У меня всего одна минута, именно минута, чтобы суметь сбежать из дома, ибо здесь он меня достанет в любом углу. Делаю резкий рывок в сторону входной двери, в душе вселяется надежда, вот-вот скоро будет свобода. Я смогу закричать на улице, позвать на помощь. Промелькнула мысль, что зря отпустила Гену и Галину Ивановну на праздники, убедив их, что со мною все будет хорошо.
До двери пару шагов, но не успеваю, Булат ловит за руку, вновь среагировав, как зверь на охоте. Я бью свободной рукой его по щеке, испуганно замерев с поднятой ладонью. На смуглой щеке проступает алый отпечаток от пощечины, а глаза медленно наливаются кровью. Отвешивает мне смачный удар по лицу тыльной стороной руки, чувствую во рту вкус крови, трогаю языком зубы. Смотрю ему в глаза. Сейчас он мое лицо прожигал до дыр безумным взглядом, темнота пожирает затягивает в свое подземелье. Я его боюсь, вижу перед собой ненормального человека, который преследует свою навязчивую мысль. И этой мыслью была я.
Тащит к дивану, швыряет как вещь, обхватывает лицо одной рукой и жестко целует в губы, терзая их, как хищник терзает свою пойманную жертву, рвя ее на куски. Я сопротивляюсь, кусаю его. Булат отстраняется и свободной рукой наотмашь бьет по лицу. На какое время теряю ориентир, перед глазами мушки, хватаю беззвучно ртом воздух. Когда прихожу в себя, делаю попытку отползти, увеличить между нами расстояние, но горящие карие глаза парализуют любое действие.
Его руки беспрепятственно шарят по моему телу, касаются в самых сокровенных местах. Пытаюсь сдвинуть вместе ноги, их силой разводят в стороны, трогает меня жесткими пальцами, причиняя дискомфорт. От этих прикосновение меня чуть ли не выворачивает наизнанку, впиваюсь ногтями Булату в лицо. Он шипит, хватает мои руки, поднимает их над головой. Кручу головой, отворачиваюсь от его поцелуев, извиваясь всем телом, в попытке сбросить Булата с себя.
Царапаюсь, но кажется мое сопротивление его только больше распаляет, сильнее стискивает меня своими ладонями. Я трачу силы на бесполезную борьбу, но оставаться спокойной не могу, меня потряхивает от мысли, что Булат сделает то, что задумал и о чем мечтал долгие годы.
Грубо стаскивает платье и все, что было на мне, тяжело дыша, жадно разглядывая мое тело. Мне хочется прикрыться, но сил нет даже на то, чтобы просто пошевелиться. Я выдохлась, бороться с Булатом — неравные силы, была надежда, что он тоже исчерпал себя. Его дрожащие пальцы касаются обнаженной груди, внутреннее сжимаюсь, втягивая живот.
— Какая же ты красивая… — хрипит, наклоняясь к соску, беря его в рот, прикусывает сразу. Стону от боли, пытаюсь его оттолкнуть от себя, Булат перехватывает мои руки и удерживает над моей головой одной рукой.
Его ласки грубы, быстры, доставляю скорей боль, нежели нежность. Зарываюсь с головой в воспоминания о другой ночи, когда все было по обоюдному желанию, когда два человека стремились друг к другу.
— Стелла! — рычит рассержено Булат, его явно не устраивает моя пассивность, стискивает мое плечо, морщусь от боли, не в силах сдержать стон, но лежу неподвижно. На секунду он мрачным взглядом рассматривает мое лицо, от этого взгляда у меня душа уходит в пятки, дышать перестаю, так, наверное, смерть смотрит на своего будущего покойника.
Я робко делаю попытку вырваться, еще раз пытаюсь избежать этот кошмар на яву, но вновь стискивают до синяков на теле. Он тянет меня на себя, жестко целует, скорей насилует мой рот, бесясь от моего равнодушия. Разворачивает к себе спиной, удерживает за волосы, тянет их с такой силой, что я кричу, вырываюсь из захвата, но Булат фиксирует меня ногами, ладонью заставляет прогнуться в пояснице. Его пальцы трогают меня между ног, натирает клитор. Он пытается добиться отклика, но его нет, тело просто одеревенело, не реагирует ни на что.
— Булат…не надо… — со слезами прошу его остановится, дергаюсь вперед, подальше от него. Его не трогает моя просьба, едва почувствовав прикосновение горячего члена, вздрагиваю, пытаюсь отстраниться. Помню по первому разу, что между ног было все мокро, все трепетало, сейчас ничего подобного не было.
Булат вторгается в мое тело, нетерпеливо и с толикой нежности. Замирает. Не шевелюсь и я. Спиной чувствую, как меня окатывает волна молчаливого гнева, как сильно впиваются пальцы мне в кожу, мне физически больно от его тисков. Он злится, злость его настолько реальная, что сердце заходится в тахикардии страха, бьется у меня в горле. Выходит, и вновь резко заполняет собой. Так резко, что я визжу, пытаюсь отстраниться, боль обжигает все внутри, но вместо того, чтобы остановиться, Булат фиксирует мои бедра, не дает пошевелиться и наращивает с первой секунды темп, от которого у меня летят искры из глаз, слезы текут по щекам, а горло начинает саднить от крика. Царапаю обивку дивана ногтями, закусывая истерзанную губу, не позволяя себе стонать, но боль, унижение — выше меня. Я плачу в голос, бессвязно моля парня остановиться. Он глух, только пальцы сильнее сжимаются на талии. Каждое движение глубокое, жесткое, эгоистичное, его не заботит мое состояние, он наказывает меня. Наказывает за то, что он не первый. Это уже позже я пойму.
Сколько по времени продолжается этот ад, не знаю, отключаюсь от происходящего, уткнувшись головой в диванные подушки, тихо всхлипывая от каждого толчка, от расползающейся боли, тело давно онемело от фиксированной позы, меняется только угол и темп проникновения. Слышу звонок своего мобильника, он звонит довольно долго. Замолкает. Буквально через пару минут вновь звонит, вновь долго. Кто-то настойчиво пытается в ночь получить от меня ответ.
Булат совершает мощный толчок и замирает, тяжело дыша, уткнувшись своим мокрым разгоряченным лбом мне в спину. Я дрожу. Мне холодно. Теперь звонит телефон Булата. Он не спешит отвечать, медленно поднимается с дивана, а я падаю на живот, спрятав лицо в подушках. Мне больно, стыдно. И ненависть шипела во мне маленьким ужом, понимаю, что ничего не могу изменить, эта ночь останется в моей памяти, даже если обращусь к лучшим психотерапевтам.
— Кто бы сомневался, — с издевкой подает голос Булат, заставляя поднять голову. Смотрю на него, он стоит посреди гостиной с телефоном в руках. Наши глаза встречаются. Его все так же безумны, он напоминает маньяка, терзающего свою жертву. Швыряет мобильник на кресло, подскакивает ко мне, хватает за подбородок. Приподнимает его и удерживает, не позволяя отвернуться.
— И кто был первым? — кривит губы в омерзительной улыбке, а каждое слово бьет меня по лицу, как хлыст. Столько в нем было презрения и ненависти. — Не тот, кто сейчас настойчиво названивает тебе и мне? — глаза вспыхивают яростью, а лицо искажается гневом. Я молчу, сжав зубы. Булат отстраняется, встает и возвышается надо мною, пока я трясущими руками беру платье, натягивая его на голое тело. Единственное желание сейчас, это принять душ и смыть его запах.
Встаю и делаю шаг в сторону лестницы. Ноги ее слушаются, а пристальный взгляд в спину парализует меня своей агрессией. Иду деревянной походкой, по пути беря свой клатч.
— Я буду тебя трахать каждый день, Стелла, — замираю возле первой ступеньки, ибо по тону Булата понимаю, мне следует выслушать его и узнать, что извращенный мозг придумал по поводу меня.
-Женой не сделаю, извини, порченный товар не принимаю, а вот своей подстилкой, исполняющей любую прихоть, это в радость, — унизительно слушать эти слова о себе, слова, которые сразу же указывают на место в глазах Булата. Глотаю слезы, смотрю украдкой на лицо парня.
— Распечатаю тебя в других местах, думаю мой братец слишком правильный, чтоб трахать тебя в зад и в рот, а я вот не прочь позабавиться шлюшкой высшей пробы! — похабно скалится, не скрывая какое сейчас я занимаю место в его глазах.
Отворачиваюсь, стараюсь не спешить, все тело болит, между ног саднит, сдерживаю стон, ибо каждое движение приносит мне дискомфорт. Зайдя в свою комнату, прислоняюсь к ней спиной и сползаю вниз, трясясь от рыданий. Прячу лицо в ладонях. Мобильник подает признаки жизни в клатче. Трясущими руками вытаскиваю его и еще сильнее в приступе подобия удушья начинаю плакать, увидев на дисплее имя «Эмин». Когда он перестает звонить, ставлю на режим вибро и, завалившись на пол, подтягиваю ноги, прижимая телефон к груди.
Я никогда не смогу никому рассказать о том, что сегодня произошло. Я чувствую себя так, словно меня искупали в дерьме, сколько не мойся, а противный запах навсегда въелся в кожу. Смотрю пустым взглядом в темноту своей комнаты, слез совсем не осталось, а телефон все вибрировал и вибрировал, но абонент — не абонент для этого человека.
Сквозь беспокойный сон слышу рядом как вибрирует телефон. Приоткрываю глаза. Комната наполнена дневным светом, я лежу на своей кровати поверх покрывала. Принять душ и нормально раздеться ночью у меня не хватило никаких сил.
Нащупав под подушкой мобильник, смотрю на экран. Было время обеда, а звонил Эмин. Понимаю, что если сейчас не отвечу, то скорей всего вечером в дом приедет наряд спецслужб, во главе с Захаром Генриховичем, если не самим Эмином.
-Стелла! — рявкает мне в ухо разгневанный голос Эмина, я даже на секунду опешила от таких эмоций.
— И тебе доброе утро! — хриплю, утыкаясь лицом в подушку.
— Уже день, если ты не в курсе, — уже спокойнее отвечает мужчина. — Почему ты вчера не отвечала?
— Ночью? — пытаюсь естественно удивиться, вроде выходит. — Так я спала уже.
— Спала? — что-то в его голосе заставляет меня сесть и более внимательно вслушаться. Он молчит.
— Спала, — с нажимом повторяю, как бы пытаясь этим словом подчеркнуть, что больше вариантов нет.
— Хорошо. Спала так спала. Зачем ты отпустила Гену и Галину Ивановну?
— Эмин, они такие же люди, как и мы, скоро Новый год, такие праздники проводят в кругу семьи, друзей, а не в большом доме с какой-то девкой.