будут способны люди, если научатся одним щелчком пальцев исцелять больных, обращаться в зверей, вызывать огонь, жечь города…
– Но разве это возможно? Ты же… родилась чародейкой?
– Граф научился превращать новорождённых в вештиц, а кликуш в чудовищ. Кто знает, на что он будет способен, если получит источник? Но, зная, что он творит с людьми, не верю, что он использует Золотую силу во благо. Так или иначе, я не позволю ему уничтожить Великий лес.
– А кликуши? Они тоже… их тоже сделали безумными намеренно?
Княжна поникла, помотала головой.
– Это тоже воды Звени… когда пала Совиная башня, нечто будто отравило их. И люди, прежде способные видеть вещие сны и духов, стали терять разум. С приходом графа, с появлением вештиц земля в округе стала отдавать на вкус прахом. Так что нет, граф если и виноват в появлении кликуш, то не напрямую. Но он мучает их, пользуясь слабостью и беззащитностью. Некому защитить больных. Родные обычно, напротив, рады избавиться от сумасшедшего.
Послышался стук, мы обернулись.
– Это же…
Звук повторился. Ещё раз. Ещё.
– Топоры.
– Но ведь… они не могли подобраться так близко?
– Идём, – решительно сказала Княжна. – Нужно их остановить.
Она сделала резкий шаг, вдруг остановилась, заглянула мне в глаза. Было непросто выдержать это.
– Так ты обещаешь? Миша, – она, кажется, впервые назвала меня по имени, а я вдруг подумал, что так и не узнал её имени, – ты обещаешь?
– Что?
– Если никого из стаи не останется, ты похоронишь меня здесь, чтобы я смогла защитить Великий лес.
Мне пришлось дать эту клятву. Надеюсь, что никогда не придётся её исполнить, потому что, несмотря ни на что, знаю, что тогда найду свою могилу тут же, на берегу Золотого озера.
Мы вернулись на берег, и я наконец-то увидел скромные избушки оборотней. Клару я нашёл в доме Дэгрун. Старуха выглядела взволнованной, даже испуганной.
– Уноси её, – неожиданно резко попросила она. – Девчонке не место в Великом лесу.
Клара до сих пор не очнулась. Я не решился унести её в Курганово. Не представляю, что там происходит. Ей будет лучше у Стрельцовых.
Фёдор Николаевич, это Клара.
Перечитывая дневник Мишеля, я смогла наконец-то увидеть картину целиком. То, что раньше для меня было тайной, открылось, и если бы вы знали, как сердце сжимается от боли за него! Поверить не могу, что он доверился этой женщине. Не женщине даже, а ведьме! Но Лесная Княжна оказалась куда опаснее, чем я могла подумать. Мне пришлось столкнуться с ней в ту же ночь. Тогда я испугалась и думала, что умру там же, в Великом лесу, но сейчас благодарю святую Лаодику за то, что привела туда. Благодаря моему неосмотрительному поступку теперь известно чуть больше. В своём дневнике я передала всё так, как услышала. Сейчас думаю, что это было мороком, насланным чародейкой. Не верю в искренность её слов. И всё же перепишу отрывок из своего дневника так, как он был написан изначально, чтобы у Вас была полная картина происходящего.
Стоит объяснить, что я была на празднике Долгой ночи в деревне вместе со всеми остальными, и, после того как мы с Мишелем потанцевали, отец увёл меня к костру греться. К сожалению, я пропустила момент появл