Заказ он не делает и усаживается напротив меня с довольно кислым выражением лица. Ему будто совсем неинтересно, зачем девушка, с которой он виделся столько месяцев назад, вдруг попросила его о встрече. И не просто девушка, а бывшая Майка Марино.
В первую нашу встречу он был довольно мил. Рассказывал какие-то истории, шутил, располагал к себе, если коротко. И я повелась.
– У вас какой-то срочный разговор ко мне?
Киваю. Тереблю бумажную салфетку в руках и собираюсь с мыслями. Мне не хочется выглядеть какой-то дурочкой, хотя чувствую себя сейчас именно так. Неуверенной, испуганной дурехой.
Куда я влезла?
– Да. Помните наш разговор полгода назад? – стреляю взглядом и сразу же утыкаюсь обратно в мятую салфетку.
– Мы о многом говорили в тот день, – в голосе ирония. Он прекрасно все помнит. Иначе не сидел бы напротив и не ухмылялся.
Сколько же в нем коварства!
Набираю воздуха в легкие. Затем смелость.
– Я рассказывала вам о нашем прошлом с Майком Марино. Вы тогда как-то все узнали о нас и о том… – кручу головой по сторонам. Кафе наполняется людьми, и я выдаю свое волнение, – как именно прошло наше расставание.
– Помню. Вы были откровенны.
– Да.
«Черт возьми», – достраивается в моей голове.
Я правда была откровенна и чертовски зла на гонщика. Вот и вывалила нашу историю как на духу.
– И разрешили мне использовать ваши слова для статьи. Огромная вам благодарность, кстати.
Готова разреветься.
В тот момент, когда Леонардо Гатти поймал меня, я провожала Майка взглядом. У Марино в кармане были купленные мной презервативы, а на пассажирском сиденье его дорогущей машины сидела Сильвия. Я ревновала, ненавидела и мечтала хоть как-то отомстить за кинутые мне деньги.
И вот она, живая возможность это сделать!
А потом… Ушло все. Обида, злость, желание ткнуть его итальянский нос в… Понятно, в общем.
– Я беру свои слова назад, – мысленно стучу кулаком по столу.
Маленькая чашка подпрыгивает, стучится о блюдце. Все посетители обращают на меня внимание, а я с гордым видом пригвождаю наглого журналиста к месту. Но все это происходит в моей фантазии. В реальности же Гатти мерзко посмеивается и кладет ногу на ногу. Смотрит прямо на меня и в мозг пролезть хочет, как юркий червяк.
– Боюсь, что поздно, милочка.
Его полный самодовольства взгляд смывает с ног. Сижу, и все равно чувствую, как руки и ноги слабеют, тело уносится волной. Задыхаюсь, смотрю перед собой, но вижу лицо Майка в тот миг, когда он прочтет то, что написал Гатти.
Какой же необдуманный поступок.
Но как же я была зла на Майка!
– Через несколько дней выходит моя статья. Я растопчу Майка Марино, уничтожу его карьеру всего лишь несколькими предложениями, которые разлетятся по свету.
– Ну так скажите, кто там будет вас печатать, что вы забираете материал! – повышаю голос, – я не согласна!
– Нет. Статья выйдет. И она будет разгромный. Я всем покажу, какой Марино двуличный, эгоистичный тип, который готов идти по головам.
– Что он вам сделал?
Майк эгоист, не спорю. Но он бы никогда не причинил вреда другому человеку.
– Из-за него меня уволили! Из-за него я лишился источника дохода и был вынужден скитаться. Ни одно приличное издательство не брало меня на работу. И это после небольшой заметки о Майке Марино. Если бы ты только на секундочку поняла, как я его ненавижу!
Прикрываю глаза и мычу под нос будто от боли. Все это похоже на бред сумасшедшего. Какая статья, какое увольнение?
– С тобой он так же поступил, – давит на больное. Я как раз вспоминала тот день.
И я до сих пор не понимаю, почему Майк так поступил. Поэтому я здесь, а не рядом с Майком, если бы, конечно, была бы еще его девушкой. Влюбилась же в ветреного парня, которому совсем не подхожу.
– Я бы и рад с тобой еще поболтать, но увы, у меня дела.
Гатти встает с места, рыщет по карманам в поисках мелочи. Совсем не помнит, заказывал он кофе или нет. Мой взгляд завис на той же салфетки, от которой осталась одна пыль. Кое-где заметны следы от моей помады.
– Когда выходит статья?
Может, мне удастся извиниться перед Марино. Пошлю короткое сообщение: «Извини, я была не в себе». Вряд ли он будет меня искать.
Моей совести все равно будет плохо, но хотя бы попробую сгладить острые углы.
– В воскресенье.
– Странное время.
– В воскресенье гонка. И Майк Марино будет на своей самой нелюбимой трассе. Надеюсь, он припаркует свой болид в стене.
Подскакиваю с места. В горле застревает сиплый вдох. Его ни сглотнуть, ни выдохнуть. Застрял словно огромная таблетка, и перед глазами мутнеет до черноты.
Я слышала эти слова, я говорила их. И я помню, что было после сказанных слов.
– Майк победит. А ваша никчемная статья будет провальной. И если меня будут о чем-то спрашивать, я буду все отрицать.
Этому Гатти не важна правдивость моих слов, ему нужно поднасолить Майку.
«После недолгих отношений, когда я втрескалась без памяти в гонщика «Феррари» Майка Марино, он оставил мне деньги за проведенное с ним время. Тысяча евро. А потом он ушел, улыбаясь так, как он умеет. Колени подкашивались, а я смотрела ему в спину, когда Марино уходил от меня».
Говорила это, и мурашки собирались по спине. Чертова злость рассекала по венам, а я продолжала видеть перед собой его улыбку, слышать его голос, чувствовать поцелуи и прикосновения.
Как же я хочу, чтобы Майк просто проигнорировал статью, не придавал ей значения. Делал ровно то, что в его стиле: пошутил бы, отмахнулся и набросился с аппетитом на какой-нибудь вишневый пирог.
Глава 46. Майк
Сентябрь
Гран-при Азербайджана, Баку
– Все хорошо? – один из механиков бьет по плечу, привлекая мое внимание. Я задергиваю визор и коротко киваю.
На стартовой прямой толкучка. Разноцветные миньоны, которые копошатся что-то вокруг своих машинок. Мои миньоны в черных комбинезонах и таких же шлемах. Мы бедняги. В Баку жара, невыносимая, апокалиптическая температура.
Почему дизайнеры не задумались над специальными костюмами к этому Гран-при? Я очень был бы рад белому гоночному комбезу.
Нам подают сигнал. Мои миньоны улетучиваются с трассы. Остаются только заправленные под завязку машины.
Расправляю ладони и следом крепче обхватываю руль. От разнообразия кнопок кружится голова.
После разогревочного круга становится каждый на своем месте в решетки.
Огни гаснут. Погнали!
Давлю на газ, стараюсь посматривать в зеркала и не допустить три машины в ряд. Это всегда попахивает аварией.
Прохожу по внутренней траектории, отыгрывая позицию. Теперь главное оторваться. Впереди хорошая, длинная прямая.
Задвигаю плохие мысли, что именно с этой трассой у меня не складываются отношения. После каждого пройденного поворота дышу глубже. Трасса довольно узкая в некоторых местах, и зацепить стену как нечего делать.
Я ненавижу трек Баку с такой же силой, как люблю Монако. Особенного в этом году. Парадокс.
Я: Шины убиваются сильнее. Левая передняя выглядит паршиво.
Скорость начинает снижаться, а идти в боксы как бы рано.
Инженер: сколько кругов можешь продержаться?
Я: Не знаю. Меня прессуют.
Фишер на хвосте. Разрыв между нами меньше секунды и если не сумею увеличить его, то в ближайшей зоне DRS он запросто меня обгонит. Ему это не составит труда.
Матерюсь. Отличное начало гонки.
Меня словно проклинают, как только я переступаю границы этой трассы.
Теряю мощность. Машина становится почти неуправляемой. Из-за изношенности шин сцепление стремится к нулю.
Фишер обходит меня без какой-либо борьбы. За ним еще Кимура.
Прекрасно! Просто, блядь, охуенно.
Я: Дэн, я не могу управлять этим ведром!
Сколько позиций я потерял?
Инженер: Продержись еще два круга до боксов.
Я: Отлично, прошвырнусь пока по магазинчикам.
Гонка испорчена.
Через два круга еду в боксы. Мне ставят новую резину, возвращаюсь в самую гущу борьбы между пилотами второго эшелона. В начале заезда я рассчитывал приехать третьим, ну четвертым, но никак не десятым.
Теперь, чтобы прорваться наверх, мне нужно приложить максимум усилий и чуть больше. Когда на плечах чье-то там проклятие, это трудное занятие.
Снова теряю мощность. Машина просто не едет! Снова мимо меня проносятся болиды.
Инженер: Кажется, проблемы с двигателем.
Я: Кажется? Ден, во время гонки не должно казаться!
Выдыхаю весь воздух, скопленный в легких.
Инженер: До боксов доедешь? У нас сход.
Я: Доеду. Как раз старым городом полюбуюсь.
И выключаю радио.
Сафин приезжает первым. Он смог оторваться о Эдера на целых десять секунд, зато Алексу плюс очко за лучший круг.
Борьба в кубке конструкторов идет полным ходом, несмотря на мои ноль баллов в этой гонке.
– Выглядишь, конечно, отвратно…
Тимур Сафин. Мой друг и острая заноза в заднице.
– Ха-ха! – игриво улыбаюсь и резко меняю сладко-довольную мину на угрюмую.
Гран-при Баку завершен. Дальше мы перемещаемся в Сингапур, и нас уже ждут самолеты команд. А пока мы встретились в аэропорту.
Я сижу на сером чемодане и пересчитываю плитку под ногами.
– Есть еще идеи, где она?
Она – это она.
Медленной волной перевожу взгляд на Тима, с такой же скоростью возвращаюсь к плитке. Чем они ее так натирают, что от блеска в глазах рябит?
Попросил отца помочь в поиске. На карте отмечены места, где дрянь может прятаться. Что-то перечеркнуто, что-то обведено как максимально возможное место для нее.
– Кстати, видел?
Сафин шмыгает носом, открывает бутылку с водой и выпивает ту почти полностью. Тянет с продолжением и нервирует.
– Весь интернет забит… Прикольно вообще получается. Ты сообщаешь сплетни мне, я – тебе.