Марино невозмутимо поднимает и опускает плечи, как дергается. От прямого взгляда не получается отвернуться, и глаза сами собой наполняются слезами. Моргать тоже не удается.
– Хотелось бы спросить и тебя о том же…
– Наше прошлое… – с хрипами начинаю говорить, но Майк в своей манере перебивает.
Натуженно выдыхает и прикусывает нижнюю губу.
Парковщик уже подогнал машину Марину. Время как раз спускаться и садится, чтобы не перегораживать проезд.
– Я гонщик, жемчужинка, и привык смотреть вперед. Иногда на зеркала.
– Это значит, что…
Снова плечами ведет, но с другим намеком. Да и улыбается по-другому, без всей этой натянутой вежливости и маски.
Прошлое – в прошлом?
Пока не будет поворота?
В такие моменты на большой скорости часто теряется управление. Особенно если не прогреты шины. Хоп – и ты смотришь в обратном направлении, потому что машину развернуло. За это время я многое успела узнать.
Майк протягивает свою раскрытую ладонь. Ждет.
Внутренности задрожали. Перевожу взгляд с руки на Майка, снова на ладонь. Снова хочу побыть немного счастливой.
И вкладываю свою ладонь в его руку.
– Ты знаешь, где здесь магазин с икрой? Жуть, как хочется. Мне обещали, но обманули.
– Не знаю, – смеюсь уже в голос.
Невыносимый! Он же и правда сейчас поедет искать эту долбанную икру. Ну, и я, конечно же, с ним.
Глава 33. Таня
– Я все равно не уверена, что это хорошая идея, – причитаю полпути. Я взволнована, напугана и до сих пор не могу поверить, что сижу с Майком в его машине, и он везет меня в свое поместье Марино.
Оказывается, он давно там не был и как бы соскучился, а одну меня оставить он не может.
– Там есть выход к морю.
– Подумаешь. Я что, море не видела?
Сама, честно говоря, уже все живописно представила. В воздухе запахло романтикой, и я не вовремя подумала о широкой соломенной шляпе и белом сарафане.
– У нас свои виноградники, и мы делаем свое вино.
– Этим занимаются все итальянцы. Мы выращиваем картошку, вы – виноград.
– Бабуля приготовит свои фирменные равиоли.
Играем в «гляделки». Равиоли я люблю, но еще больше люблю выигрывать. А если сдамся и перестану вредничать, то проиграю. Непозволительно в присутствии моего упрямого гонщика.
– Или ты просто боишься познакомиться с синьором и синьорой Марино? – шустро переводит взгляд с дороги на меня и обратно. Так несколько раз. В отличие от меня, которая уставилась на вечно ускользающее асфальтовое покрытие. Немного ведет от смены высот и довольно резких поворотов.
– Я ничего и никого не боюсь, – огрызаюсь. Майк довольно смеется. Чего это он?
Когда Майк напомнил про своих родителей, захотелось попросить резко остановить машину и начать судорожно вдыхать воздух и так же его выдыхать. Паника душит.
Отец Майка в свое время тоже был в числе пилотов Формулы-1. Теперь известный бизнесмен. Богатый и знаменитый. Мать Майка вообще из какого-то известного итальянского рода, ведущего чуть ли не от самого Ромула.
И есть еще загадочная бабуля Эмилия…
Спустя полчаса мы поворачиваем на узкую дорогу, которая приводит нас к высоким кованым воротам.
Накопленное волнение жжет изнутри. У меня слов нет описать все, что вижу. Красиво, дорого, колоритно. И я вновь не вписываюсь сюда в своих джинсовых шортах с вывернутыми карманами и белой футболке с Микки-Маусом.
На мне правда дорогая помада. Итальянская. И купила я ее без скидки!
Как представила себе заголовки газет, так передернуло. «Девушка Майка Марино экономит на помаде»… Или «Девушка пилота Формулы-1 покупает косметику по скидкам».
– Добро пожаловать домой, – Майк выдыхает и с любовью смотрит на настоящее поместье.
И да, перед парадным входом есть фонтан. Там все, как и полагается: древнеримские мифы, волчица и пара обнаженных дев.
– Микеланджело! Мой любимый внук!
Дверь главного входа открывается, мы одновременно с Майком переводим туда взгляды. Я замираю, мой гонщик расплывается в улыбке и почти бежит в раскрытые объятия женщины неопределенного возраста.
Нет, она точно не мама Майка. Но женщину на огромных шпильках, с прической и в дизайнерском платье точно нельзя назвать бабулей.
Только потом до меня долетает, как эта женщина назвала Майка.
– Микеланджело? – говорю одними губами.
Только ради этого стоило приехать!
– Похудел… – отстраняется, чтобы оглядеть Майка, и снова крепко обнимает. Дважды поглядывает на меня. А я в сторонке остановилась, наблюдаю.
– Бабуль, это Таня, моя… Короче, моя и все такое, – запрокидывает руку и почесывает затылок.
Будто бы стесняется. Но это же не про Майка Марино?
Кажется, сотни тысяч глаз смотрят на меня и пронзают насквозь. Это не больно, но не терпится укрыться. И все эти сотни тысяч – бабуля Эмилия.
Я боюсь вдохнуть, боюсь сдвинуться с места. В принципе боюсь сильнее прежнего.
– Красивая. Твоя Таня.
Характерный прищур Марино точно достался ему от бабушки. Вдоль позвоночника пробегаются искры.
– И откуда прибыла твоя красавица?
Как понимаю, отвечать должна я, а не Майк, которого она спрашивает. Да и заглядывает своими янтарными глазами в мою душу. Последний раз я чувствовала такое копошение внутри на экзамене. И принимала его похожая бабуля, которую ну никак нельзя назвать таковой. Может, они родственницы?
– Из Сибири, – голос застревает в горле. Из меня выплевываются какие-то хрипы, а не слова.
– Это далеко.
А я даже забыла, где это.
Перевожу взгляд на Майка, он будто ничего и не замечает. Стоит довольный и улыбается во все тридцать два зубы. Руки убрал в карманы свободных брюк, на футболке эмблема известного бренда. Некстати вспоминается мой дурацкий Микки-Маус.
Легкий ветерок приносит мне аромат духов бабули Эмилии. Как и положено, они сладкие, мускусные, но довольно вкусные.
– А родители дома?
Мой гонщик отходит от своей бабули и подходит ко мне. Одну руку кладет на талию. Должно как-то расслабить: Майк рядом и вроде как угрозы от бабули я не чувствую, но продолжаю изображать каменную статую.
– Дома. Где ж им быть?
Пока Майк забирает наши вещи из машины, мы с бабулей продолжаем рассматривать друг друга. Слышен только плеск в фонтане, который прочесывает нервы. А шум воды должен успокаивать.
– Футбол или гонки? – неожиданно спрашивает, – скрещивает руки под грудью. В глаза бросаются ее кольца. Одно крупнее другого. Еще и камни размером с римскую старинную монету.
Понимаю, что ответ должен быть быстрым. Что-то вроде квиза по-итальянски.
– Ни то ни другое, – говорю.
– «Римские каникулы» или «Касабланка»?
– «Римские каникулы». Второе я не смотрела, – кладу руку на сердце. В суде бы соврала, а перед бабулей Эмилией не могу. Есть в ней что-то такое, что язык сам говорит чистейшую правду, как бы не противился мозг.
– Софи Лорен или Моника Белуччи?
– Софи Лорен. Классика, – прищуриваюсь. Солнце, как назло, светит ровно на мое лицо, а общаться, нацепив солнечные очки на нос, непорядочно.
– Шардоне или Пино Гриджо?
– Предпочитаю Апероль Шприц.
– Хм…
Облизываю сухие губы и чувствую на кончике языка соль. Майк говорил, что рядом пристань. Наверняка и яхта пришвартована. Хотелось бы прокатиться.
– Три самые главные вещи в жизни женщины?
По тону понимаю, это главный вопрос, решающий, после которого бабуля Эмилия сделает свои выводы относительно меня.
Жутковато… Взгляд старой итальянки иссушает.
– Помада, нижнее белье, и… Чувство собственного достоинства?…
Бабуля снова хмыкает. На этот раз это звучит как точка в нашем коротком и странном диалоге. Сложно понять, какие выводы сделала итальянка, но уходит она довольно быстро. Учитывая высоту ее каблуков, это вызывает восхищение.
– Ужин в девять, Микеланджело. Ваши задницы должны быть за столом именно в это время!
Майк раздраженно вздыхает. У меня губы чешутся от улыбки.
– Молчи, – быстро говорит.
– Микеланджело, – не удерживаюсь и повторяю. Это же чувство, что мне вручили не козырь, а целый джокер.
Спасибо тебе, бабуля Эмилия.
Марино быстрым шагом идет к дому, мне приходится плестись следом. В голове то и дело повторяю имя моего Майка, который, получается, и вовсе не Майк.
– А можно спросить? – кричу в спину.
– Нет.
После общения с бабулей Эмилии стало спокойнее. Первое испытание пройдено. Даже шаги стали уверенней. Захотелось только сделать их элегантнее, несмотря на надетые кеды.
– Почему?…
– Не спрашивай. Не отвечу.
Как мысли читает. Вновь смешно. Кто бы мог подумать?
Дом Микеланджело Марино будто списан с итальянских полотен. В груди приятно шкварчит, когда поднимаюсь по ступеням, прохожу внутрь и делаю вдох. Пахнет солнцем, морем и вкусной едой. Уют с первого глотка, хоть и пол здесь каменный, а мебели и всякой всячины не так много.
– Большой дом…
Осматриваю огромный зал, широкую лестницу, ведущую наверх. Из панорамных окон видны гектары виноградников.
Красиво и дух захватывает. Хочется обойти каждый уголок.
– Здесь водятся привидения.
– Да ты что? И много их?
Разворачиваюсь к Майку. На его лице привычное самодовольство. Он еще и единственный внук бабули Эмилии, имеющий работу, как выяснилось. Любимчик, короче.
– Я не считал. Но они страшные. Со сном могут быть проблемы, – говорит со всей серьезностью.
Не то чтобы верю, но дом и правда большой.
– Могу пригласить к себе.
– Ну уж нет, – истерично усмехаюсь.
– Обидно, вообще-то! Я помочь хочу!
– Сомнительно. Микеланджело! – наклоняюсь, чтобы прошептать в губы и тут же уворачиваюсь.
Марино ворчит и ругается. Что-то на итальянском, я не прислушиваюсь и продолжаю рассматривать дом.
– Что ж, я бы предпочла приготовиться к ужину. Судя по устроенному мне опросу, вечер будет сложным. Нужно подготовиться.