Приоткрываю веки и вижу, как крупная капля пота стекает по виску Майка. Силой тяну его голову к себе, прижимаясь к ней губами.
Безумная мысль, сумасшедшие чувства. Это уже не влюбленность. Зависимость.
Рывком Майк толкает меня на кровать, раздвигает ноги и словно целую минуту любуются тем, что открылось ему.
Боже… Краснею и спешу отвернуться.
Он входит в меня до упора и тут же начинает резко двигаться. Трахать.
Входит. Целует. В глаза смотрит. Сфокусироваться пытаюсь, но вся погибла под гнетом чувств, которые режут и душат.
Он же деньги мне бросил, унизил, а я снова под ним, отдаюсь со всей мощностью. Стону, ногтями лопатки царапаю со страстью.
Влюблена чертовски…
– Не уходи… Не уходи от меня, слышишь? – толкается глубоко.
Киваю.
Майк ведет рукой по моему бедру, заставляя сильнее закинуть на него ногу. С силой сжимает, рычит мне в рот и вновь делает движение внутри меня.
Отрываюсь от его губ и жадно втягиваю в себя каплю воздуха. Мне нечем дышать. Горю, как фитиль у свечки, а вокруг меня воск плавится. Жжет своей температурой.
Голодно смотрю на поджатые губы, каждую напряженную жилку на шее, на черный взгляд, когда глаза Майка никогда не были еще такими темными, как сейчас.
Мои ягодицы безжалостно стискивает Майк. С каждым толчком я крепче сжимаю его таз своими бедрами.
Мы наслаждаемся нашим сексом.
Его член во мне будто становится больше. Каждое движение еще более чувствительней, чем прежде.
Мы перекрещиваемся взглядами, почти не моргая смотрим. Майк делает толчок, принимаю. Часто-часто, с любовью.
Пока одновременно мы громко не взрываемся. Майк едва успевает выйти из меня.
– Черт! Черт! Черт! – ругается. Его напряженное лицо еще никогда не было таким красивым и родным.
Он проводит по члену несколько раз ладонью. Челюсть выдвинута вперед. Ловлю его взгляд и вспыхиваю. В глазах горит ярость, смешанная с … Любовью. Но я тут же отметаю это ощущение, потому что попросту невозможно.
– Что это было? – ужасно низко для своего голоса спрашиваю. Хочу отвернуться и уткнуться в подушку. Да, она здесь бесподобная.
– Я трахнул жемчужинку. И кажется, ей понравилось.
– Ни… Ничего подобного.
– Повторить?
Глава 37. Таня
– Почему ты вообще решил стать гонщиком? Еще и «Формулы-1»? – наблюдаю, как поднимается и опускается грудная клетка Майка. Все довольно размеренно в отличие оттого, что происходило несколько минут назад.
Марино смотрит в одну точку в потолке. Выглядит очень задумчивым, с налетом грусти, о которой тоже хочется у него расспросить. У нас был жаркий секс, а он тут грустить вздумал!
– А почему бы и нет? – поворачивается, подмигивает, – у меня неплохо получается, да?
Глубоко вздыхает и ближе меня к себе прижимает.
– Мне нравится. И, кстати, я долго к этому шел. Знаешь ли, не каждого богатенького отпрыска берут в «Формулу», чтобы ты там не думала.
Майк переворачивается набок и подкладывает руку под голову. Смотрит с наглой усмешкой, которая завязывает узлы в животе.
– А что насчет тебя, Жемчужина? Почему журналист?
О боже!
Закатываю глаза и откидываю голову на подушку. Со следующей зарплаты куплю себе такую же. Она же не будет стоить всех моих денег?
– Почему бы и нет? – прикусив губу, с вызовом смотрю на Марино.
Немного странно, что сейчас это интересует Майка. То есть еще какое-то время назад он и не знал про мою профессию, а тут вдруг заинтересовался. В такие моменты смущаюсь и страшно допустить мысль, что я и правда что-то, да значу в его жизни.
– Написала однажды разоблачающую статью у нас в местную газету. Было прикольно, столько шороху навела. И подумала, что это круто.
Внимательно смотрю на реакцию Майка. Для меня это важно. Он смеяться начинает, заливисто и безостановочно.
Толкаю в плечо. Вроде и мне смешно, но и слова не сказал после моего признания, а хочется.
– Боевая Эльза?
– Что-то типа того, – Майк не замечает в полумраке, но я слегка покраснела. Его взгляд пронизывает своей остротой.
– И ты так и собираешься работать помощником менеджера? Это явно не предел твоих мечтаний, – прямо спрашивает.
Мы еще ни разу не обсуждали мое будущее рядом с ним и мою карьеру, если можно так выразиться. Это тема будто отдельно от нас и от меня в частности.
Я не уверена, что на свой вопрос Майк ждет мой ответ.
– Не предел, – насколько возможно сдерживаю печаль в голосе. Мы в его доме, у нас был замечательный вечер и эти каникулы стали для меня особенными.
– Только не иди в желтую прессу, ок? – спрашивает, посмеиваясь.
– Не пойду, – тихо отвечаю и отворачиваюсь от Майка. Сердце огромным мешком стучит в груди и давит, мешает.
– Вот и отлично, – наваливается сверху, выбивая воздух. Не успела вдохнуть, теперь перед глазами от нехватки кислорода летают искорки и жгут роговицу.
Майк покрывает меня поцелуями, которые становятся все настойчивей и настойчивей. Руками скользит вдоль тела, пальцами перебирает по ребрам до щекотки. Губы растягиваются, и вновь хочется забыться. В его объятиях это просто.
Никогда не знаешь, когда наступит наш последний день счастья.
Мы целуемся долго, настойчиво. Время останавливается. Тела липнут друг к другу. Ведь на нас совсем нет одежды. Это больше похоже на затянувшуюся прелюдию, которая готова вывести тебя к оргазму.
Я то и дело провожу Майку по спине, по его плечам, стараясь запомнить каждую деталь. Что он там говорил про мышечную память? Хочу, чтобы в следующий раз, когда закрою глаза и подниму руки, без ошибок могла очертить его тело в воздухе.
Марино наклоняется над моей грудью и втягивает кожу, где родинка. Нравится она ему. А мне никогда не нравилась. Белоснежная кожа словно испорчена, на ней поставлена хоть и маленькая, но клякса.
Когда Майк медленно входит в меня, я сгораю от чувственности момента. От нежности, неторопливости, какой-то любви… Множество импульсов проходят сквозь меня и устремляются в промежность и низ живота. Перед взором тысячи ярких цветов разлетается, в венах жарится кровь.
В этот момент мы встречаемся взглядами. Не отводим их, пока Майк толкается в меня, а я, открыв рот, дышу короткими вдохами. Царапаемся губами, снова смотрим в глаза.
Дура, влюбляюсь сильнее.
– Майк… – зажмуриваюсь, когда чувствую невозможную скорость подступающего оргазма.
– Быстрее?
Качаю головой.
Пальцами хватаюсь за его шею. Я в состоянии прочувствовать каждую натянувшуюся микромышцу.
Марино все же чуть ускоряется. Скользит внутри меня и выходит полностью, когда улетаю и рассыпаюсь.
Ног не чувствую, по ним иголочки пляшут. Лежу и улыбаюсь своим чувствам. Майк приносит из ванны смоченное полотенце, вытирает меня. Потом возвращается и ложится ко мне, обнимает со спины, и не помню тот момент, когда проваливаюсь в сон.
Утром я не нахожу моего гонщика рядом с собой.
Сложно ориентироваться в незнакомой обстановке. Еще пару минут я валяюсь и надеюсь на то, что мой парень вернется с подносом, на котором свежесваренный кофе и красная розочка в вазе. Но нет.
Тяжело вздохнув, иду в ванную, ополаскиваюсь и вытираюсь полотенцем Майка. Как и положено, оно черное, чистое, пахнет цветочным кондиционером для белья.
Внизу никого не нахожу. Не то чтобы я рассчитывала увидеть снова все семейство Марино за обеденным столом, и вчерашнего ужина мне хватило, но я бы не отказалась от небольшой экскурсии по кухне.
Она здесь большая. Или, правильнее будет сказать, огромная. Вроде и по современному слову техники, но стиль выбран как на старинных итальянских виллах. Много натурального камня, дерева, каких-то высохших цветочков. Мило, дорого.
Мой взгляд тут же притягивает кофемашина. Слава богу, она капсульная, и наверняка бабуля Эмилия по этому поводу проела весь мозг старшему Марину.
Нахожу капсулу, погружаю в отсек и подставляю чашку.
Продолжаю прислушиваться к звукам дома.
– Привет. Таня, – позади знакомый голос, полный дерзости. А было сказано-то всего два слова. В этом весь Энцо.
Поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и натыкаюсь на высокомерного брата Майка.
Винченцо в футболке не по размеру, но сейчас это модно. Волосы уложены в стиле моего гонщика, и это вызывает у меня смешок. Один в один, как у пилота «Серебряных стрел».
– И тебе привет, – говорю под гудение кофемашины.
– Не ожидал тебя здесь увидеть. Вы вроде бы с Майком… – присвистывает. Язык горит от желания сказать, что в доме не свистят, – расстались или что-то в этом роде.
– Расстались, – отворачиваюсь, когда слышу характерный щелчок: мой кофе готов. Беру чашку, замечая, что мышцы на руке натянулись.
– В таком случае, что ты здесь делаешь?
Уоу! Это было… Грубо.
– Мы снова вместе, – отвечаю слабым голосом. Я как будто не уверена в своих словах, за что хочется треснуть себя и по губам, и по голове.
– Неожиданно, – усаживается у кухонного островка на то место, которое приметила я. Ладно, могу и постоять, – и как тебе наш дом?
Отпиваю вкусный кофе. В окне пытаюсь высмотреть кого-то из Марино. Желательно Майка.
– Отлично.
– Спорим, ты никогда не была в похожих домах?
Бросаю полный непонимания взгляд. До этого вопроса Энцо казался мне избалованным, залюбленным ребенком, может, немного хамоватым, но уж точно не таким бестактным.
– Не была.
Чашка, из которой пью, наверное, из лимитированной коллекции какого-нибудь известного дизайнера. Пол выложен дорогущей плиткой, мебель – сплошь сделана на заказ или, вообще, антиквариат. Молчу про то, кем является дедушка Майка, его папа и мама.
– Ох, Таня, Таня… Поэтому я и удивлен, что ты здесь. И снова с Майком. Странно тебя видеть с ним. Или, его с тобой.
Отставляю чашку. В горле ком. И нет, я вроде как не в обиде на Энцо за его прямоту и честность, пусть он и немного козел, но каждое слово бьет по самому больному. Хроническому. Ведь Винченцо… Прав.