Или это просто дочка медоедки настолько быстрая?
Аленка же даже бровью не повела. Все свое внимание она уделила одному из столов. Смотрела на него так, будто готова распилить его вдоль и поперек.
— Сам вылезешь, елы-палы?
Показался пламенно-рыжий чуб и так и застыл.
— Сколько мы с отцом будем еще мебели покупать? Где просила зверя выгуливать? Куда Майконг только смотрит?!
— Ядрен батон, только не говори дяде Майку, мам! — Тут уже показалась вся голова парня. — Я залеплю все!
— Чем, елы-палы?
— Так эпоксидной смолой, ядрен батон! Еще и камешками для тебя сердечко выложу! Станет лучше, чем было, клянусь, ма-а-а. Тебе же нравились прошлые столы-реки из дерева?
У парня были огромные глаза, крупный нос и пухлые губы. Через десяток лет он точно будет разбивать сердца одним только взглядом, а пока что яркие черты лица казались слишком большими на маленьком лице. Зато язык был прекрасно подвешен уже сейчас.
— Столы-реки, которые ты сгрыз, елы-палы?
— Я уже коленки стер, моля за них прощение, ядрен батон! Ма! Тут всего лишь дырочка. Художественная.
— Я тебе покажу художественную дырочку, елы-палы! — Медоедка так быстро оказалась рядом с сыном, что я не успела вздохнуть. Поймала его за ухо и потащила вверх. Вот он уже ростом с нее, вот еще выше. Аленке пришлось держать руку вытянутой вверх, пока она тащила парня в сторону большой дверной арки. Я отвернулась, потому что и этот ребятенок Алены был после оборота и тоже без одежды.
— Майконг давно предлагал мне для тебя личный военный лагерь устроить, а я все жалела. Пятнадцать лет парню, а он все со зверем сладить не может, грызет и рвет когтями все, что под руку попадется, елы-палы!
— Ну ядрен батон, ма! Хватит мне угрожать, а то из дома сбегу!
— Давай, елы-палы! Все новости твои. Жуй покрышки, грызи столбы, а потом на разделочный стол попади.
Аленка развернулась ко мне:
— Секундочку, елы-палы.
И вышла.
Я затряслась от беззвучного смеха. Ядрен батон и елы-палы! Если мама с присказкой, то как хоть одному ребенку-то быть без нее?
Стоило медоедке с сыном скрыться, как столовая мгновенно заполнилась людьми. Хотя точнее — нелюдьми.
— Привет! — как бы мимоходом бросила одна девушка, быстро раскладывая гибкие салфетки под тарелки. — Поможешь?
И сунула мне в руки часть стопки.
Я на секунду замерла, а потом стала медленно раскладывать кружочки на стол напротив каждого стула.
— Я Нина, — представилась девушка, сервируя стол по другую сторону мраморной столешницы.
— Диана.
Мимо меня пронеслась женщина неопределенного возраста.
— Я Света!
Две женщины поставили на стол огромную вазу с фруктами.
— А я Валя.
— А я Рита.
Три молодые девушки вкатили тележку, звеня столовыми приборами. Одна из них посмотрела на меня и улыбнулась:
— Все равно не запомнишь, наверное, но я Даша, это Оля, а это Таня.
— Запомню, — улыбнулась я.
У меня была хорошая память на лица и имена.
Вокруг царила настоящая суета. За каких-то пять минут холодные и неприступные столы стали уютно-сытными, ждущими своих голодных гостей. Но самым поразительным было то, что, наскоро познакомившись, никто не атаковал меня вопросами. Словно безусловно приняли в свой дружный коллектив. С порога!
Я будто домой попала. Обстановка мне очень напомнила дни, когда мы собираемся все вместе с братьями и их избранницами, с тетями и дядями и, конечно же, с отцом. Дружно, уютно, так близко к сердцу.
Даже дыру, проделанную Ядрен Батоном, предусмотрительно закрыли огромнейшим блюдом с уткой. Видимо, чтобы сохранить тонкое душевное равновесие Аленки и Макса.
Я сглотнула слюну, глядя на стол. Аромат витал умопомрачительный. Много мяса, много овощей, много фруктов.
— Останемся на обед? — Аленка возникла рядом так неожиданно, что я подпрыгнула.
— Испугала? Прости. Так что?
Я бросила взгляд на стол, и медоедка все поняла.
— Отлично. Я тоже голодная. Всю ночь провозилась с Настей, не было времени поесть.
— Настя сбежала от Тени?
— Да. И чуть было не совершила дурь.
Я с интересом взглянула на Аленку. Ее плечи приподнялись и опустились при тяжелом вздохе, она сказала:
— Настя просила убрать ее запах, чтобы Тень меньше мучился.
— А это возможно?
— Леон это может сделать. Но ему хватило ума отказать, сославшись на то, что она несовершеннолетняя. Боюсь, что будет с Тенью, когда он узнает.
— Убрать запах — это так серьезно?
— Для него будет сродни предательству. Росписи в том, что Настя отказалась от него.
— Ты ее переубедила?
Медоедка смотрела прямо, но будто в никуда. Часто-часто заморгала, будто отгоняла ненужные мысли, и сказала:
— Не знаю. Но то, что она пошла к Леону, который очень долгое время боролся против вынужденного притяжения истинных пар с помощью медицины, о многом говорит. Кажется, она настроена очень решительно.
— Настя мне говорила ночью, что воспринимает Тень только как члена семьи.
— Она просто не знает, как по-другому. Тень с ней с пеленок, неприступной стеной ограждает ее от всего. Папа — глава клана гибридов. Брат-близнец — сильнейший по силе ментального воздействия альфа. Она росла, не зная даже дуновения ветра. Наверное, когда слишком хорошо, нужно, чтобы судьба как следует потрепала. Только тогда она поймет, что ценно, а что дурь.
— Может, Тени уехать на месяцок?
— Не поверишь, но я предложила ему то же самое! — Аленка показала на ближайший стол, места за которым занимали все новые лица.
Теперь я уже видела среди собравшихся и мужчин.
— А ты не хочешь сесть с мужем?
— Макса нет в логове, иначе бы дырки в столе точно не было. Но давай поедим и поедем к твоей сестре.
И вот когда мы наелись до отвала и непринужденно пообщались вдоволь на отвлеченные темы за столом, зазвонил Аленкин телефон.
Медоедка качнулась на стуле от новостей, а потом закрыла глаза.
— Дурочка, — прошептала она и отложила телефон на стол.
— Что-то случилось?
Медоедка открыла глаза:
— Настя. Она все-таки забрала с собой дозу препарата, убирающего запах.
— И что? Тень теперь больше не будет чувствовать притяжение?
Аленка покачала головой.
— Будет. Просто не будет чувствовать ее запах. Возможно, тяга будет чуть слабее, но это…
Медоедка замолчала, будто ей самой было больно. И вдруг дополнила:
— Тени будет очень больно. В нашем клане есть командир песец Никс, и, когда его истинная Кира пыталась сбить со следа лучшего в мире следопыта, она сделала себе такую инъекцию. Никс смог найти ее и под слоем грима, и под париком. И для его зверя было очень тяжело не чувствовать запаха истинной, а только видеть. Очень тревожно. А для Тени, боюсь, это будет совершенным хуком справа.
— А Настя не чувствует этого притяжения?
— Она человек, поэтому не чувствует так, как оборотень. Но ни на одного мужчину ее тело не будет реагировать так, как на Тень. Вот только, когда она в этом убедится, что будет с наемником?
Почему-то при словах о том, что ни на одного мужчину не будет реагировать так, как на истинного, я вспомнила Яра. Я тоже в жизни не чувствовала такого притяжения, которое испытывала к любителю черного цвета.
— Поехали? — Аленка вытащила меня из размышлений, напоминая, что у меня тоже проблем полон рот.
— Да. Нам с Жанной давно пора поговорить.
— Елы-палы, держись!
Ярко-зеленый автомобиль, на котором мы ехали с медоедкой, пролетел в приоткрытые покосившиеся ворота. Боковые зеркала сложились, заставив вздрогнуть, но Аленка даже глазом не повела — лишь крепче сжала руль.
— Ты куда влетела, мать? — Я вцепилась в сиденье руками.
Из домика охраны у ворот, где на окне, свесив ногу, сидел совсем молодой паренек, выскочил самый настоящий лев и понесся за машиной. Мне потребовалась пара секунд, чтобы осознать — этот парень и есть лев!
— Как куда, елы-палы? — безмятежно ответила Аленка, будто у нас на хвосте не висел четырехлапый гривоносец. — Ты же с сестрой увидеться хотела.
— Здесь? — Я обернулась, чтобы посмотреть в заднее окно, сквозь которое прекрасно просматривался дикий лохматый кот, который прыжками бежал за машиной. Его худое тело словно говорило о том, что он с удовольствием пообедает незваными гостями.
— Теперь это территория нового клана кошачьих, в прошлом — разорившийся санаторий. Пока что разруха и печаль, но столица не сразу строилась, елы-палы! Так что молодые должны быть здесь. Все-таки первая брачная ночь прошла, пора обустраивать семейное гнездышко. Я слышала, что им какие-то привилегии положены как первым брачующимся.
Аленка опустила стекла и разложила обратно боковое зеркало со своей стороны. Открытая пасть льва пронеслась совсем рядом с ее рукой, но медоедка только треснула кулаком молодого короля зверей по носу.
— Ах ты мелкий клоп, елы-палы! Пошел обратно в сторожку!
Я так и застыла. Ничего себе мелкий. Ничего себе клоп. Ничего себе елы-палы!
— Поправь зеркало со своей стороны, Ди! — Аленка нажала на кнопку, и стекло пассажирской двери поползло вниз.
С моей стороны раздался львиный рык, и я отпрянула подальше.
— Рыкни на него, елы-палы! Совсем ошакалел, шпаненок! Одичалый, что ли? Понаберут по объявлению.
— Ты его вообще не боишься?
— Да что лохматый мне сделает, елы-палы? Видимо, не местный, раз не знает, на кого пасть разевает.
Я впечатлилась смелостью медоедки.
— Я так не могу.
— Поправь зеркало, елы-палы! Животные всегда чувствуют страх. А тебе здесь бояться нельзя, тем более после твоих заявлений. А если этот посмеет пасть разинуть еще раз…
Я быстро высунула руку, чтобы вернуть зеркало на место, пока еще есть капля смелости, и сначала скорее почувствовала опасность, а потом уже увидела лапу, летящую мне прямо в лицо. Медленно, словно в замедленной съемке, пушистая когтистая смерть приближалась к моему горлу.