— А как же Ив-Ив? — не отставал Егоша. — Он же совсем человек!
— Что ты хочешь, — сказал Миша-ангел после паузы снисходительно. — Раздвоение. Квалификация.
Прошли еще по галерее.
— Пора возвращаться, — встрепенулся вдруг Миша-ангел. — Зовут.
— Что-то я не слышал, — сказал простодушно Егоша.
— Ты и не услышишь.
Они вернулись к человеку с застывшим лицом.
— В гостиницу, — сказал тот бесстрастно, и Егоше даже показалось, что он захотел зевнуть, но сдержал зевок. — Пусть дает показания.
— Надолго? — испугался Егоша и, забывшись, зашептал Мише-ангелу: — У меня сегодня дела!
— Какие там дела. — сказал человек с застывшим лицом и опять еле сдержал зевок.
Егоша и Миша-ангел опять вышли в галерею и долго шли по ней, хотя это была уже вроде и не галерея — портретов и бюстов там уже не было, а какой-то бесконечный коридор. Миша-ангел толкнул небольшую дверь, и они оказались совсем в другом месте. Прямо перед ними сидела полная, миловидная женщина в старомодной вязаной кофте. Ну такая привычная и совсем своя.
— Двадцать первый номер свободен, — сказала женщина мягким, приятным голосом. — Что-нибудь еще?
— Какую-нибудь еду.
Двадцать первый номер напоминал самый обычный номер в какой-нибудь средней руки гостинице среднего города. Кровать, телевизор, холодильник, шкаф и небольшой столик, на котором лежали стопка бумаги и ручка.
В дверь постучали, Миша-ангел выглянул и вернулся с подносом, на котором стояли стакан с мутным чаем, тарелка с котлетой и сероватым картофельным пюре.
— Да, — сказал Миша-ангел смущенно, устанавливая поднос на столик. — У нас тут, внизу, всегда было бедновато. А ты давай, время не теряй — пиши. Свистнуть могут в любую минуту.
— Что писать? — спросил Егоша.
— А ты что, не понял? С самого начала — как познакомился с Иван Иванычем. О чем говорили, ну и так далее.
Когда Миша-ангел вышел, Егоша обследовал номер и убедился, что все совсем не так, как ему показалось с первого взгляда. Окна не было вовсе, а была какая-то имитация окна — картинка на плоской стене, как на детском рисунке. Он чуть отогнул край, заглянул за него и даже бесстрашно просунул туда палец — там была какая-то серая пустота. Так же с телевизором и холодильником. Он сел писать, но не очень-то у него это получалось. Ну, поджидал его на лавочке, ну, сели в машину. А о чем говорили и какими словами, он и не помнил.
Егоша еще немного походил по номеру и все усиленно вспоминал, потом лег на кровать, не разуваясь, но чуть свесив ноги, чтобы ботинками не задевать покрывало. И тут же заснул. Разбудил его Миша-ангел.
— Который час? — спросил Егоша сонно.
— Глупее вопроса не придумаешь, особенно в этом месте, — сказал Миша-ангел. — А ну, живо давай! Ведь ничего не написал!
— Нет, — сказал Егоша. — Что-то не получается.
— Идти все равно надо, — вздохнул Миша-ангел. — Захотят — считают.
— Как? — спросил Егоша.
— Да так, прокрутят твою память до того момента и считают.
— Как прокрутят память, если я ничего не помню?
— Да все ты помнишь, просто не используешь.
Они вышли из номера и опять пошли по каким-то коридорам, потом ехали в лифте и опять куда-то шли. По Егошиному соображению, дома уже была глубокая ночь, и он хотел спать. Наконец они оказались в крошечной комнате, ненамного большей, чем камера лифта, совсем пустой. Егоша бы сел, но сесть было не на что. Он так хотел спать, что прямо сползал на пол.
— Ешкин кот! — сказал Миша-ангел. — Нет чтобы накарябать что-то внятное. Другое дело, все равно была бы проверка.
Тут одна из стен комнаты-камеры раздвинулась, и они оказались в просторном помещении, где стоял рентген-аппарат, ну как в какой-нибудь самой обычной районной поликлинике. У аппарата сидела женщина, очень похожая на ту, которая была в гостинице. Егоше даже показалось, что это она и есть.
— Мне раздеться? — спросил Егоша робко.
Миша-ангел только фыркнул:
— Это еще зачем? Становись так.
Егоша стал как положено, у экрана, и экран вдруг расширился, разросся, как мыльный пузырь, охватив Егошу с головы до пят. Послышалось жужжание, тихое, но какое-то неприятное.
— Голова не болит? — спросила женщина.
— Нет, — ответил Егоша.
— А мысли путаются?
— Нет, — сказал Егоша. Если честно, в этот момент у него вообще не было никаких мыслей. А если нет мыслей, как они могут путаться?
— Техника у нас здесь, конечно, паршивая, ну так финансирования нет. Как-то еще работает, — сказал Миша-ангел, когда они вернулись в комнату-камеру.
Стена опять сдвинулась.
— Теперь ждать неизвестно сколько! — сказал Миша-ангел с досадой.
— Почему? — спросил Егоша.
— Спроси что-нибудь полегче!
Егоша очень хотел спать. Он прислонился к стенке и закрыл глаза, тут же перед глазами что-то поплыло, тело обмякло, и если бы не Миша-ангел, он свалился бы на пол.
— Ладно, — сказал Миша-ангел. — Заглянем ко мне.
Они опять пошли по каким-то коридорам, ехали на горизонтальной движущейся ленте, а потом произошло что-то, чего Егоша не понял. Миша-ангел крепко взял его за локоть, что-то свистнуло в ухе — так, чуть-чуть, и они оказались в совершенно другом месте, в какой-то квартире. Это была большая комната, тонувшая в полумраке. Вспыхнул свет, на необъятной тахте лежала взлохмаченная девица в шортах и прозрачной блузке.
— Привет! — сказала девица. — Давно не виделись.
— Замотаешься тут, — сказал Миша-ангел и рухнул рядом с ней. — Без выходных! Без отпуска! Найди что-нибудь пожрать.
— Разбежалась! — сказала девица, но ловко скатившись с тахты, пошла вглубь комнаты, где была кухонная стенка, и чем-то там занялась. Скоро она принесла поднос с бутербродами.
— Жуй! — сказал Миша-ангел Егоше и сам взял бутерброд.
— Спасибо, — сказал Егоша и обратился к девице: — Как вас звать?
— А как хочешь, так и зови, — сказал Миша-ангел. — Хочешь, зови Машкой. — И обратился к девице: — Он будет звать тебя Машкой.
— Мне как-то без разницы, — сказала Машка.
Когда с бутербродами было покончено, Миша-ангел сказал:
— Заваливайся! — и показал Егоше на край тахты.
Егоша лег на край тахты, привычно положил руку под щеку… и тут же заснул. Сквозь сон он слышал за спиной какую-то возню, воркование и повизгиванье, из чего можно было догадаться, чем там занимались Миша-ангел и Машка, но тут сон его стал таким глубоким, что он не слышал уже и этого.
Проснулся Егоша от грубого, бесцеремонного толчка — рядом стоял незнакомый, узкоглазый, волосы ежиком. Машка сидела на другом конце тахты в строгом английском костюме и плакала. На полу стоял поднос с недоеденными бутербродами, лежала пустая бутылка из-под шампанского.
— А где Миша? — спросил Егоша сонно.
— Теперь я вместо него, — сказал незнакомый.
Маша громко всхлипнула.
— Где он? — повторил Егоша. Он-то к Мише-ангелу уже привык, а этот, который появился вместо него, Егоше совсем не нравился.
— Сослали его! Что тут не понять! — выкрикнула Машка хрипло.
— Помолчала бы, — сказал незнакомый. — А то быстро за ним отправишься, вдогонку! — И кивнул Егоше: — Пошли!
Добирались долго — коридорами, эскалаторами, лифтами, бегущей под ногами дорожкой. Егоша аж взмок.
— Это так далеко? — спросил Егоша.
— Я на тебя свою энергию тратить не буду. Я не этот придурок.
— Он не придурок, — обиделся Егоша. — Он мой ангел-хранитель.
— Был. Теперь я.
— Он, когда я маленький был и тонул, мне корягу под ногу подсунул и мать под бок толкнул, когда я спичками баловался.
— Был, — сказал незнакомый. — Теперь я.
— Но вы меня совсем не любите.
— А чего мне тебя любить? И Миша твой тебя не любил. Любовь здесь при чем? Это работа. Ну ты и болтун, скажу я тебе. Лучше держи язык за зубами.
Незнакомый смотрел на Егошу мрачно своими узко поставленными глазами.
— Он хоть веселый был, — подумал Егоша про себя, но вслух эту мысль не высказал.
— Не веселый он был, а легкомысленный, — сказал незнакомый ворчливо и скорее грубо подтолкнул Егошу к очередному эскалатору. — Работай. Надо будет — вызовут на очную ставку.
Егоша вцепился в поручень эскалатора и ехал так очень долго — не то вверх, не то вниз. И вдруг очутился на той же станции метро, на которой встретил Мишу-ангела. Егоша подумал, что с того момента прошло минимум сутки, на деловую встречу в одно учреждение, где надо было кое-что согласовать, он, конечно, не попал. Но на всякий случай решил все-таки туда заглянуть. Он проехал одну остановку на метро и добрался до места.
— Точность — вежливость королей! — встретили его в знакомом отделе.
Егоша посмотрел на часы и опешил.
И дни пошли за днями. Дни как дни. Егоша поуспокоился, обмяк, поддался зимней спячке, а к весне и вовсе хорошо все стало. На работе его даже повысили, и зарплата соответственно стала побольше. От этого подобрела и жена. Об Ив-Иве он как-то и не вспоминал, как не вспоминал и о Мише-ангеле, только думал иногда, что может появиться новый его ангел-хранитель, не настоящий, настоящим-то все равно был Миша-ангел, а замещающий, а ведь он был ему очень несимпатичен. Однажды ночью Егоша видел его сквозь сон. Тот стоял возле кровати и шарил в карманах Егошиного пиджака. Действительно, наутро Егоша обнаружил, что из кармана исчезла старая флешка, а на ее месте появилась другая. И все-таки Егоша был рад, что ни в какие контакты он с ним пока не вступал.
Но однажды. Этот временно-хрупко-устойчивый порядок, зыбкий, как и любой другой, временный, как и все прочее во временном мире, был нарушен.
Обычно жена после работы сама забирала дочку из детского сада, ей было по пути. Но тут должна была задержаться — отмечали Восьмое марта, и попросила это сделать Егошу. В положенное время Егоша уже подходил к детскому саду и у входа столкнулся с человеком. Тот старательно сгребал с крыльца последние остатки снега. Егоша, рассеянный, занятый, как всегда, своими мыслями, не то чтобы такими уж конкретными, а просто какими-то мыслями, посторонился и так бы и прошел мимо, если бы не поймал быстрый взгляд и не увидел выпуклые, знакомые глаза Миши-ангела.