Чудовищный бред советской экономики! С другой стороны – ее невообразимая мощь. Невероятные ресурсы. А чего такого-то? Ну разберем. Ну опять поставим. Делов-то…
Три последних студенческих года и три года аспирантуры, готовя материалы для этой книги, Гайдар провел в командировках на циклопически огромных предприятиях советской электротехнической промышленности, многие из которых выпускали продукцию «двойного», то есть военного назначения: Ленинградский электромеханический завод, «Ватра», Харьковский электротехнический завод и др. Позднее его часто упрекали в том, что он «жизни не знает», завода реального никогда не видел. А он его видел! Он его очень хорошо знал! Гайдар обсчитывал то, как работают эти монстры, выводя формулы роста, прибыльности, эффективности, пытаясь найти эти алгоритмы, суммируя и ставя в таблицу сотни показателей.
А потом натыкался вот на такой пример, как с этими выключателями: когда Харьков поставляет тебе такие выключатели, которые ты вынужден разбирать вручную, часть деталей просто выбрасывать, а нужные – ставить к своим приборам заново. И что ты сделаешь, с ним, Харьковским заводом? Ну если нет экономических методов – то есть если ты не можешь судиться с этими «партнерами», не можешь пустить их по миру через суд, не можешь найти альтернативу… Ничего не можешь! Только писать письма в ЦК КПСС.
Не знаем, как закончилась история с этими выключателями, но, может быть, именно она подтолкнула Гайдара к мысли, что такая, полувоенная и абсолютно монопольная экономика вообще-то неизлечима.
В январе 1981 года в должность вступил 40-й президент США Рональд Рейган. Он был категорическим противником вмешательства государства в экономику. Советский Союз был для него примером разрушительного действия пагубной самонадеянности экономистов – сторонников государственных интервенций. Однажды он рассказал председателю Федеральной резервной системы Алану Гринспену (по прозвищу «Маэстро») анекдот. Парад на Красной площади. Впереди чеканят шаг элитные подразделения. За ними идут современные танки и артиллерия. Следом – внушающие ужас ядерные ракеты. А вот окончание анекдота в пересказе самого Гринспена: «За ракетами плетутся шесть или семь человек в гражданской одежде неряшливого вида. К Брежневу подбегает помощник и начинает торопливо извиняться: “Товарищ генеральный секретарь, прошу прощения, я понятия не имею, кто эти люди и как они попали на военный парад!” – “Не волнуйтесь, товарищ, – отвечает Брежнев. – Это наши экономисты – самое грозное оружие. Вы и представить себе не можете, какие разрушения они способны причинить”».
В это время (начало 80-х) Гайдар еще живет с родителями. Молодая семья: жена Ира, маленький Петя, вскоре родится и Маша. Доцент Кошкин, сыгравший, как видите, заметную роль в жизни Гайдара, помогает аспиранту заключать хоздоговоры на научные разработки. Хоздоговоры эти приносят деньги, маленькие, но всё же. Молодой семье маленькие деньги очень даже нужны. Ира, первая жена, проходит практику в ординатуре после мединститута. Доходы молодых супругов – рублей 80–90 на каждого. Вместе получается рублей 170–180: особо не разгуляешься.
– Мы с Тимуром часто в своей комнате напряженно прислушивались, потому что не понимали: сколько можно давать младенцу кричать? А они, по тогдашней моде, считали, что пусть кричит, так советовал доктор Спок… – вспоминала потом Ариадна Павловна.
Ну да, доктор Спок, знаменитая книжка для молодых родителей (в Америке она была популярна в 50-е, до нас дошла лишь в 70-е), такой же «слепой ксерокс», бережно передававшийся из рук в руки, когда дети чуть подрастали, вместе с громоздким раскладным деревянным манежем, скрипучей коляской, стираными детскими вещами (в каком же они были дефиците!), банками с сухим молоком датского производства – это тоже страшный дефицит того времени.
В дефиците, впрочем, много чего – сосиски, зеленый горошек, порой даже майонез. Впрочем, молодая семья не жалуется – в случае чего родители и денег немного могут подбросить (другое дело, Егор не очень любит их брать).
Ариадна Павловна вспоминала, как тяжело заболел маленький Петя, ему еще не было и двух лет, и как врачи поставили тяжелую форму детской пневмонии.
– Он лежал с чудовищной температурой, нам казалось, что он умирает, – вспоминает Ариадна Павловна. – Пришел врач из поликлиники и сказал, что вы его можете, конечно, отправить по скорой, но там выхаживать не будут, шансы не велики. А как же нам выхаживать? – А вы ему должны давать по капельке воды каждую минуту… Пока не станет лучше.
И вот Егор сидел и давал ему каждую минуту с ложечки воду. Несколько часов.
Ира в это время была на дежурстве в больнице. Однако Егор справился.
Мы уже писали о том, как Егор, Ира и их дети переехали, наконец, в свою квартиру. Маленькая «двушка» в Строгине, в новом доме, – это был предел его мечтаний.
Началась новая жизнь. Стандартная малогабаритная квартира в новом доме. Бетонные коробки вокруг. Но рядом – берег Москвы-реки. Летом по вечерам или даже ночью они ходили купаться. Слушали соловьев. Дышали воздухом ночной реки.
В начале 80-х аспирант, а потом м.н.с. (младший научный сотрудник), Егор становится центром маленького домашнего кружка, куда входят его однокурсники и друзья: Авен, Походун, Васильев и др. Многие традиции отцовского дома, отцовских «кружков» 60-х и 70-х годов неожиданно возобновляются и у него в доме.
Все стало немного похоже на отцовский дом. Вернее, на атмосферу отцовского дома.
Есть только одно отличие – Гайдар в общении совсем другой – открытый, стеснительный, мягкий. Он притягивает к себе людей в не меньшей степени, чем отец, и то, что дом его открыт всегда – это тоже важно. Но обаяние его иное. Оно какое-то неуловимое.
Раз приклеившись к Гайдару, «отклеиться» уже невозможно. Ты остаешься в его кругу на всю жизнь. Как это происходит – загадка.
…Медленное тягучее время 80-х.
Умирает Суслов. Умирает Брежнев. Гроб его с грохотом падает, обрываясь с веревок. Умирает Андропов. Умирает Черненко. (Трое последних – генеральные секретари ЦК КПСС, первый – бессменный идеолог партии, член политбюро.) Ноябрьский морозец. Мартовский морозец. Черные шляпы на мавзолее. Товарищ Ю. Андропов – председатель Государственной комиссии по организации похорон генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева. Товарищ К. Черненко – председатель Государственной комиссии по организации похорон генерального секретаря ЦК КПСС товарища Андропова. Дорогие товарищи! Друзья! В эти скорбные дни…
В мерзлую землю погружают гроб Черненко.
Кем работал в это «веселое» время Егор Гайдар?
Итак, он закончил аспирантуру в 1980 году. Бремя отцовской фамилии работало не на него, а против. Подозрения в том, что он «блатник», преследовали и во время защиты диссертации, написанной слишком быстро для стандартного аспирантского срока. Тогда ему пришлось отвечать на 40 вопросов, в том числе и заведующего кафедрой экономики промышленности МГУ Геворка Егиазаряна.
Те же проблемы возникли и при устройстве на работу.
На кафедре экономики промышленности МГУ Егора не оставили. При том что некоторые НИИ начали охоту за талантливым кандидатом наук.
Проблематикой сравнительных исследований занимался МНИИПУ – Международный научно-исследовательский институт проблем управления, совместный проект социалистических стран СЭВ. Именно туда пригласил Гайдара на работу профессор Валентин Терехов. Но и туда его тоже не взяли!
В книге «Дни поражений и побед» Егор писал: «Нужно формальное утверждение Государственного комитета по науке и технике. Если бы речь шла об Иванове или Сидорове – оно чистая формальность, младшие научные сотрудники – не главная проблема комитета. А тут Гайдар. Раз Гайдар – значит, по блату. Если по блату – то почему не как принято, не через начальство, без звонка по вертушке?..»
И в МГУ, и во МНИИПУ будущий и. о. премьера не попал из-за своей звонкой фамилии. Советские чиновники от науки даже представить себе не могли, что в семье Гайдаров не принято, чтобы отец просил за сына или чтобы сын просил отца найти «знакомых». В общем, все закончилось тем, что Егор оказался в родственной Институту проблем управления организации – ВНИИСИ. Всесоюзном научно-исследовательском институте системных исследований.
Институт тоже был создан сравнительно недавно, в 1976-м. Директором его был Джермен Гвишиани, зять Косыгина; одним из ключевых сотрудников – тогда еще членкор, работавший до создания ВНИИСИ в ЦЭМИ, Станислав Шаталин.
Среди знаковых ученых, работавших в институте системных исследований – лауреат Нобелевской премии по экономике Леонид Канторович. Замдиректора – специалист по проблемам управления Борис Мильнер. Это были крупные деятели советской эпохи, яркие и блестящие имена.
…Теперь бы еще разобраться, чем эти «системные исследования» отличались от других, несистемных.
Институт, понятное дело, тоже занимался поисками священного Грааля, то есть универсального средства спасения советской экономики. Оптимизация, совершенствование управления, математические методы – ну что еще могло перезапустить мотор социализма? Как говорил один из ключевых ученых ЦЭМИ Виктор Волконский, «даже в 70-е годы, когда экономические темпы стали регулярно снижаться, мы думали, как бы сделать машину более быстроходной, а не о том, что могут отвалиться колеса».
У Гайдара поначалу не было в институте своей темы – работал по особым поручениям. Но потом появилась лаборатория, где у каждого сотрудника была «своя» страна. Гайдар должен был изучать опыт югославской экономики и сравнивать ее с советской.
Тихая улица Кржижановского, где находился тогда ВНИИСИ и куда ходил на свою первую работу Гайдар (недолго ходил, года через два институт переехал, правда, недалеко, на проспект 60-летия Октября, возле станции метро «Академическая»), пересекает шумную Профсоюзную. По ней ходит тот самый 26-й трамвай, на котором удобно было ездить от МГУ в ИНИОН, и она, эта самая улица Кржижановского, как и всё вокруг в районе Ленинского проспекта и «Академической», полна разными научными учреждениями. Так уж было запланировано еще с 1930-х годов.