— Я сегодня уезжаю, — говорит мужчина холодным тоном.
— Куда? — только и срывается с моих губ.
— Командировка. Придется покататься с клиентом.
— Надолго? — мне еще хочется верить, что этот разговор не принесет боли.
— Не знаю. Пару недель точно. Возможно, все растянется на месяц.
— О-о-ох, — выдыхаю я. — Очень жаль. Я буду скучать и ждать.
Вот теперь мастер с интересом прислушивается к моим словам.
— Не нужно.
— Почему не нужно?
— Не нужно все это продолжать.
Я словно получаю пощечину. Полыхают щеки, и воздуха катастрофически не хватает.
— Не говори так, — шепчу, до боли прикусывая нижнюю губу. Не хочу плакать! Только не у всех на виду.
— Ляль, это ошибка. Огромная. Для тебя и для меня.
— Нет, — я трясу головой. — Что могло измениться за ночь?
— Ничего. Просто я сделал то, что не должен был. Алкоголь, Лиз. Нервное напряжение. А ты еще ребенок.
— Да плевать на возраст! — срывается с моих губ. Я жестом показываю, что не нужно продолжать стрижку. — Скажешь, ты не спал с девушками восемнадцати лет?
— Ты еще не понимаешь. Тебе не подходит тот образ жизни, что я могу дать. Это не для тебя.
— А ты не знаешь, что мне нужно! — выпаливаю я, рывком встаю с кресла, одной рукой дергаю накидку.
— Девушка, не нужно так делать, — замечает мастер.
— Тогда снимите ее с меня! — мне помогают, я хватаю сумочку и бегу к выходу. — Слав, давай увидимся и поговорим.
— Ничего не изменится, Лиз. Ты для меня ребенок. Согласен, я повел себя как мудак. Да я вообще мудак по жизни.
— Ты специально так говоришь! — я с силой толкаю стеклянную дверь. — Специально! Ты хочешь, чтобы я отказалась от своих чувств, да?
— Я хочу, чтобы ты не питала надежд по поводу меня. Я не изменюсь. Я привык быть один. Мне не нужны отношения и все головняки, что связаны с ними.
— Трус! — выкрикиваю я. — Ты струсил. Да, струсил. Это не я ребенок. А ты! Ты боишься поменять свою жизнь.
— Прощай, Лиз, — Слава сбрасывает вызов.
— Ненавижу… — шепчу я, ища опору. Перед глазами плывет, шум улицы только усиливает головокружение.
— Ой-ой-ой, вам плохо? — я чувствую, как меня удерживают чьи-то руки.
— Мне… очень… плохо. Я… я призналась ему в любви, — зачем-то рассказываю девушке, что пришла мне на помощь.
— А что он? — спрашивает она понимающе.
— Он меня поцеловал…
— Разве это плохо?
— Он поцеловал меня вчера, — сердце грохочет где-то в горле. Лицо покалывает, и ноги совершенно ватные. — А се… сейчас сказал, что уезжает и не… не… нужно его ждать. Ненавижу. Испугался! Я никогда… о нем больше не заговорю… даже не вспомню…
Я не задыхалась от боли, узнав, что Сережа сбежал, когда мне требовалась помощь. Меня не скручивало и не трясло, словно резко поднялась температура. А сейчас я хочу умереть.
— А ты одна тут? — спрашивает девушка, убирая волосы с моего лица.
Она предлагает помощь: связаться с кем-то из моих близких. Я словно из-под толщи воды слушаю, как она говорит с Марком, объясняет, где я и что не может оставить меня одну.
— Лиза? Тебя же так зовут? — спрашивает, вернув мне телефон.
— Да.
— Твой брат обещал приехать через двадцать минут. Нужно ждать его здесь.
— Я подожду. Только… ты… ничего не рассказывай ему, — я выдыхаю сквозь слезы.
— Не скажу.
— И про… Славу.
— Обещаю. У тебя тушь потекла.
— Да?
Если Марк увидит мое заплаканное лицо, расспросов не избежать. Я тщательно тру кожу. Как по мне, становится только хуже. Красные веки, красные щеки, бледные губы. Девушка помогает мне с остатками макияжа, дожидается, когда я успокоюсь, и прощается.
— Спасибо, — я благодарю ее.
Марк появляется словно из ниоткуда, я не заметила его приближения. Налетает на меня.
— Что случилось? — спрашивает, присаживаясь на корточки и беря мое лицо в ладони. — Дышишь легко? Что-то съела?
— Да нет. Все нормально. Наверное, жара. Голова сильно закружилась.
— Ты меня с ума сведешь, — он встает, растирает лицо ладонями. — Сиди, я подгоню машину и куплю холодной воды.
Я хочу ненавидеть Славу. Очень! Не получается. Я обижена, расстроена, злюсь, но ненависти нет. Я понимаю, что все мои клятвы никогда не разговаривать с ним — глупость. Да и как это возможно, если мы невольно будем вновь и вновь встречаться? Меня посещает мысль закрыть сессию и уехать куда-нибудь на лето. В идеале — в другой город. Сбежать. Но Марк не отпустит меня одну.
И как же тяжело держать все в себе, сейчас я остро ощущаю нехватку подруги. Боль только множится с каждым днем. Становится все острее и острее. Ирина замечает изменения в моем поведении, смотрит сочувственно, словно знает все, но не затрагивает тему Сизова. А я молчу, хоть и хочется кричать во все горло, хочется прижаться к чьему-то плечу и плакать до тех пор, пока не кончатся слезы.
Почему он так со мной поступил? Показал, как может быть хорошо, если ты вместе с любимым человеком, и тут же все разрушил. Я действительно чувствовала себя ребенком. Ребенком, которому купили любимую сладость, а потом отобрали ее, бросили на землю и наступили грязной обувью.
Жестоко и больно.
Я вновь и вновь открываю в галерее фото, где мы со Славой на заправке. В тот момент я была самой счастливой девушкой в мире. Сейчас — хочу удалить снимки и не делаю этого — понимаю, что уже завтра не прощу себя. Я не выдерживаю и набираю номер единственной подруги. Она много знает о наших отношения с Сизовым и должна меня понять.
— Алло, — произношу, услышав радостное: «Привет». — Не хочешь встретиться? — спрашиваю, скрестив пальчики на свободной руке.
— Я только за, — отвечает Юлька. И я по голосу слышу, как много накопилось у подруги новостей. — Давай завтра после универа.
Она тараторит о новых пробах, рассказывает, как была близка к успеху. Если бы не обстоятельства, что помешали ей. А вот следующие точно будут удачными.
— В следующий раз мне точно повезет. Я же не виновата, что им нужна была брюнетка.
— Не сомневаюсь, — отвечаю я.
— Ну, а ты? — она виснет на моей руке. — Ты как?
— Хочу умереть, — отвечаю честно.
И не понимаю, зачем он так со мной поступил? Почему?.. Но знаю, что не специально. Слава не злой по своей природе. Он точно не хотел надо мной посмеяться. Неужели и правда испугался менять что-то в своей жизни или?.. Или он просто сорвался?! У меня хорошая фигура, симпатичное личико, а Слава ведь мужчина. И, получается, на самом деле я ему не нужна. Он привык жить, не впуская никого в душу. И почему я решила, что стану именно той, кто сможет его изменить? Кто растопит его сердце? Слава прав — я наивный ребенок. Он ведь постоянно об этом говорит. Прямо в глаза. А я?.. А я продолжаю упрямиться, доказывать, что это не так.
Хватит! Зачем я себе причиняю боль несбыточными мечтами? Фантазирую. Рисую в своем воображении картинки, которые никогда не воплотятся в реальность. Нужно перестать ждать. Перестать быть ребенком. Я ведь не обязана никому нравиться, меня не обязаны любить, и Слава не обязан этого делать.
После прогулки с Юлей мне становится действительно легче. Нет, боль не уходит, и я все так же сильно люблю Славу, но я не мучаю себя вопросами «зачем» и «почему». Просто живу дальше. Когда-то же мои чувства обязательно остынут…
— Лиза, — я слышу голос брата. — Лиз! — он машет мне рукой.
Я прощаюсь с Юлей и одногруппниками, сбегаю по лестнице.
— Привет, — здороваюсь с Марком.
— Виделись, — хмыкает он, снимает солнцезащитные очки. — У меня к тебе серьезный разговор.
— Я уже это поняла. Ты никогда вот так не приезжал за мной, — я иду за братом к автомобильной стоянке, совершенно не понимая причины его хмурого лица.
— Слушай. Мы с тобой взрослые люди…
— Ты сейчас серьезно? — спрашиваю я и смеюсь. — Взрослые? А не ты мне постоянно напоминаешь, что я ребенок? — я невольно вспоминаю о Сизове. Ведь указывать на возраст он любит не меньше Марка. — Что-то случилось со Славой? — спрашиваю я, сбиваясь с шага.
Брат вскидывает брови.
— Нет. С чего ты взяла?
— Не знаю. Ты так начал, как будто хочешь сказать что-то плохое.
— Ты меня неправильно поняла.
— Ну так объясни, — прошу я. — Пугаешь.
— Ничего плохого, — обещает Марк. — Просто у нас гости.
— И-и-и?
— Ты их не знаешь.
— Да что с ними не так?! — восклицаю я. — Если ты приехал сообщить об этом прямо сюда, — я указываю себе под ноги. — Я могла бы познакомиться с гостями, вернувшись домой. И все.
Марк останавливается.
— Я хотел бы, чтобы ты… меня поняла. И чтобы ваше знакомство прошло нормально.
Впервые вижу брата таким растерянным. И тут до меня доходит.
— Это девушка?!
— Да, это девушка. Тебя это удивляет? — спрашивает он недовольно.
— Ты еще спрашиваешь? — я хохочу, глядя на то, как Марк хмурится и старается не смотреть мне в глаза. — Еще бы не удивиться. Первая.
— Поверь, не первая, — брат хмыкает, стискивает меня в неуклюжих объятиях.
— Тех я не считаю, — машу я неопределенно рукой, прекрасно понимая, что Марк точно не святой. — Она хорошая? Конечно, хорошая, если ты привел ее домой, — сама же отвечаю на вопрос. — Как ее зовут?
Он продолжает душить меня своими ручищами.
— Есения.
— Красивое имя.
— Да, — соглашается он, подталкивая меня к двери автомобиля. — И Есения не одна. С младшим братом, — говорит, когда мы занимаем свои места.
— Та-а-ак. А это что значит?
— Сама все поймешь. Я знаю, что ты у меня добрая и не обидишь специально, но… — он пожимает смущенно плечами, а мне хочется смеяться. Так забавно видеть брата таким. — Я не знаю, сколько они у нас проживут. Сейчас у Есении и Егора трудности.
— Какой же ты у меня хороший.
Марк фыркает, кривится в улыбке.
— Это я для тебя хороший.
— Не только для меня, — отвечаю я. — Эй! Это из-за Есении ты недавно приходил с разбитыми костяшками на руках? А еще наехал на меня, когда я сказала, что ты подрался из-за девушки, да? «Вы думаете, мир крутится вокруг вас», — вспоминаю брошенную Марком фразу в том разговоре.