– С удовольствием.
– Повторяешься, Марино. Никакой оригинальности в ответах, – язвительно произношу. Меня накрывает ненавистью к себе.
– Молодец. Запомнила. Морковь можешь не есть.
– Как же я тебя ненавижу!
За нашим столом подозрительно тихо.
– … Мне начинает казаться, что я тебя тоже, жемчужинка, – Майк говорит тихо и поджимает после губы.
Его «жемчужинка» звучит губительно нежно.
Выглядит задумчивым. Он медленно допивает свой кофе, совсем не обращая на меня внимания. Наш спор, наши взрывы закончились. Как воду кто-то плеснул, и все стихло, без какого-либо шипения.
Пусто внутри. Ограбили друг друга мы.
До города едем молча. Также молча Майк высаживает меня у дома и, бросив «Ciao», уезжает. Я вслед смотрю, пытаюсь свои кишащие чувства в чистую ненависть превратить. Все как и надо.
А выходит очередная порция слез.
Запуталась. Простить не могу. Если кого и ненавижу, так себя. За слабость, глупость и желание вернуть этого эгоиста.
А спустя два часа парень, который торгует овощами через три квартала, приносит мне букет… Моркови.
Глава 24. Таня
– И куда ты дела букет? – Марта активно жует и раздражает мой слух.
Первое, что я сделала, когда курьер передал мне «привет» от Марино, набрала подругу. У нее всегда есть рецепт, что делать дальше и как себя вести. Потому что у меня от мыслей взрывается мозг.
– Положила в холодильник. Не в вазу же ставить?
Открываю ящик для овощей и поглаживаю тоненькие листики ботвы. Специально такие идеальные выбирал?
– Я бы сфотографировала и выложила в «Инстаграм»*. Написала что-то вроде «Мальчик: я подарю тебе тысячи роз; Мужчина: цветы – прошлый век. Грызи полезную морковь», – смеяться заразительно начинает.
– У Марино от гордости корона плотнее сядет.
Беру одну, мою, и вгрызаюсь в нее зубами, представляя, что это сонная артерия Майка. Довольно вкусная, кстати.
– Ну признайся хотя бы самой себе, тебе было приятно?
Останавливаюсь, вспоминая, как долго ждал меня Майк у дома, терпел мои капризы и уколы, пощечины, наконец. Как улыбался мне, позволял доесть пирожное, хотя сам такие обожает… Я помню каждую деталь! Не нужно было есть эту чертову морковь. Кажется, она правда хорошо влияет на память.
– Не было!
– С твоим характером, Жемчужина, удивлена, что Марино подарил тебе полезные овощи, а не набор для «женского счастья».
– Что? – непонимающе уставилась на огрызок моркови.
Марта вздыхает, и я слышу, как хлопает дверь. Подруга заперлась в ванной, чтобы никто ее не слышал. Она все еще живет с родителями, которые отличаются какой-то дурной строгостью и консерватизмом.
– Когда у тебя последний раз был секс? – спрашивает прямо и довольно громко. Мне кажется, ее вопрос слышала не только я, но и соседи. И вообще весь Рим!
Подскакиваю с дивана, роняя злополучный огрызок на пол. Нет, от Марты у меня нет секретов, но… От одного слова я будто очутилась под струями горячей воды. И сразу подумалось о ненавистном мне гонщике.
– Я тебе скажу. С Марино. Уже больше полугода назад. И все это время ты как старая, невыносимая карга!
О да, тот наш прощальный секс один из лучших и один из ужаснейших. Вспоминать стыдно, а телу приятно. Короткая секунда, когда я возвращаюсь в ту комнату, и меня окутывает густым паром, который плавит всю меня от каждой косточки до мысли.
– Я нормальная. Просто мы с Марино несовместимы. Это любой гороскоп тебе скажет, таро и нумерология.
– А по-моему, вы идеально подходите друг другу. Я же видела вас вместе. Вы отличная пара.
– Тогда был коридор затмений, и все казалось не таким, как есть на самом деле, – фыркаю на слова подруги. Думать об этом нельзя. Болеть будет, а таблеток от этой боли нет.
Еще какое-то время мы препираемся, пока я не вспоминаю, что вечером у меня встреча с Алексом. Быстро прощаюсь и несусь наводить красоту.
У Марино тоже сегодня свидание. Зачем-то прогоняю его слова вновь и вновь и увлекаюсь с нанесением румян.
Наверняка он будет с Сильвией. Или все же стащил номерок у той стюардессы?
Я выбираю шелковое платье цвета кофе с молоком, а поверх надеваю свитер крупной вязки. Волосы оставляю распущенными, слегка завив на концах.
И красная помада. Выгляжу я… «Господи, помилуй!». Марте бы понравилось, а у меня желание стереть все и залечь в кровать. На этой минуте я открываю старую фотографию, где мы с Майком очень счастливы, и заставляю взять себя в руки. Он с другой, я с другим, и у меня все прекрасно.
Сердце щиплет от вранья, но я делаю вид, что мне все это только кажется.
Когда мы встречаемся с Эдером у ресторана, чувствую неловкость. Он стоит весь такой высокий, статный, красивый, что уж. На его лице блуждает довольная улыбка, а в руке скромный букет. И это не морковь!
Какой нормальный, адекватный парень будет дарить девушке букет моркови?
– Красивая, – говорит и нервно посмеивается. Ему… Неловко? И я… Красивая?
– Спасибо. Ты… Тоже великолепен.
Если бы Марино был свидетелем нашего короткого диалога, он бы точно умер со смеху. Так и слышу его низкие усмешки и саркастичное «Mamma Mia!».
– Как прошел твой день? – подставив локоть, задает вопрос, а я, воспользовавшись, совсем не хочу отвечать.
Чувствую себя актрисой, которая вынуждена улыбаться, играть на публику и, хуже всего, быть такой перед Алексом, когда он абсолютно не заслужил этого.
Его симпатия ко мне искренняя, моя – ограничена прошлыми отношениями, которые, как железные тиски, сжимают с каждым днем без шанса выбраться из них.
Скажете, сама виновата? Может. Но я все же сфотографировала ненавистную морковь, а когда разглядывала, проговаривала, какой же Майк Марино дурак. Дурак, дурак, дурак!
– Майк не соврал…
– Что? – испуганно смотрю, как Алекс осматривает довольно скромное по меркам Италии заведение. Ни тебе лепнины, ни вычурного дизайна. Тихо.
– Я плохо знаю Рим. Не представлял, куда тебя пригласить. Майк помог и назвал это место.
– Mamma mia, какой он чуткий…
Алекс не услышал иронии в моих словах и уткнулся в меню. У меня перед глазами от полученной информации буквы пляшут и складываются в одно слово – глагол «придушу».
– Вы давно дружите с Майком? – задаю вопрос, покрываясь мурашками и капельками пота. То дрожу, то жар окатывает, как в хаммаме.
Одно лишь имя, а столько ощущений.
Обращаю внимание на руки Алекса. Большие, увитые венами. Он легко удерживает папку меню и ведет себя уверенно. Красиво, как настоящий мужчина. Я заставляю себя переключить себя на другого.
– Сложно назвать нас друзьями, но да, мы отлично ладим с первого дня. Мы знаем друг друга почти с детства. Вместе были на картах, потом пришли в Формулу. Майк отличный парень, но…
– Он невыносимый эгоист. И не говори, – перебиваю взволнованно.
– Хотел сказать, что он намного серьезнее, чем многие думают. И этот итальянец отличный гонщик.
Мы быстро пересекаемся взглядами, и я чувствую легкий укол совести. Когда Майк успел «влезть» в мое свидание? Еще и стать таким хорошим?
Открываю рот, чтобы извиниться и как-то сгладить неловкость.
– Mamma mia, Алекс? – спрашивает… Марино. Играет.
По обе руки две блондинки. Майк в свободных штанах и безразмерной футболке. У Сафина, что ль, стащил? У третьего угла дружественного треугольника.
– Таня… – обращается уже ко мне по имени и тут же отворачивается.
Сглатываю раздражение, готовое перерасти в смертельную грусть. Приду домой, выброшу его букет.
– Мы тут с девочками мимо проходили. Это Мария, и… Неважно, – запинается, ведя плечами. Эти две хихикают. Дуры.
– А где же Сильвия? – Эдер двигается, намекая, чтобы присоединились к нам.
– Кто? – Майк хватает одну хлебную палочку, которые нам принесли как комплимент, и начинает с аппетитным хрустом жевать.
– Сильвия! – не выдерживаю и чуть повышаю голос. Я пищу. Меня ревность сжирает. Она такая изголодавшаяся, а я ей кажусь огромным куском вкусного торта, – девушка твоя.
– Не знаю, – ведет плечами и хмыкает, хватаясь за еще одну палочку. Подмигивает мне и улыбается чертовски мило, – не было такой.
В горле крик застревает. На меня обрушивается огромная волна ненависти ко всему вокруг. Даже Эдера я сейчас видеть не могу. А Майк, черт его побрал, Марино как разрастающаяся огненная точка у меня перед глазами, которая выжигает роговицу, и я попросту слепну.
Ревную по-жесткому. Мне страшно и одиноко. Я обижена, унижена. Хочется тепла, ласки и понимания. Его шуток, обнимашек и поцелуев. И никто… Никто, кажется, не в состоянии вытащить это из меня даже самыми цепкими клещами.
До конца дней мне оставаться старой каргой, которая только и будет что вспоминать букет моркови как самое классное, что может подарить парень-эгоист?
– Прошу прощения, – вскакиваю, отодвигая стул со скрипом на весь зал.
Скрываюсь за шторкой, где дверь, ведущая в туалет. Прислоняюсь к стене, дышу надсадно.
Через минуту здесь появляется Майк. Он больше не улыбается, его легкость испарилась. Взглядом чертит по мне с каким-то новым чувством.
И правда, он серьезнее, чем многие о нем думают.
– Ты рушишь мою жизнь, Марино, – хрипло, рвано произношу, смотря в потолок. Я не могу найти в себе силы посмотреть прямо на него, в его глаза.
Майк подходит ближе. Атмосфера крошечного коридорчика накаляется.
Я чувствую его запах и его раздражение, как меняется дыхание и поджимаются губы. Невыносима эта близость. Болезненно приятна.
– Я? Рушу твою жизнь? – злобно выплескивает на меня слова.
Мы сейчас взорвемся. Я так точно.
– Именно, Марино!
Кулак Майка врезается в стену около моей головы. Я вздрагиваю, вкушая все эмоции, исходящие от гонщика.
– Пошла к черту, Жемчужина.
Два коротких дыхания. Я прикрываю веки, в глазах собирается море слез. Сердце стучит в горле.
– К черту? – переспрашиваю.