Стас выпустил кверху струю сизого дыма и посмотрел на меня с хитрым прищуром.
— Чувствую, темнишь ты что-то, Егорка. Ну, да ладно. В доме с аркой она живет, первый подъезд справа, на третьем этаже. В коммуналке. Комнату точную не знаю. Можешь сам спросить. Там все ее знают.
Дом с большой аркой в два этажа был у нас на районе только один. От клуба рукой подать.
— Спасибо, Стас. Выручил. — Я старался, чтобы мой голос звучал искренне.
— Угу, — кивнул он, отправляя второй окурок в ту же мусорку. — Только ты это, не наседай на нее сильно. Говорят, жених у нее пропал на днях. Так что ей пока совсем не до тебя.
— Фига се. — Я состроил удивленную физиономию. — А что случилось? Вон у Сереги Сабурова недавно дед в лесу заблудился. Нашли. Может и он тоже? Поиски организовать не пробовали?
— Да не, — мотнул головой Стас. — Тут дело темное. Он у нас на заводе работал. Отправился после смены домой и не дошел. Последний раз его на проходной видели. А дальше ни слуху ни духу. Как сквозь землю провалился.
Здрасьте, приехали. Снова этот завод. Боцман с Топором упоминали про него в своем разговоре. Говорили про какие-то партии товара, уходящие через них на черный рынок, про директора, замешанного в этой мутной схеме, про свои риски и маленький барыш.
Так вот оно что! Все постепенно вставало на свои места. Похоже, жених Людмилы Владимировны что-то разнюхал и его по-тихому убрали.
Ситуация нравилась мне все меньше и меньше. Похоже, я решил поиграться с огнем. И велика вероятность, что на этом деле можно не только сильно погореть, но и вполне себе легко расстаться с жизнью.
Однако, зная свой характер и катастрофическое отсутствие инстинкта самосохранения, я понимал, что отступать уже поздно. Да и не любитель я отступать. Не нравится мне это с того самого дня, когда во время боев за площадь Минутка нам пришлось отступить из трамвайного парка, который мы заняли за день до этого довольно высокой ценой.
Сейчас же я собирался идти до победного. Ни шагу назад, только вперед!
Глава 2
Репетиция на этот раз продлилась меньше запланированного. В ДК внезапно наметилось внеочередное торжественное мероприятие от парторганизации завода. Поэтому администрация намекнула нам, что будет лучше, если к появлению первых гостей никого из нас в ДК уже не будет.
Для Стаса эта новость, похоже, была последней каплей.
— Да что ж за день-то такой! — раздраженно проговорил он, когда директор клуба вышла из нашей репетиционной. — Все сегодня через задницу!
Стас плюхнулся на диван и, потирая костяшки пальцев, начал разминать правую кисть. Похоже, что вчерашняя экзекуция Кирпичева не прошла бесследно.
— Стас, некогда сопли жевать. Надо репетировать. Как бы хреново не было — соберись!
В репетиционной каморке тут же повисла тишина. Все, в том числе и Стас, удивленно уставились на меня.
Да, эту реплику произнес я. А что мне прикажете делать? Сидеть сложа руки и вместе со всеми погружаться в полнейший депресняк?
И тут комнату огласил веселый смех Стаса.
— А ведь он прав, народ! — воскликнул он, ударив себя по бедрам и вставая с дивана. — За работу! Субботний концерт должен запомниться надолго!
Именно так началась моя вторая репетиция. Прошла она вполне сносно. Во всяком случая я остался доволен.
— Ты домой, или как? — спросил меня Стас, когда мы вышли из клуба.
Я решил, что если уж у меня появилось немного свободного времени, то, пожалуй, не мешало бы заглянуть в гости к Людмиле Владимировне. Возможно, у меня получится ее разговорить и что-нибудь еще разузнать про банду Боцмана.
— Пока нет, — ответил я Стасу. — Надо к сестре в гости забежать, — приврал я.
— Ну, бывай! — он протянул мне руку. — Вечером будешь?
— Планирую. — Я крепко пожал руку Стаса.
Стас молча кивнул и вместе с остальными парнями направился к остановке. А я тем временем быстрым шагом пошел к дому с аркой.
На месте я был минут через пять. Пройдя во двор, я повернул направо и вошел в первый подъезд справа. По широкой парадной поднялся на третий этаж и вошел в большой коридор, который тянулся через весь дом. Больше всего это место смахивало на студенческую общагу. Такие же часто расположенные двери по бокам коридора, несколько общих кухонь, источающих по всей округе запах переваренных щей и сырых тряпок, да постоянно хлопающие двери душевых и санузлов.
С кухонь доносился звон посуды и неумолкающие разговоры. Не все в это время были на работе. Кто-то уже вышел на пенсию, кто-то работал в ночь и ждал своей смены, а кто-то, как и я, был на каникулах. Жизнь на этих общих кухнях затихала только с наступлением ночи.
Внимательно присматриваясь, я прошел по коридору и заглянул в ближайшую кухню.
— Простите, а вы не знаете где живет Соловьева Людмила Владимировна? — спросил я у полной женщины, стоящей у плиты.
— А тебе она зачем, мальчик? — Добродушное лицо дамочки повернулось ко мне и украсилось вполне приветливой улыбкой.
— Она мой классный руководитель. Я у нее про летнюю отработку хотел узнать, — даже глазом не моргнув, соврал я.
И как мне только это идея вообще в голову пришла? Я почти и забыл про эти летние школьные мероприятия. А как увидел женщину, несущую по коридору ведро воды, так сразу и вспомнил. Помнится, что в школе даже в 90-х годах каждому ученику надо было летом отработать определенную норму часов на благо своего любимого учебного заведения. Обычно мы таскали воду с колонки и поливали школьный огород с садом. Иногда красили школьную мебель: парты, стулья и скамейки. Мыли окна, убирались в классах, помогали в библиотеке. Одним словом, выполняли простую, не требующую особой квалификации работу.
Женщина, услышав мой ответ, удивленно произнесла:
— А что ж ты в школу не забежал? Она там сейчас должна быть. Это у вас летом каникулы, а учителя-то работают.
— Забегал я. Нет ее там. Отпросилась, говорят. А у меня дело срочное, — попытался выкрутится я.
После моих слов обе женщины на кухне как-то странно переглянулись.
— Как звать-то тебя? — спросила полная дама у плиты.
— Егор.
— Вот что, Егор, если хочешь, можешь ее здесь подождать, — и она указала на небольшой кухонный стол у стены. — Вот только уж не знаю, когда она вернется. Тридцать вторая комната у нее. Чаю хочешь?
— Хочу! — особо не задумываясь, ответил я.
Ох уж эти кухонные разговоры, перешептывания и пересуды. Сколько через них прошло сплетен и сокровенных мыслей. Здесь говорили то, что никогда не скажут на публике. И сейчас я надеялся, что эти, так странно переглянувшиеся, женщины не удержатся и начнут беседу на интересующую меня тему. Именно поэтому я и решил остаться.
Схватив со стола старый номер «Пионерской правды», я развернул газету и сделал вид, что увлекся чтением. Женщина, стоящая у плиты, поставила кипятиться чайник и, бросив на меня быстрый взгляд, подошла к своей соседке, которая в это время нарезала на соседнем столе овощи на салат.
Я затаил дыхание и прислушался.
— Людка-то, что? Опять к этим извергам в гаражи пошла? — прошептала она.
Ее собеседница горестно вздохнула, всем своим видом показывая, что она полностью согласна с этой догадкой.
— Совсем умом с горя тронулась, — продолжала все та же дамочка. — Да еще и с работы, вишь, бегает. — И она кивнула в мою сторону.
— И не говори, — ответила вторая. — А к этим чего привязалась? Пусть милиция с ними разбирается!
— Не смеши, Петровна. Что этим душегубам будет? С них, как с гуся вода. Допросили и отпустили.
Обе женщины сокрушенно вздохнули.
— Ишь, как любила-то, бедняжка! — Помолчав, покачала головой та, что предложила мне чаю. — Места себе не находит. А молодая ведь еще. Время-то подлечит. Да разве ж такой объяснишь? Сама в петлю лезет.
— Во-во! В петлю. Точно! — поддакнула ей та, что нарезала овощи.
В это время на плите закипел чайник и разговор на этом прервался. Через пару минут я уже прихлебывал горячий душистый Краснодарский чай и заедал пряниками. Обе женщины подсели ко мне за стол и с любопытством за мной наблюдали.
— Скажи-ка, Егор, а Людка, — ой, что это я? — Людмила Владимировна хорошая учительница? Нравится вам?
— В школе говорят, что очень хорошая. Но нас она пока не учила. Я же только вот в пятый класс перешел. Нам сказали, что она у нас со следующего года будет классной руководительницей. Мы все так обрадовались. А то боялись, что нам учителя по математике поставят. Строгий он. А Людмила Владимировна, говорят, добрая.
— Ты вот что, Егор, запомни. — Моя собеседница вдруг строго на меня посмотрела. — Вы нашу Людочку не обижайте там. Я ведь все узнаю, — погрозила она пальцем. — Коль будут жалобы на кого, с армейским ремнем у школы подкараулю, так и знай! Мы нашу девочку в обиду не дадим. И так бедняжка горя хлебнула.
— Не собираемся мы никого обижать, — по-детски насупившись, ответил я. — А что случилось-то?
— Мал еще, про такие вещи спрашивать. Пей лучше чай. Может добавки? — Спросила она, увидев, что кружка почти опустела.
— Нет, спасибо. Что-то расхотелось, — отодвигая кружку, ответил я.
— Да не дуйся ты. Вижу же, что мальчик ты хороший, ответственный. А сказала тебе это, чтобы ты за другими следил. Мало-ли у вас хулиганы в классе есть.
— Хулиганы-то, конечно, есть.
— Вот ты и собери актив класса, да проведи с ними профилактическую беседу, чтобы вели себя хорошо, — решительно сказала моя собеседница.
— Насчет актива не обещаю, а вот профилактическую беседу, в случае чего, устроить можно. Это я запросто, — набравшись наглости и схватив еще один пряник, ответил я. — А может ей помочь чем надо? Людмиле Владимировне. Я ведь мигом мальчишек соберу.
— Да чем ей поможешь? Ведь так, Петровна? — и она с грустью посмотрела на свою соседку.
— Как чем? — встрепенулась Петровна. — Работой ее надо занять, чтобы некогда было по гаражам бегать. А в войну как жены солдат своих ждали? Только работой и спасались. Иначе с ума сойти можно.