— Арзу! Мадина! Рада вас приветствовать в нашем доме!
— Я смотрю, сын приехал! — полноватый мужчина, раздевшись, идет прямиком ко мне. — Рад приветствовать, Эмин! — протягивает руку. Пожимаю, цепляя самую очаровательную улыбку из своего арсенала.
— Седа! — вздрагиваю, смотрю на мамино восторженное лицо, когда она обнимает милую черноволосую девушку. Седа- Звезда. Стискиваю зубы, не забывая улыбаться. Моя Звезда, выслушав меня о благополучном прилете, сухо пожелала приятного вечера в кругу семьи.
— Эмин, познакомься с младшей сестрой Радика, Седа! Правда, миленькая? — мама держит за руку девушку, та украдкой меня рассматривает. Кошусь на родителей девушки, на ее брата за спиною сестры, на счастливую мать и начинаю понимать смысл этого вечера.
— Рад знакомству! — выдавливаю из себя банальные слова, пытаясь поймать взгляд матери, но она нарочно смотрит куда-то в сторону.
— Простите за опоздание! — появляется дядя Салих. — О, вижу к ужину успел!
— Конечно, брат мой! Давайте к столу! — мама утаскивает за собою Седу, Сану и всех остальных, кроме дяди.
— Ну, как она тебе? Хороша! — дядя подходит ко мне, хлопает по плечу. — Мать счастлива, что в такой хорошей семье есть дочь!
— Меня спросить забыли!
— А чего тебя спрашивать! Ты всегда в делах, а собственных внуком хочется успеть понянчить не только матери, но и мне. Пусть и двоюродных!
— У меня есть сын, дядя Салих!
— Да в курсе мы, что Паша тебе не сын. Надо своего! Родного! — дядя сияет темными глазами, выглядит довольным собою.
— У меня есть сын! Родной! — чуть ли не по слогам произношу. — Как и жена, к сведенью! — сияние родственника заметно тускнеет.
— То есть?
— То есть я женат. И сыну уже месяц.
— Но…
— Да, не говорил. Хотел для начала поговорить с матерью, а потом всем остальным объявить. А вы тут без моего ведома устраивает мою личную жизнь!
— Эмин! Не заводись! Прошу тебя! — дядя суетливо оглаживает меня по плечам, рукам. — Ну кто ж знал?! Кто знал!
Поджимаю губы, ставлю чемодан к лестнице. Кажется, в этом доме я ненадолго. С решительным выражением лица захожу в столовую. Мое место аккурат напротив Седы. Мама с Саной расставляет блюда на столе.
— Камила, присядь, не гоже суетиться вокруг нас! — Арзу смеется, мама смущается, а я с мрачным выражением наблюдаю за ее радостью, опасно прищурив глаза. Злость тихо клокотала в груди, только мысль, что это мать, женщина, которая меня родила, сдерживала из последних сил. Дядя Салих обеспокоенно поглядывает то на меня, то на свою сестру.
— Эмин, твоя мама говорила, что ты ведешь бизнес в Петербурге, планируешь вернуться домой? — отец Седы смотрит на меня, я перевожу на него тяжелый взгляд.
— Нет! — мама замирает возле меня. В столовой становится напряженно. — Я собираюсь осесть в Москве. Со своей семьей! — рядом облегченно выдыхают, поднимаю глаза. Мама ободряюще меня поглаживает по плечам.
— Конечно, как ты решишь, так и будет в твоей семье! Всегда тяжело отпускать детей из родного дома, но вы ведь будете приезжать в Грозный?
— А давайте поедим для начала! Жуть как проголодался! Я думаю, Эмин после дороги тоже хочет поесть! — дядя Салих не дает ответит, перетягивает на себя внимание, начинает болтать без определённой темы.
Сана и мать кружатся вокруг стола, я смотрю в тарелку, но чувствую на себе любопытные взгляды Седы. Иногда наши глаза пересекались. Она секунду дерзко смотрит в упор, а потом смущенно краснеет от своей наглости.
Вибрирует телефон в кармане, вытаскиваю его. Губы сами растягиваются в улыбке. Стелла прислала в «вайбер» фото себя и Ильяса. «Прости. Я не права! Люблю. Скучаю!» и смайлик поцелуя.
Рядом раздается звон посуды. Поднимаю глаза. Мама смотрит на экран мобильника, я только что увеличил фото Ильяса. Ее глаза перемещаются на мое лицо, сводит брови к переносице, сжимает губы.
— Это… — не заканчивает свою мысль. Я встаю, забираю и ставлю посуду на стол, беру мать под локоть и вывожу ее из столовой под гробовое молчание.
Идем в кабинет. Бесцеремонное толкаю ее вперед, захожу следом. Мать уже завелась, глаза мечут молнии, руки сжимает в кулаки.
— Это мой сын! Родной!
— От этой иноверки! — выкрикивает утвердительно мама, замахиваясь. Перехватываю ее руку, стискиваю запястье. Она удивленно смотрит на мой захват, губы начинают дрожать, а в глазах появляются слезы.
— Ты переходишь границы, мама! Достаточно!
— Как ты мог? Как ты мог???
— Обычно. И ты ничего не изменишь!
— Я не приму ее! Ни этого ребенка! — вскрикивает, так как я сильно, до синяков, сдавливаю ее руку. — Мне больно!
— Мне вдвойне, мама! — убираю свои руки, делаю шаг назад. — Не примешь, говоришь?!
-Нет!!!
— Хорошо! — разворачиваюсь, выхожу из кабинета.
— Эмин! — мама несется следом. Я беру чемодан, она выхватывает его. — Я не позволю тебе уехать!!!! Ты женишься на этой девушке! Она из нашего круга, нашей веры, воспитана по нашим законам!
— Спешу тебя разочаровать: я женат! — она в шоке, выдергиваю из ее рук чемодан. — Женат на этой иноверке! На матери своего ребенка! И если мне сейчас выбирать, то я выбираю не тебя! — сдергиваю пальто с вешалки, быстро одеваюсь и покидаю дом.
— Эмин! — несется мне в спину душераздирающий крик. Закусываю губу, вызываю по приложению такси. Мне везет, машина подъезжает буквально через минуту.
— Эмин! Эмин!
— Поехали! — приказываю водителю, сев на заднее сиденье. Прикрываю глаза, борясь с желанием посмотреть назад. Сдерживаюсь. Это сложно, больно, тяжело. И главное, правильно.
Открываю дверь спальни. Медленно подхожу к кровати. На прикроватной тумбочке горит ночник. По центру в позе звезды спит Ильяс, Стелла с краю. Ложусь на другом краю, подкладываю под щеку ладонь, разглядывая спящее лицо девушки. Все ради нее. Для нее. Перевожу взгляд на сына. И для него.
— Эмин? — удивленно, сонно шепчет Стелла. Она трет глаза, часто моргает. — Ты дома?
— Дома!
Всматривается, пододвигается ближе ко мне, я к ней, между нами наш сын. Тянет руку к моему лицу, гладит по щекам, по лбу, проводит пальцем по носу.
— Все хорошо? — на ее вопрос отрицательно качаю головой. Мать обрывала телефон в надежде до меня дозвониться. Звонила Сана. Звонил дядя Салих. Даже Асхад раз пятнадцать названивал. Никому не ответил.
— Я люблю тебя, Стелла! Ты — моя семья! — перехватываю ее руку, целую ладонь, каждый пальчик. — Если выбирать, я выбираю тебя, сына и всех остальных детей, которых ты мне родишь!
— Уже напрягаюсь! — тихо смеется, приподнимается на локте, нагибается к моему лицу. Наши губы встречаются в поцелуе. Целуемся нежно, поверхностно.
— Я люблю тебя! Ты- моя семья, Эмин! Это самое важное, что может быть у человека!
40 глава
Стелла
— спустя 6 лет-
Тихо. Сажусь на барный стул, обхватываю кружку горячего молока и прикрываю глаза. Кто сказал, что сидеть в декретном отпуске — это отпуск в три года? Убить бы этого человека. Но вспоминая липкие ладошки, беззаботный смех, топот маленьких ножек — желание убить пропадает.
Открыв глаза, смотрю на свое запястье. Браслет из белого золота с тремя детскими фигурками, на каждом выбито имя, дата и время рождения. На другой руке — тот самый браслет с выдержкой из Корана. Я могу забыть надеть обручальное кольцо, серёжки, но эти два браслета — никогда.
Если бы мне, восемнадцатилетней девчонке, на день совершеннолетия сказали, что я буду самой счастливой и любимой, а главное единственной, женой мусульманина, рассмеялась бы. И не поверила бы, что у меня будет трое детей: мальчик, мальчик и девочка. Папина сладость, тайная слабость. Родись два года назад еще один сын, Эмин начал бы сейчас ныть о том, что хочет дочь. А так молчит. И предохраняется, хотя я не против родить ещё парочку маленьких Умаевых.
С Ильясом я была сумасшедший мамашей. Бедный ребёнок! Он дома толком не бывал. Всегда какие-то занятия, мероприятия. С Эльдаром материнский перфекционизм пошёл на убыль. С ним занимались в том направлении, которые ему нравились, как и теперь с Ильясом. Мальчики обожали спорт. Старший сын фанател от футбола, средний любил проводить время в гимнастическом зале. Дочка… Лину папа, когда был дома, не спускал с рук. Он готов для неё достать единорога, луну с неба, звезду с морского дна. Хорошо, что дочь пока не понимает, как вить из папулечки верёвки.
Слышу, как заезжает во двор машина. Смотрю на часы. Полночь. Сердце на секунду останавливается, потом несётся вскачь. Подрываюсь со стула, несусь к двери. Чуток не успела. Эмин заходит, закрывает ногой дверь. Роняет дорожную сумку на пол и подхватывает меня. Обвиваю ногами его за талию, ищу его губы. За шесть лет должна привыкнуть к разлукам, но нет, когда он возвращается, для меня это маленький праздник.
— Я скучала! — шепчу ему в губы, путаясь пальцами в его волосах на затылке. Сжимает мою задницу, прикусывает нижнюю губу, таким способом он сообщает мне, что тоже скучал. Желание отдаться ему здесь и сейчас велико, но…
— Папа! — вот это "но" всегда просыпается в самое не подходящее время. Знаем, проверено. Эмин поспешно опускает меня на ноги, подхватывает на лету дочь, подбрасывает её. Лина заливисто смеётся. Сна у этой девчушки ни в одном глазу. Когда я читала ей сказку, она сильно терла свои глазки и заснула, так и не дослушав до конца историю.
— Почему принцесса не спит? — Эмин усаживает дочь на согнутый локоть, обнимает меня свободной рукой за плечи, трётся носом об щеку. Лина недовольно сопит, обхватывает отца ладошками за лицо, поворачивает в свою сторону. Ревнует.
— Собственница! — бурчу с показной обидой. Муж хмыкает. Мы втроём идём на кухню.
— Я хочю молонее! — выдаёт Лина, когда Эмин подходит к холодильнику.
— Нет, мороженое завтра, а сейчас ты пьешь молоко. Папа тебя покачает, пока наши глазки не закроются.