– Раньше ты такого не говорил, – глупо защищаюсь. Как бы прекратить этот разговор?
– Но думал, – Энцо вздыхает.
Он по-хозяйски оттесняет меня от кофемашины, у которой стояла, берет капсулу и повторяет то, что проделывала я. Остается только наблюдать.
– Ты пойми, Майк всегда был окружен моделями, папиными дочками с богатым наследством. Он вырос среди этого. И все, что не вписывается в его привычную жизнь, Майк воспринимает как, не знаю, способ развлечься, как очередную игрушку.
В желудке сгущается давящее напряжение. Мне сложно оставаться в том положении, в котором я сейчас. Тянет опуститься на колени, а затем рухнуть на пол.
Жалею, что выпила кофе. Меня тошнит, горечь поднимается по пищеводу и щиплет рецепторы.
Ответить Винченцо ничего не могу. Своими откровениями он лишил меня возможности говорить. Ни черта я не бойкая Эльза.
– Не пойми меня неправильно, Таня. Я не враг тебе. Поэтому все это и сказал. Пока не поздно, лучше тебе оставить Майка. И да… Мои объятия всегда смогут утешить, – Энцо подмигивает. Выглядит настоящей скотиной.
– Майк в курсе, что ты предлагаешь мне такое? – выдавливаю из себя улыбку. Не хочу, чтобы он видел, как я задета и ранена.
Энцо немного бледнеет, или это свет так падает. Но его лицо меняется. Черты грубеют, и он все меньше и меньше становится похож на моего Майка.
– Если ты не дура, о таком ему и не скажешь.
– Не скажешь о чем? – громкий голос Марино дает трещины в стенах.
У меня все внутренности от страха сжимаются. Пульс бьется в висках до невыносимой боли. Заламываю пальцы, пока не слышу хруст.
Майк надвигается на нас грозовой тучей. От него пахнет охотой и смертью. Боже, его глаза горят вражеским пламенем.
Вот что видели ведьмы в глазах своих убийц перед сожжением. И чувствовали они то же, что и я. Страх, болезненные ощущения между ребер и жуткое давление в голове.
– О чем не скажешь? – повторяет свой вопрос и переводит гневный взгляд с меня на Энцо и обратно.
– Что кофе из этой кофемашины ужасный. Бабуля Эмилия права, к чертям надо выкинуть эту кофеварку. Нет ничего лучше, чем старая добрая турка.
Энцо свою чашку кладет в раковину и примирительно подает руку Майку для приветствия. Значит, они еще не виделись сегодня.
Марино не пожимает, сканирует ее. Его лицо остается каменным. А я и вовсе перестала существовать. Здесь мой призрак, даже не душа.
– Тебя сегодня приглашали? – грубо спрашивает. Вид у Майка такой, будто ему подсунули тухлую улитку. И это ни капельки не смешно. Мне не хочется становиться предметом раздора между братьями.
– Нет. Но я приехал к бабуле.
– Деньги закончились? – первая усмешка на губах Майка, но напряжение по-прежнему делает воздух густым и безжизненным.
– Типа того, – отмахивается.
– Ну, иди тогда к ней. Она в саду.
Пауза в разговоре. Все остаются стоять на своих местах. Да и если мне прикажут сдвинуться с места, потому что началась война, я продолжу прорастать в пол.
– Пока? – Энцо проводит пальцами по подбородку и прищуривается, когда скользит по мне странным взглядом. На грудную клетку словно вылили кислоту после его взгляда.
– Угу. Иди-иди.
Когда Винченцо уходит, Майк остается стоять ко мне спиной. Волны его… Ненависти растворяют. Мне хочется окликнуть его, сказать что-то успокаивающее. Да я даже готова воспроизвести то, о чем мы с его братом говорили. Но Марино бросает быстрое:
– Собирайся. Мы уезжаем.
И поднимается к себе в комнату, так и не посмотрев на меня.
Наши римские каникулы подошли к концу.
Глава 38. Таня
Гран-при Великобритании. Сильверстоун
Над трассой снова льет дождь. Не так, как в Шанхае, но мне становится тревожно, когда показывают стабилизированные камеры пилотов, расположенные внутри болида, и я ни черта не вижу дороги.
Как они управляют этой штукой, да еще и на такой невообразимой скорости?
– Это одна из любимых трасс Майка.
Паоло оказывается позади и смотрит со мной на один и тот же экран. Его лицо спокойное, но на моем задеревенела каждая мышца.
Он знает о нас с Майком и не одобряет.
– Это значит, можно не волноваться? – с сарказмом спрашиваю, поздно сообразив, что разговариваю со своим начальником.
– Ну почему же, волноваться можешь. Это спорт, где есть свои герои. У них фанаты, группа поддержки и прочее, прочее, – тон дружелюбный, но нутро противится этой дружбе. И вообще, я чувствую себя как никогда уязвимой. Особенно потому что одна, без Майка.
Боевая Эльза тоже нуждается в защите.
– Сегодняшняя гонка – экватор Чемпионата. Майк занимает третью строчку. Все может измениться, но… – Паоло, наконец, опускает свой взгляд на мои плечи, потом смотрит в глаза, – его популярность растет. Майк Марино один из претендентов на звание чемпиона.
Возвращаюсь к экрану. Дождь, слава богу, не усиливается. Стихает, но на трассе сохраняется хаос, который может привести к аварии с красными флагами. Майк пока четвертый, и знаю, его такой расклад не устраивает. Он выжимает из себя и из своей машины максимум, чтобы добраться до подиума. Загвоздка в Сафине. Он впереди моего гонщика и точно не готов уступить ему бронзу.
Будет борьба.
– Я хочу, чтобы он стал чемпионом, – произношу тихо.
– И я. Наши цели совпадают, Таня. Но представляешь, какое внимание есть и будет к моему подопечному? Каждый его шаг, слово будет оценивать и подвергать критике. Будь то выступление на благотворительном вечере или, скажем, очередную девушку…
Обхватываю себя руками. Здесь, в Англии, довольно прохладно и ветрено. Ощущаю это даже в закрытом боксе и выпив горячий кофе. Кровь остывает и становится похожа на вчерашний чай, покрытый льдом.
Слова Паоло задевают, хотя вряд ли можно сказать, что они обидные.
Стараюсь их прогнать от себя, но они то и дело цепляются за мысли. Я пропускаю момент, когда Майк совершает ошибку в одном из поворотов и теряет время. Его обгоняет молодой «бык».
– Ты же понимаешь, что совсем ему не походишь?
Вот опять… Этот вопрос.
– Почему?
Легкие накаляются. Я поворачиваюсь к Паоло. Вижу, что он хоть и немногим выше, все же сильный мужчина. Своей начальственной аурой он схлопывает меня, как назойливого комарика.
– Ты же сама прекрасно все видишь и понимаешь, Таня.
И Паоло прав.
Мы с Майком с разных планет, пусть нам и очень хорошо вместе. Мы вспыльчивы, упрямы, но в тоже время я буду обожать свою маленькую квартирку в Риме, а он… Просить переехать. Это мелочи, которые говорят о том, что мы привыкли к разному, выросли по-разному и окружение у нас тоже разное.
– Настанет день, когда это поймет и Майк, – добавляет.
Я поджимаю пальцы на ногах, пытаясь унять дрожь в коленях.
– Я знаю его с того дня, как он выиграл чемпионат по картингу. Он же Майк Марино, черт возьми! Известный гонщик и специалист по разбиванию женских сердец.
Однажды так и было…
С долей ярости смотрю на Паоло. Он знает, в какую точку бить, чтобы убедить в том, в чем и так согласна.
Живот крутит от нашего разговора. Волнение в геометрической прогрессии разрастается. Я хочу успокоиться, но в мыслях постоянно возвращаюсь к Энцо, его словам, затем к тому, что говорил только что Паоло.
Да, интуитивно я всегда знала, что наш роман с Майком это дело времени, пока не появится какая-нибудь Ла-ли. Или симпатичная спортивная журналистка, с которой Марино общался до гонки. Они ворковали, и Майк флиртовал с ней. Ну, и она с ним. Было ревниво и больно. А видеть это постоянно? Он ведь, как сказал Паоло: Майк Марино?
– Red flags, red flags! – слышу вокруг.
Поворачиваюсь к экрану.
Сердце замирает. Бьется на осколки, когда вижу болид Майка в стене. Оператор переводит кадр на ближний план. Марино еще внутри машины. Пожара нет, просто сильное столкновение со стеной.
Майк жмет на какие-то кнопки. Наверное, связывается с механиками и инженерами.
Гонка для него закончена. Представляю, что творится сейчас в душе, учитывая эмоциональность Марино.
Он вынимает рулевое колесо, выбирается из узкого кокпита. Вновь вставляет руль и перелазит через Halo. Выглядит подавленным. Убитым.
До финиша оставалось несколько кругов. Майк не был сегодня в лидерах, но полностью лишить себя очков, точно не входило в его планы. И уж точно не таким способом.
Он до сих пор помнит аварию в начале сезона и сомневаюсь, что перед его глазами не было огня.
Вот что могло пойти не так?
Неправильные настройки болида? Мокрая трасса? Просто невезение?
Мне хочется спуститься в боксы и ждать Майка там. Правилами запрещено.
Чертовы правила!
У нас с Майком и так после римских каникул повисла недосказанность. Он не говорит, почему злится, я молчу о своих чувствах и опасениях. Так из нас пара получается.
Встречаемся только в гостинице. Я сама поднимаюсь к нему на этаж. Неуверенно заношу руку, чтобы постучать. Болезненные ощущения в районе солнечного сплетения не дают дышать полной грудью.
– Привет, – первой и здороваюсь, когда Майк открывает. Ответа нет.
Прохожу в просторный люкс и взглядом брожу по окружающим предметам. Каждая деталь такая дорогая, ее хочется рассматривать и фотографировать.
Майк заваливается в кресло и утыкается в телефон. Ему хреново. Но обсуждать он это не хочет. Закрылся на тысячи замков, никто и не помнит, каким смешным и открытым Майк Марино может быть.
– Я бы спустилась на ужин, – говорю, садясь на край кровати.
– Не хочу.
Киваю, давая знать, что поняла. Но Майка это не интересует.
– Майк?
– Я бы побыл один сейчас. Не обижайся, жемчужинка… – перебивает. Он уставился на экран, как рассматривает там что-то или делает вид.
Поднимаюсь с кровати на ноги и медленно иду к своему гонщику. Даже сейчас он не смотрит на меня с жадностью, дерзко не улыбается и не сыплет пошлостями.
– Сейчас я совсем не чуткий, – говорит, когда я своими коленями уперлась в его.