СЦЕНА ПЕРВАЯ
Те же декорации, четверо суток спустя. Середина дня. В гостиной никого нет. Там все по-прежнему, нет только кресла Ани. Двери в холл закрыты. Появляется Карл, подходит к середине сцены и смотрит на то место, где обычно стояло кресло с Аней. Усаживается в красное кресло. Входит Лиза и направляется к письменному столу. Она в пальто. Следом входит доктор, смотрит на Лизу и Карла, идет к дивану, за ним — Лестер, он бредет в центр гостиной и останавливается, неловко переминаясь с ноги на ногу. Все двигаются очень медленно, и вид у всех очень подавленный.
ДОКТОР (говорит через силу). Ну, вот и все.
ЛИЗА (снимает перчатки и шляпку). Никогда еще не была на дознании в английском суде. Они тут всегда такие?
ДОКТОР (все еще не оправившись от шока). Судьи-то? Да нет, раз на раз не приходится. Все, знаете ли, зависит от конкретной ситуации. (Садится в правый угол дивана.)
ЛИЗА (помолчав). Такие все деловитые, ни малейших эмоций.
ДОКТОР. Да какие тут могли быть эмоции… Дело вполне обычное. Никаких особых вопросов.
ЛЕСТЕР (подходит к дивану; доктору). А вам их вердикт не показался странным? Они объявили, что смерть была вызвана передозировкой строфантина, но ни слова о том, каким образом это все могло случиться. Я-то думал, они скажут, что это — самоубийство в момент временного помутнения рассудка.
КАРЛ (сразу встрепенувшись). Чтобы Аня покончила с собой? Не могу в это поверить.
ЛИЗА (задумчиво). Да и мне тоже не верится, если честно.
ЛЕСТЕР. Как бы то ни было, улики имеются. И на пузырьке, и на стакане — отпечатки ее пальцев.
КАРЛ. Какая-то нелепая, трагическая случайность. Знаете, у нее в последнее время сильно дрожали руки. Скорее всего, она, не заметив, накапала лишку. Но вот что удивительно: я абсолютно не помню, чтобы оставлял на ее столике лекарство и стакан. Но, значит, оставил, раз все это случилось…
Лиза встает и подходит к Карлу, Лестер садится на подлокотник дивана.
ЛИЗА. Это я виновата Я должна была дать ей капель, прежде чем уйти.
ДОКТОР. Никто тут не виноват. Нет ничего бесполезней, чем корить себя за уже совершенные поступки — или — наоборот, так и не совершенные. Что случилось, то случилось, как это ни прискорбно. И давайте на этом поставим точку… (Вполголоса, в сторону.) Если получится.
КАРЛ. Доктор, вы же не думаете, что она сделала это вполне осознанно?
ДОКТОР (медленно). Ну, это едва ли.
ЛЕСТЕР (вставая). Она… она ведь так часто об этом говорила. Я хочу сказать, когда бывала в плохом настроении.
ДОКТОР. Совершенно верно, почти все прикованные к инвалидному креслу больные часто грозятся самоубийством. Но очень редко его совершают.
ЛЕСТЕР (помолчав, чуть смущенно). Послушайте, я, наверное, слишком назойлив, мне не стоило приходить. Вы наверняка хотели побыть один. Я не должен был…
КАРЛ. Нет, нет, мой мальчик. Наоборот, я страшно тронут.
ЛЕСТЕР. Я просто подумал: может, пригожусь. (Идет к Карлу, но спотыкается о стул у круглого столика и чуть не падает.) Хоть чем-то смогу помочь (смотрит на Карла преданным взглядом), если такое возможно…
КАРЛ. Ваше сочувствие — лучшая помощь Аня очень вас любила, Лестер.
Появляется миссис Роупер с подносом На ней порыжевший от старости черный костюм и шляпа На подносе — кофейник, четыре чашки и блюдо с сандвичами.
МИССИС РОУПЕР (с подобающей скорбью в голосе). Я сварила кофе и сделала немного сандвичей. (Ставит поднос на столик у дивана, оборачивается к Карлу) Я подумала, сэр, что это хоть немного вас взбодрит.
Лиза подходит к столу и наливает себе кофе.
КАРЛ. Спасибо, миссис Роупер.
МИССИС РОУПЕР (елейным тоном). Как только дознание закончилось, я чуть ни бегом сюда, сэр. Чтобы к вашему приходу все успеть приготовить.
КАРЛ (наконец обратив внимание на ее костюм и шляпу). Так вы тоже были на дознании?
МИССИС РОУПЕР. А то как же. Мне ведь тоже интересно. Бедная леди, такое несчастье… (Наклоняется к сидящему на диване доктору.) Уж такая она была расстроенная в последнее-то время, верно? Вот я и подумала: надо сходить, хоть уважить покойницу. А то, что уж хорошего, если эти полицейские сюда заявятся со своими расспросами.
Все присутствующие стараются не смотреть на миссис Роупер, надеясь, что она, наконец, замолчит и уйдет, но та упорно старается вызвать кого-нибудь на разговор.
ДОКТОР (вставая). Полицейским положено всех допрашивать, таков уж порядок, миссис Роупер. (Относит чашку с кофе Карлу, затем снова идет к подносу.)
МИССИС РОУПЕР. Понятное дело, сэр.
ДОКТОР. Когда невозможно точно установить причину и обстоятельства смерти, проводят коронерское дознание.
МИССИС РОУПЕР. Да, да сэр, без этого, конечно, никак нельзя. Но хорошего-то мало, право, сэр.
Доктор берет чашку с кофе — теперь уже для себя — и снова усаживается на диван.
Я же к таким вещам непривычная, сэр. Мужу-то моему навряд ли понравится, что я угодила в эдакую передрягу!
ЛИЗА. По-моему, лично вы никуда не угодили, миссис Роупер.
МИССИС РОУПЕР (тут же торопливо к ней подходит). Так они же и меня расспрашивали: не выглядела ли леди очень расстроенной в последнее время, не заводила ли разговоров о чем-нибудь… эдаком. (Подходит к Карлу, многозначительно.) О, они мне мно-о-го разных вопросов задавали.
КАРЛ. Ну, все это уже позади. Полагаю, вам больше не о чем тревожиться.
МИССИС РОУПЕР (подобострастно). Правда, сэр? Вот спасибо, сэр, что успокоили меня. (Выходит в холл и затворяет за собой обе створки двери.)
ДОКТОР. Ох уж эти женщины, кровожадные создания! Их хлебом не корми, только дай пообсуждать всякие болезни, похороны, смерть. Похоже, дознание тоже очень лакомая тема.
ЛИЗА. Лестер, хотите кофе?
ЛЕСТЕР. Большое спасибо. (Наливает себе кофе, усаживается и погружается в изучение очередного фолианта.)
КАРЛ. И все же это какое-то чудовищное недоразумение. Нелепая случайность.
ДОКТОР. Не знаю, что вам на это и сказать. (Отпивая глоток кофе.) Ну, Лиза, никакого сравнения с вашим кофе.
ЛИЗА. Он, наверное, с полчаса кипел.
КАРЛ. Вы же слышали: человек старался из лучших побуждений…
ЛИЗА (смотрит в сторону Аниной комнаты, потом оборачивается). Ты уверен ? (Уходит в спальню Ани, оставив дверь открытой.)
Доктор встает и, взяв со столика блюдо с сандвичами, направляется к Карлу.
ДОКТОР. Хотите сандвич?
КАРЛ. Нет, нет, спасибо.
ДОКТОР (снова ставит блюдо на столик, поближе к Лестеру). Прошу, мой мальчик, налетайте. В вашем возрасте постоянно хочется чего-нибудь пожевать.
ЛЕСТЕР (не отрываясь от книги, машинально, не глядя, берет с блюда сандвич). Спасибо. Я совсем не прочь подкрепиться.
ЛИЗА (зовет из комнаты). Карл.
КАРЛ (поднимается, ставит чашку на рабочий столик) Прошу прощения, я на минутку. (Кричит.) Иду-иду! (Направляется в спальню Ани и затворяет за собой дверь.)
ЛЕСТЕР. По-моему, он страшно подавлен, а, доктор?
ДОКТОР (доставая трубку). Так оно и есть.
ЛЕСТЕР. Это довольно странно, то есть, не то, чтобы странно, но я думал… в общем, я понял, что чужая душа — потемки.
ДОКТОР (раскуривает трубку). А все-гаки что вы хотели сказать, мой мальчик?
ЛЕСТЕР. Ну-у… Миссис Хендрик так тяжело болела, и с ней было так непросто… По идее — правда же? его это наверняка изматывало, висело тяжким грузом..
Доктор бросает спичку в пепельницу на крупом столике и усаживается на диван.
Вроде бы в глубине души он должен был обрадоваться, что теперь свободен. Так нет же! Он любил ее. На самом деле любил.
ДОКТОР. Ах, молодежь, молодежь! По-вашему, любовь — это сплошной праздник, увлечение, секс. А это ведь только ее физиологическая сторона, важная лишь поначалу. Яркий броский цветок, если угодно. Но сама любовь — это корень цветка. Подземный, невидимый, невзрачный, именно он — средоточие и залог ее жизни.
ЛЕСТЕР. Да, конечно. Но страсть проходит. Разве не так, доктор?
ДОКТОР (в отчаянии). О Боже! Дай мне терпения. Вы, молодые, об этом понятия не имеете. В газетах только и читаете, что про разводы да любовные треугольники — а там все подается с точки зрения чистой физиологии. Для разнообразия почитайте как-нибудь объявления о смерти. Сколько их — о том, как некий Джон или Эмили умерли на семьдесят четвертом году, и называют их не иначе, как возлюбленный супруг — или супруга. Вот вам бесчисленные свидетельства жизни, прожитой вместе. Жизни, которую питали корни, это о них я только что сказал. Благодаря этим корням вновь распускались листья и цветы, — пусть и неброские, но настоящие.
ЛЕСТЕР. Наверное, вы правы. Я, если честно, никогда об этом не задумывался. (Вскакивает со стула и усаживается на диван рядом с доктором) Я всегда думал, что женитьба, в общем-то, лотерея — если только, конечно, не встретишь ту самую…
ДОКТОР. Можете не продолжать. Вы надеетесь встретить — или уже встретили — ту самую, единственную, не похожую на других…
ЛЕСТЕР (пылко). Но она действительно необыкновенная, не такая как все.
ДОКТОР (с добродушным лукавством). Понимаю. Что ж, в добрый час, мой юный друг.
Входит Карл, в руках он держит маленький кулончик, доктор поднимается, Карл идет к нему, не сводя с кулона глаз.
КАРЛ. Доктор, отдайте его вашей дочке, хорошо? Это Анин, она сама хотела, чтоб он достался Маргарет. (Протягивает кулон доктору.)
ДОКТОР (растроганно). Спасибо, голубчик. Маргарет будет в восторге. (Прячет кулон в бумажник и направляется к дверям.) Вы уж простите — но мне пора. Не могу пациентов задерживать.
ЛЕСТЕР (поднимается и направляется к Карлу). Я, пожалуй, тоже пойду, если вам не нужна моя помощь. Точно не нужна?
КАРЛ. Боюсь, что нужна.
Лестер явно обрадован.
Лиза собирает Анины вещи — одежду и кое-какие вещи, хочет отослать их в благотворительный комитет. Когда она их упакует, вы поможете ей донести свертки до почты?
ЛЕСТЕР. Конечно, помогу. (Направляется к комнате Ани.)
ДОКТОР. До свиданья, Карл. (Уходит.)
Вскоре появляется Лестер с огромной коробкой, завернутой в упаковочную бумагу. Он проходит к письменному столу, ставит ее, после чего закрепляет бумагу клейкой лентой. Следом на ним из спальни Ани выходит Лиза; в руках у нее уже бумажный сверток, ящик от секретера, полный каких-то бумаг и писем, и небольшая шкатулка.
ЛИЗА (проходя мимо дивана). Надо бы все это разобрать, Карл. (Ставит ящик на диван.) Вот, садись и внимательно все изучи, не буду тебе мешать. Это необходимо сделать, и чем скорее, тем лучше.
КАРЛ. Какая ты умница, Лиза. Конечно, страшно все это трогать — очень уж тяжело… Но ты права: не стоит откладывать.
ЛИЗА. Я скоро вернусь. Пойдемте, Лестер.
Лиза и Лестер уходят, Карл убирает с письменного стола обрезки упаковочной бумаги, потом садится на диван, ставит ящик с бумагами на колени и начинает их просматривать.
КАРЛ (читая одно из писем). Как же давно это было!
Раздается звонок в дверь.
Ну, кто там? Я никого не хочу видеть!
МИССИС РОУПЕР (за сценой). Проходите, пожалуйста. (Заглядывает в гостиную, приоткрыв правую створку двери.) Это мисс Ролландер, сэр.
Входит Хелен и направляется к Карлу; он поднимается, поставив ящик на столик. Миссис Роупер удаляется, оставив дверь открытой.
ХЕЛЕН. Надеюсь, вы не сочтете меня чересчур назойливой. Понимаете, я была на дознании, а когда все кончилось, просто не могла не зайти и не выразить свои соболез… Но, если хотите, я сейчас же уйду.
КАРЛ. Нет, нет, что вы, я страшно тронут.
Входит миссис Роупер, на ходу натягивая пальто.
МИССИС РОУПЕР. Пойду сбегаю в магазин, пока они не закрылись. Опять у нас весь чай вышел.
КАРЛ (с отстраненным видом перебирая письма). Да, конечно, миссис Роупер.
МИССИС РОУПЕР. Ох, так вот чем вы заняты, сэр. Это всегда тяжело. У меня сестра вдова. И что вы думаете? Сохранила все письма своего муженька, те, что он ей с Востока присылал. Бывало, как начнет их перечитывать, так вся слезами изойдет…
Хелен явно раздражена болтовней служанки.
…И вот что я вам скажу, сэр: сердце, оно будет вечно помнить. Сердце, оно ничего не забывает.
КАРЛ. Верно, миссис Роупер.
МИССИС РОУПЕР. Воображаю, какой это был для вас неожиданный удар, сэр. Или же вы все-таки ожидали чего-нибудь такого?
КАРЛ. Нет, не ожидал.
МИССИС РОУПЕР. Вот и я тоже никак в толк не возьму, и как она на такое решилась. (Смотрит, как зачарованная, на то место, где обычно стояло Анино кресло.) Что-то тут неладно, право слово, сэр.
КАРЛ (страдальчески). Вы, кажется, собрались идти за чаем, миссис Роупер?
МИССИС РОУПЕР (продолжая смотреть в ту же точку). Да-да, сэр, я страшно тороплюсь. (Чинно направляется к дверям.) У них с половины первого — перерыв. (Выходит в холл и закрывает за собой дверь.)
ХЕЛЕН. Я так расстроилась, когда узнала…
КАРЛ (отходя от нее). Благодарю.
ХЕЛЕН. Она… она ведь долго болела? И, наверное, очень была измучена и… подавлена.
КАРЛ. Она ничего вам не говорила… тогда, перед тем, как вы ушли?
ХЕЛЕН (явно нервничая). Н-нет. По-моему, ничего. Ничего особенного.
КАРЛ. Но настроение у нее было неважнецкое… подавленное?
ХЕЛЕН (словно хватаясь за соломинку). Да, конечно! Она была очень-очень подавлена.
КАРЛ (с легким укором). И вы оставили ее одну, ушли, не дождавшись возвращения Лизы.
ХЕЛЕН (усаживаясь в кресло, выпаливает скороговоркой). Простите меня. Я не думала, что что-то может случиться.
То есть чувствовала она себя хорошо и все уговаривала меня уйти, ну а я… ну… подумала, что раз она не хочет меня видеть, то… вот и… послушалась. Сейчас-то я, конечно, страшно себя кляну…
КАРЛ. Ну, зачем же так. Я все понимаю. Если моя бедная Аня задумала такое, ей, разумеется, нужно было уговорить вас уйти.
ХЕЛЕН. А в конечном итоге это ведь был наилучший выход. Разве не так?
КАРЛ (с негодованием). Что значит, «наилучший выход»?
ХЕЛЕН (вставая). Я хочу сказать, для вас. И для нее — тоже. Ей хотелось со всем этим покончить, раз и навсегда И она сделала это. И, значит, не стоит так уж себя изводить, верно? (Подходит поближе к Карлу.)
КАРЛ (немного отступив). Как-то не верится, что она хотела со всем покончить.
ХЕЛЕН. Но она сама так сказала. В конце концов, если человеку не суждено быть здоровым и счастливым, то… Она ведь была несчастлива?
КАРЛ (задумчиво). У нее бывали и счастливые моменты. Очень счастливые.
ХЕЛЕН. Она не могла не чувствовать, что стала для вас обузой.
КАРЛ (с заметным раздражением). Она никогда не была для меня обузой.
ХЕЛЕН. К чему все это притворство? Я знаю, вы были добрым и заботливым мужем. Но будем уж до конца честными: любому мужчине в тягость больная, вечно ноющая жена. Теперь вы свободны. Так действуйте. Теперь вы можете делать все, что захотите, — все, вы представляете? Кстати, вы честолюбивы?
КАРЛ. В сущности, нет.
ХЕЛЕН. Вот и неправда. Я слышала, — о вас говорят, называют вашу книгу событием нашего столетия.
КАРЛ (усаживаясь в левый угол дивана). Это только слова.
ХЕЛЕН. Нет, это говорили люди знающие. Вас приглашали в Америку, да куда вас только ни приглашали! Но вы отказывались — не могли оставить больную жену, которая не в состоянии путешествовать. (Забирается на диван и встает на колени, усевшись на пятки.) Вы так долго были связаны по рукам и ногам, что разучились чувствовать себя свободным. Пора встряхнуться, Карл. Просыпайтесь. Пора становиться самим собой. Вы сделали для Ани все, что было в ваших силах. А теперь все позади. Начните, наконец, радоваться жизни, а иначе и жить не стоит!
КАРЛ. Это что же, вы решили прочесть мне проповедь?
ХЕЛЕН. Важно только настоящее и будущее.
КАРЛ. Настоящее и будущее зависят от прошлого, имейте это в виду.
ХЕЛЕН (вставая). Итак, вы теперь свободны. Так, может, нам хватит скрывать свои чувства? Делать вид, что мы друг к другу равнодушны?
КАРЛ (встает и подходит к креслу, говорит очень твердо, почти жестко). Да поймите же вы, наконец. Я — вас не люблю. Вы все это придумали.
ХЕЛЕН. Нет, ничего я не придумала.
КАРЛ. Но это так. Мне не хочется быть жестоким, но я вынужден повторить, что мое отношение к вам не имеет ничего общего с любовью. (Усаживается в кресло.)
ХЕЛЕН. Но вы должны меня полюбить… должны! Я на такое из-за вас решилась… У других не хватило бы духу, а у меня вот хватило. Я так вас люблю, что больше не могла смотреть, как вы мучаетесь, оттого что накрепко привязаны к больной никчемной женщине. Вы что же, еще не догадались, о чем я говорю? Я убила ее. Вам понятно? Я ее убила.
КАРЛ (ошеломленно). Вы убили… Господи, что вы такое несете?
ХЕЛЕН (подходит к нему). Я убила вашу жену. И мне ни капельки не стыдно. Те, кто болен и немощен, от кого уже нет никакой пользы, должны уйти, уступить место сильным и молодым.
КАРЛ (вскакивает и отшатывается от Хелен). Вы убили Аню?
ХЕЛЕН. Она попросила лекарство. Я ей его дала. Вылила в стакан весь пузырек.
КАРЛ (пятясь от нее, в ужасе). Вы… ты…
ХЕЛЕН. Да не волнуйтесь вы так. Никто никогда не узнает. Я обо все позаботилась. (С детской непосредственностью и даже с гордостью.) Я стерла свои отпечатки пальцев. (Подходит чуть ближе к Карлу.) А после я вложила ей в руку стакан, потом пузырек, и прижала к пальцам. Так что с уликами все в порядке. (Подходит к нему вплотную.) Я не хотела вам говорить, но потом поняла, что не смогу молчать, — между нами не должно быть никаких недомолвок и тайн. (Кладет руки Карлу на плечи.)
КАРЛ (отталкивает ее). Ты убила Аню.
ХЕЛЕН. Когда долго о чем-то думаешь…
КАРЛ. Ты убила Аню. (Повторяя это раз за разом, все больше осознает кошмарный смысл этих слов, и его тон становится все более угрожающим; в конце концов, он хватает Хелен за шиворот и брезгливо, словно крысу, швыряет в левый угол дивана.) Испорченная избалованная девчонка, — что ты наделала?! Несешь всякую чушь о том, какая ты смелая и сильная. Ты убила мою жену — мою Аню? Ты хоть соображаешь, что ты натворила?! Берешься рассуждать о вещах, в которых ничего не смыслишь. Нет у тебя ни совести, ни элементарного сострадания. Я же могу тебя задушить, и немедленно… (Обхватывает ладонями ее шею и начинает душить.)
Хелен резко откидывается на спинку дивана, Карл, не ожидавший этого, выпускает ее, и она, тяжело дыша, утыкается лбом в левый подлокотник.
Убирайся отсюда. И поскорее, пока я не сделал с тобой то, что ты сделала с Аней.
Хелен все еще тяжело дыша, начинает всхлипывать, Карл бредет, пошатываясь, к письменному столу и, рухнув на стул, обессиленно откидывается на спинку.
ХЕЛЕН (в полном отчаянье). Карл.
КАРЛ. Убирайся. (Срывается на крик.) Убирайся, кому я сказал!
Хелен, продолжая рыдать, встает и бредет к креслу, хватает свою сумочку и перчатки; потом, словно во сне, направляется к дверям Карл опускается на стул и закрывает лицо ладонями. После недолгой паузы слышно, как хлопает входная дверь. Почти тут же в холле появляется Лиза.
ЛИЗА (кричит). Карл, я уже пришла. (Идет к себе в спальню.)
Карл встает, медленно подходит к дивану и в полном изнеможении падает на него.
КАРЛ. Бедная моя Аня.
Снова пауза Лиза выходит из спальни и направляется в гостиную, на ходу завязывая фартук, подходит к окну.
ЛИЗА (будничным тоном). Столкнулась на лестнице с Хелен. У нее было какое-то странное лицо. Мне кажется, она меня даже не заметила. (Завязав фартук, оборачивается к Карлу.) Карл, что случилось? (Подходит.)
КАРЛ (очень спокойным голосом). Она убила Аню.
ЛИЗА (вздрогнув от ужаса). Что?
КАРЛ. Она убила Аню. Аня попросила дать ей лекарство, и эта скверная девчонка накапала ей чудовищную дозу.
ЛИЗА. Но на стакане — Анины отпечатки.
КАРЛ. Хелен потом вложила ей в руку стакан.
ЛИЗА (спокойно и деловито вникает в ситуацию). Я вижу, эта крошка не растерялась, все продумала.
КАРЛ. Я чувствовал, что тут что-то не так. Я знал, что Аня никогда бы на такое не пошла.
ЛИЗА. Разумеется, она в тебя влюблена…
КАРЛ. Да-да. Но я не давал ей ни малейшего повода рассчитывать на взаимность. Клянусь тебе.
ЛИЗА. В этом я не сомневаюсь. Но для таких, как она, нет разницы между желаемым и действительным. (Подходит к креслу, садится.)
КАРЛ. Бедная моя Аня, моя храбрая девочка.
Воцаряется долгое молчание.
ЛИЗА. Ну и что ты теперь собираешься делать?
КАРЛ (недоуменно). Ты о чем?
ЛИЗА. Разве ты не хочешь сообщить в полицию?
КАРЛ (вздрагивает). Рассказать все в полиции?
ЛИЗА (очень спокойным голосом). Ведь это, знаешь ли, убийство.
КАРЛ. Да, я понимаю.
ЛИЗА. В таком случае, отправляйся в полицию и все им изложи.
КАРЛ. Я не могу этого сделать.
ЛИЗА. Это почему же? Ты ее уже простил?
Карл вскакивает и начинает метаться по комнате, потом останавливается возле кресла.
КАРЛ. Но я не могу допустить, чтобы эту девчушку…
ЛИЗА (еле сдерживаясь). Нас никто сюда силой не затаскивал, мы сами выбрали эту страну и живем под защитой здешних законов. И мне кажется, мы обязаны эти законы соблюдать, независимо от своих чувств.
КАРЛ. Ты действительно считаешь, что я должен пойти в полицию?
ЛИЗА. Да, и немедленно.
КАРЛ. Почему?
ЛИЗА. Ну, хотя бы потому, что этого требует обыкновенный здравый смысл.
КАРЛ. Здравый смысл, здравый смысл… Разве это возможно — подчинить всю свою жизнь здравому смыслу?
ЛИЗА. Для тебя, разумеется, невозможно. Ни прежде, не было возможно, ни теперь. У тебя мягкое сердце, Карл. Я не такая.
КАРЛ. Но что дурного в сострадании? И чем плохо милосердие?
ЛИЗА. Милосердие может принести много бед.
КАРЛ. Человек должен быть верен своим принципам. Даже ценой страдания.
ЛИЗА. Возможно. Тебе видней. (Поднимается и подходит к круглому столику.) Только почему-то ради твоих принципов должны страдать другие. Например, Аня.
КАРЛ. Да, тут мне нечем тебе возразить. Но сейчас ты не хочешь меня понять…
ЛИЗА (поворачиваясь к Карлу и пристально на него глядя). Я прекрасно тебя поняла.
КАРЛ. Ну что ты от меня хочешь, что мне, по-твоему, нужно делать?
ЛИЗА. Я уже все сказала. Тебе нужно пойти в полицию. Аня была убита. А убила ее эти девица. Полиция должна об этом узнать.
КАРЛ (поднимается). Ты говоришь это сгоряча, Лиза. Подумай, она еще совсем молоденькая. Ей всего двадцать три года.
ЛИЗА. Понятно. А Ане было уже тридцать восемь.
КАРЛ. Ну, будут они мучить ее допросами и вынесут приговор — что это изменит? Аню уже не вернешь. Пойми, Лиза, самая праведная месть не воскресит нашу Аню.
ЛИЗА. Это верно. Ее не вернешь.
КАРЛ (подходит к дивану, садится). Попробуй взглянуть на все с моей точки зрения.
ЛИЗА (подходя к дивану). С твоей точки зрения я смотреть на это не могу. Я любила Аню. Она моя сестра и лучшая подруга. Мы вместе росли. Когда она заболела, я старалась ей помочь, как умела. Уж я-то знаю, как трудно ей было держать себя в руках: не раскисать, не жаловаться Я знаю, чего ей это стоило.
КАРЛ. Заявление в полицию не вернет мне Аню.
Лиза молча отворачивается.
Лиза, неужели ты не понимаешь, что я чувствую себя отчасти виноватым… Вероятно, я каким-то непостижимым образом подтолкнул девочку к этому шагу.
ЛИЗА. Никуда ты ее не подталкивал. (Подходит к дивану и становится на него коленями.) Давай начистоту. Она решилась на крайность — ради того, чтобы соблазнить тебя. Но у бедняжки ничего не вышло.
КАРЛ. Можешь думать, что угодно. Но меня не покидает чувство вины. Хелен решилась на это из-за любви ко мне.
ЛИЗА. Из-за любви? Ты преувеличиваешь. Просто она привыкла, что все ее прихоти всегда исполняются. И вот ей захотелось заполучить тебя.
КАРЛ. Представляешь, какая это для нее трагедия? Ведь у бедной девочки не было ни единого шанса на взаимность.
ЛИЗА. Девочка, между прочим, очень молода и хороша собой.
КАРЛ (резко). Это ты к чему?
ЛИЗА. Совсем не уверена, что ты был бы так же великодушен, окажись на месте Хелен какая-нибудь из твоих дурнушек-студенток.
КАРЛ (вскочив). Как ты могла подумать…
ЛИЗА (вскочив). Так что именно я могла подумать?
КАРЛ. Что я увлечен этой девушкой…
ЛИЗА. Почему бы нет? Разве она тебе не нравится? Будь честным хоть перед собой. Ты уверен, что не влюблен в нее, хоть немножко?
КАРЛ (подходит к ней). Как ты можешь такое говорить? Я люблю тебя. Тебя! Сколько бессонных ночей я провел в мечтах о тебе, изнемогая от желания! Ах, Лиза… Лиза!..
Карл кладет руки ей на плечи, они сжимают друг друга в объятьях. В распахнутых дверях возникает чей-то силуэт. Спустя несколько секунд створки захлопываются. Карл и Лиза тут же резко друг от друга отодвигаются и оборачиваются на дверь. Но там уже никого нет.
Занавес.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Там же шесть часов спустя. Вечер.
Комната едва освещена, — большая ее часть погружена в темноту. Лиза сидит на диване и курит. Ее еле видно. Слышно, как открывается входная дверь, потом раздаются голоса в холле. Входит Карл. В кармане его пальто — свернутая газета. Следом входит доктор.
КАРЛ. Никого. Интересно, почему?
Доктор, нащупав выключатель, включает свет, оба видят Лизу.
ДОКТОР. Лиза! Голубушка! Что ж это вы сидите в темноте?
Карл подходит к стулу у письменного стола и бросает на спинку пальто.
ЛИЗА. Я просто задумалась.
Карл усаживается в кресло.
ДОКТОР. Вот, наткнулся на Карла на улице. (Кидает свое пальто на стул у круглого столика.) Карл, дружище, знаете, что бы я вам сейчас порекомендовал принять? Немного хорошего крепкого бренди, а, Лиза?
Лиза порывается встать.
Нет-нет, я сам управлюсь. (Подходит к буфету; достает бутылку бренди и рюмку, наливает.) Пережить такой шок, это кого угодно выведет из равновесия…
КАРЛ. Я рассказал доктору про Хелен.
ДОКТОР. Да, он все мне доложил.
ЛИЗА. Полагаю, для вас это было не такой уж неожиданностью, я права?
ДОКТОР. Я, знаете ли, все это время просто места себе не находил. Аня была не из тех, кто решился бы свести счеты с жизнью, а возможность несчастного случая просто исключена. (Подает Карлу рюмку бренди.) Коронерское дознание лишь усугубило мои подозрения. Я сразу почуял, что вердикт был вынесен под нажимом полиции. (Садится рядом с Лизой на диван.) Да, все это выглядело каким-то… фальшивым. Полицейские, они ведь долго меня прощупывали, и я сразу понял, к чему они клонят. Естественно, ничего конкретного они не говорили.
ЛИЗА. Стало быть, вас не очень удивило признание Карла?
ДОКТОР. Совсем не удивило. Эта девица решила, что ей все сойдет с рук. Даже убийство. Но тут она явно просчиталась.
КАРЛ (тихо). Я тоже виноват.
ДОКТОР. Карл, прекратите же, наконец, вы тут абсолютно ни при чем. Вы сущий младенец по сравнению с этой милой крошкой. (Встает и принимается ходить по комнате.) Как бы то ни было, теперь от вас уже ничего не зависит.
ЛИЗА. Вы полагаете, ему следует пойти в полицейский участок?
ДОКТОР. Да.
КАРЛ. Нет.
ДОКТОР. Из-за того, что чувствуете и себя в какой-то мере причастным? Вы слишком сентиментальны.
КАРЛ. Бедное взбалмошное дитя.
ДОКТОР. Бессердечная, хищная дрянь — так, пожалуй, будет точнее! И потом, на вашем месте я бы раньше времени не расстраивался. Десять против одного, что ее не арестуют. (Подходит к Карлу.) Скорее всего, она будет все отрицать, ведь требуются улики, сами понимаете. Будь полиция хоть трижды уверена, нет улик, значит, нет и дела. И учтите: папаша у нее очень важная персона. Один из самых крупных английских толстосумов. Это тоже весьма существенное обстоятельство.
КАРЛ. Уж это вы напрасно.
ДОКТОР. Поймите, к полиции у меня никаких претензий. Если они заведут новое дело, то будут работать честно. Но им придется пересматривать имеющиеся показания и улики. А что толку? Новых-то взять негде. Мм… разве что милая девушка сама вдруг решит во всем признаться. Но, сдается мне, этого не произойдет. Судя по всему, она крепкий орешек.
КАРЛ. Но мне же она призналась.
ДОКТОР. Тут — другое… Хотя не пойму, зачем она это сделала. (Подходит к дивану и усаживается на левый подлокотник.) По-моему, она здорово сглупила, что проговорилась.
ЛИЗА. Сглупила? Да она была страшно собой горда!
ДОКТОР (глядя на нее с изумлением). Горда? Да неужели!
КАРЛ. Это правда — в том-то и весь ужас.
В дверь звонят.
Кто бы это мог быть?
ДОКТОР. Полагаю, кто-то из ваших студентов. (Встает.) Пойду скажу, что сейчас вам не до них. (Идет к дверям.)
Карл встает и ставит рюмку на письменный стол.
ОГДЕН (за сценой). Я могу видеть профессора Хендрика?
ДОКТОР (за сценой). Пожалуйста, проходите сюда.
Доктор входит и останавливается у двери. На сцене появляются детектив-инспектор Огден и сержант Пирс. У Огдена приятные манеры и совершенно невозмутимое лицо. Сержант закрывает обе дверцы и проходит к столику у дивана.
ОГДЕН (очень учтиво). Надеюсь, мы не слишком вас потревожили, профессор?
КАРЛ. Нисколько, инспектор.
ОГДЕН. Добрый вечер, мисс Колецки. Итак, начнем, профессор. Наверное, не думали, что снова с вами встретимся, но, увы, нам необходимо задать вам несколько вопросиков. Вердикт был вынесен неокончательный. Из-за отсутствия фактов, проясняющих картину преступления. А именно: непонятно, каким образом леди могла получить смертельную дозу лекарства.
КАРЛ. Понимаю.
ОГДЕН. Может, у вас появились какие-нибудь соображения на этот счет? За то время, пока мы с вами не виделись?
Карл украдкой смотрит на Лизу. Огден и Пирс замечают этот быстрый обмен взглядами. Следует долгая пауза.
КАРЛ (твердо). Никаких соображений. Я по-прежнему уверен в том, что это какая-то нелепая случайность.
Лиза отворачивается; доктор, едва не хмыкнув, смотрит в сторону.
ОГДЕН. Иными словами, это точно не самоубийство.
КАРЛ. Точно.
ОГДЕН. Ну что ж, вы совершенно правы, сэр. (С нажимом.) Это не самоубийство.
Карл и Лиза смотрят на Огдена.
ЛИЗА (спокойно, не теряя присутствия духа). Откуда вам это известно?
ОГДЕН. Имеются новые факты, которыми мы не располагали на момент дознания. Я говорю об отпечатках пальцев на том злосчастном пузырьке и, естественно, на стакане.
КАРЛ. Простите, но на них ведь были найдены отпечатки пальцев моей жены. Разве не так?
ОГДЕН. Все верно. Отпечатки были ее. (Мягко.) Но не она их оставила.
Подходит к стулу у круглого столика и ставит его возле дивана.
Доктор и Карл переглядываются.
КАРЛ. Что вы имеете в виду?
ОГДЕН. Чувствуется почерк неопытного преступника. Такие думают, что они самые умные. Что достаточно взять руку умершего, вложить ему в нее пистолет или пузырек и прижать пальцы. (Садится на стул у дивана.) Но все далеко не так просто.
Карл усаживается в кресло.
Отпечатки расположены таким образом, что их никак не мог оставить живой человек. Это означает, что кто-то другой прижал пальцы вашей жены к пузырьку, чтобы инсценировать самоубийство. Как это по-детски… повторяю, кто-то решил, что он самый умный. И еще один момент. На пузырьке должны были быть и другие, старые отпечатки, и много, ведь ее и другие люди брали в руки. Но их нет — их стерли, прежде чем приложить к ней пальцы покойной. Теперь вы поняли, в чем дело?
КАРЛ. Теперь понял.
ОГДЕН. Спрашивается, зачем все это нужно было проделывать, если произошел несчастный случай? Остается лишь одно объяснение.
КАРЛ. Да.
ОГДЕН. Не уверен, что вы действительно поняли, что я имею в виду. Придется все-таки его произнести, это гнусное словечко. Убийство.
КАРЛ. Убийство.
ОГДЕН. Ну что, вам не верится, сэр?
КАРЛ (скорее самому себе, чем Огдену). Не верится, совсем не верится. Моя жена была такая милая и добрая… Мне и в голову не могло прийти, что кто-то когда-нибудь захочет… убить ее. Просто какая-то дикость, не могу поверить.
ОГДЕН. А вы, вы сами…
КАРЛ (резко). Это что же, обвинение?
ОГДЕН (вставая). Ну что вы, сэр. Если бы подозрения пали на вас, я предъявил бы вам соответствующий документ — ордер на арест. Нет, профессор, мы все проверили: где вы были и в каком часу. (Снова усаживается.) Вы отбыли отсюда вместе с доктором Стоунером. Он утверждает, что в момент ухода на столике вашей жены не было ни пузырька, ни стакана. Мы провели подробный хронометраж — от того момента, как вы ушли, и до того, как вернулась мисс Колецки, утверждавшая, что увидела вашу жену уже мертвой. Вы действительно читали вашим студентам лекцию. Нет, сэр, к отпечаткам на стакане и пузырьке вы не имеете ни малейшего отношения. Я просто хотел спросить. А вы, вы сами не можете кого-нибудь назвать? Кто, по-вашему, мог бы это сделать?
Наступает долгая пауза; Карл смотрит перед собой невидящим взглядом.
КАРЛ (собравшись с духом). Я… (Медлит.) Я ничем не могу вам помочь.
Огден встает и аккуратно ставит стул на прежнее место, у столика, потом выразительно смотрит на сержанта, и тот направляется к комнате Ани.
ОГДЕН. В таком случае, сами понимаете, нам придется действовать иначе. Вы позволите осмотреть квартиру? Особенно нас интересует комната миссис Хендрик. Если угодно, я могу предъявить ордер…
КАРЛ. Осматривайте. Осматривайте, что хотите. (Встает.)
Лиза тоже встает.
Спальня моей жены вон там. (Машет рукою вправо.)
ОГДЕН. Благодарю вас.
КАРЛ. Мисс Колецки уже кое-что там разобрала.
Лиза подходит к Аниной спальне и отворяет дверь; Огден и сержант проходят внутрь; Лиза, оборачиваясь, смотрит на Карла, затем тоже входит и захлопывает дверь.
ДОКТОР. На правах давнего знакомого я позволю себе быть откровенным. Вы ведете себя, как последний дурак, голубчик.
КАРЛ. Я не могу быть доносчиком, увольте. Они сцапают ее и без моей помощи, и очень скоро.
ДОКТОР. Совсем в этом не уверен. А ваше обостренное чувство вины — полнейший абсурд. (Усаживается в кресло.)
КАРЛ. Она сама не знала, что делает.
ДОКТОР. Все она знала, и очень хорошо.
КАРЛ. Нет, конечно, не знала. Жизнь еще ничему ее не научила — ни состраданию, ни умению понимать других.
Из спальни Ани выходит Лиза, закрывает дверь.
ЛИЗА (доктору). Вам удалось его образумить?
ДОКТОР. Пока нет.
Лиза поеживается.
Вам холодно?
ЛИЗА. Нет-нет. Просто мне… страшно. (Идет к дверям.) Пойду сварю кофе. (Выходит.)
КАРЛ. Ну, как мне убедить вас с Лизой! Поймите — никаким возмездием Аню уже не вернешь.
ДОКТОР. А что если наша прекрасная малышка и впредь будет вот так избавляться от неугодных ей жен?
КАРЛ. Нет, ничего подобного больше не повториться. Я уверен.
Из Аниной спальни выходят инспектор и сержант; сержант проходит к круглому столику у дивана, Огден остается у двери в спальню.
ОГДЕН. Как я понял, часть одежды и украшений миссис Хендрик было изъято?
КАРЛ. Ну да. По-моему, мы отослали их в благотворительный комитет Восточного Лондона.
Сержант что-то помечает в своем блокнотике.
ОГДЕН. Ну а бумаги, письма?
КАРЛ (подходя к круглому столику) Как раз сегодня утром я их просматривал. (Указывает на ящичек.) Правда, не очень понимаю, что вы надеетесь отыскать…
ОГДЕН. Мало ли что попадется… какая-нибудь записка, или пометка для памяти.
КАРЛ. Едва ли. Впрочем, сами смотрите, если это так необходимо. Я думаю, вы не обнаружите ничего интересного. (Берет в руки пачку писем, перевязанных ленточкой.) Это вам тоже нужно? Это мои письма, которые я писал ей много-много лет назад.
ОГДЕН (мягко). К сожалению, их я тоже обязан прочитать. (Берет у него пачку.)
Наступает неловкая пауза, Карл нетерпеливо поглядывает на двери, ведущие в прихожую.
КАРЛ. Я пойду пока на кухню, инспектор. Если понадоблюсь, позовете.
Доктор открывает правую створку дверей, и Карл выходит; доктор следует за ним и затворяет дверь; Огден подходит к круглому столику.
СЕРЖАНТ. Думаете, он тоже замешан?
ОГДЕН. По-моему, нет. (Начинает просматривать содержимое ящичка.) Во всяком случае — не был. И ни о чем ни сном ни духом не догадывался. (Мрачно.) А теперь узнал — и это для него страшный удар.
СЕРЖАНТ (тоже начинает рыться в бумагах). Он ничего не говорит.
ОГДЕН. Естественно. Ничего другого я и не ожидал. Здесь мы вряд ли что-либо найдем. В данных обстоятельствах, на это рассчитывать не приходится.
СЕРЖАНТ. Да если бы что и было, наша любознательная миссис Муп была бы в курсе. Она, скажу я вам, прирожденный шпик, если где нечисто, обязательно сунет туда свой нос. И станет во всем этом копаться с большим удовольствием!
ОГДЕН (брезгливо). Дамочка не слишком приятная.
СЕРЖАНТ. Зато при даче свидетельских показаний выложит все до мелочей.
ОГДЕН. Боюсь, еще и от себя добавит. Ну ладно, здесь точно ничего стоящего нет. Тогда займемся делом более важным. (Подходит к дверям в центре сцены и зовет.) Прошу всех сюда.
По очереди входят Лиза, доктор и Карл. Сержант идет к дверям, закрывает их и встает рядом.
Мисс Колецки, мне бы хотелось задать вам несколько вопросов. Вы имеете полное право на них не отвечать.
ЛИЗА. Я и не собираюсь отвечать ни на какие вопросы.
ОГДЕН. Возможно, это самое разумное решение. В вашем положении. Лиза Колецки, я уполномочен арестовать вас: вы обвиняетесь в том, что пятнадцатого марта сего года отравили свою кузину Аню Хендрик.
Карл поспешно подходит к Лизе.
Я обязан предупредить, что любые ваши показания могут быть впоследствии использованы в качестве улик.
КАРЛ (в панике). Что все это значит? Что вы делаете? Что вы такое говорите?
ОГДЕН. Попрошу вас не устраивать сцен, профессор.
КАРЛ (встает у Лизы за спиной и кладет руки ей на плечи). Вы не вправе брать ее под арест. Вы не вправе… Она не совершала никаких преступлений.
ЛИЗА (мягко его отталкивает; очень громко, отчетливо и без тени страха). Я не убивала свою сестру.
ОГДЕН. У вас еще будет масса возможностей говорить все, что вы сочтете нужным. Но чуть позже.
Карл, не выдержав, кидается к Огдену, но доктор хватает его за руку.
КАРЛ (отталкивает доктора, почти срываясь на крик). Вы не посмеете это сделать! Не посмеете!
ОГДЕН (Лизе). Если вам нужно взять пальто и шляпу…
ЛИЗА. Ничего мне не нужно.
Лиза, на миг обернувшись, смотрит на Карла, потом идет к дверям. Сержант распахивает их, пропуская ее вперед, потом они с инспектором тоже выходят. Карл бросается вслед за ними.
КАРЛ. Инспектор Огден! Вернитесь. Мне необходимо с вами поговорить!
ОГДЕН (за сценой). Подождите тут, в прихожей, сержант.
СЕРЖАНТ (за сценой). Есть, сэр.
Огден возвращается в гостиную.
ОГДЕН. Я слушаю вас, профессор.
КАРЛ. Я должен вам кое-что сообщить. Я знаю, кто убил мою жену. Это сделала не мисс Колецки.
ОГДЕН (любезно). Тогда кто же?
КАРЛ. Это сделала мисс Хелен Ролландер. Одна из моих учениц. (Подходит к креслу, садится.) Она… она, к несчастью, вообразила, что испытывает ко мне… мм… более чем дружеские чувства.
Доктор подходит к нему.
В тот день она оставалась какое-то время с моей женой наедине. Это она дала ей капли — намного больше, чем полагалось.
ОГДЕН. И каким образом вы об этом узнали, профессор Хендрик?
КАРЛ. Сегодня утром она сама мне об этом сказала.
ОГДЕН. Ах, вот оно что… Кто-нибудь присутствовал при вашей беседе?
КАРЛ. Нет. Но поверьте, я говорю правду.
ОГДЕН (задумчиво), Хелен… Ролландер. Вы имеете в виду дочь сэра Уильяма Ролландера?
КАРЛ. Да. Это ее отец. Человек очень известный. Но какое это имеет значение?
ОГДЕН. Решительно никакого — при том условии, что вы действительно говорите правду.
КАРЛ (вставая). Я готов повторить это под присягой.
ОГДЕН. Вы ведь очень привязаны к мисс Колецки, не так ли?
КАРЛ. Вы что же, полагаете, что я все выдумал специально чтобы выгородить ее?
ОГДЕН. Не исключено — вы ведь состоите в близких отношениях с мисс Колецки, не так ли?
КАРЛ (ошеломленно). Что вы имеете в виду?
ОГДЕН. Для начала хочу вам сообщить, профессор, что сегодня днем к нам в участок пожаловала ваша служанка, миссис Роупер, и сделала заявление.
КАРЛ. Так, значит, это миссис Роупер…
ОГДЕН. Мисс Колецки арестована, в частности, на основании ее заявления.
КАРЛ (обернувшись к доктору в надежде на поддержку; Огдену). Неужели вы поверили, что между мной и Лизой…
ОГДЕН. Ваша супруга была тяжело больна, а мисс Колецки — молодая и красивая женщина. Вас сблизила сама судьба.
КАРЛ. Значит, вы решили, что мы с Лизой задумали убить Аню.
ОГДЕН. Я не говорю, что это задумали вы, профессор. Впрочем, может, я ошибаюсь. Полагаю, что, так сказать, план операции был разработан исключительно мисс Колецки. Узнав, что у вашей жены появилась надежда на выздоровление, — благодаря новейшим медицинским разработкам — мисс Колецки испугалась, что у нее не остается никаких шансов.
КАРЛ. Но я же сказал вам, что Аню убила Хелен Ролландер.
ОГДЕН. Да, сказали. Но это весьма маловероятно. Судите сами. Мисс Ролландер имеет буквально все, к ее ногам отец всегда готов был бросить весь мир. И потом, она едва с вами знакома. И чтобы она решилась на такое? Подобное заявление в ее адрес, профессор Хендрик, не делает вам чести, тем более при теперешних обстоятельствах, когда вы точно знаете, что оно не может быть опровергнуто…
КАРЛ. Послушайте. Поезжайте к мисс Ролландер. Скажите ей, что арестована другая женщина. Скажите ей, от моего имени, что я знаю, я уверен: несмотря на то, что она совершила, по сути своей она честный, порядочный человек. Она подтвердит то, что я вам сказал, можете не сомневаться.
ОГДЕН. Вы считаете, что придумали очень остроумный ход, верно?
КАРЛ. Это в каком смысле?
ОГДЕН. В самом прямом. Жаль только, что нет свидетелей, которые могли бы подтвердить ваше признание.
КАРЛ. Разве что сама Хелен.
ОГДЕН. Вот именно.
КАРЛ. И еще доктор Стоунер. Я ему все рассказал.
ОГДЕН. То есть, он узнал об этом опять же от вас.
ДОКТОР. Уверен, что именно так все и было, инспектор. Если помните, я уже рассказывал, что когда мы в тот день уходили, с миссис Хендрик вызвалась побыть мисс Ролландер.
ОГДЕН. Очень великодушно с ее стороны. (Подходит ближе к доктору,) Мы тогда же побеседовали с мисс Ролландер, и у меня нет оснований, чтобы усомниться в ее показаниях. Эта девушка оставалась с миссис Хендрик совсем недолго, поскольку та, сославшись на усталость, попросила ее уйти.
КАРЛ. Так поезжайте к Хелен! Расскажите ей, что произошло. Скажите, что это я просил все ей рассказать.
ОГДЕН (доктору). Когда именно профессор Хендрик сообщил вам, что его жену убила мисс Ролландер? Наверное, минут сорок назад?
ДОКТОР. Да, чуть меньше часа.
КАРЛ. Мы случайно встретились на улице.
ОГДЕН (доктору), А вам не пришло в голову, что если то, что профессор сообщил вам по поводу своей ученицы — правда, он немедленно должен был прийти к нам в участок и все подробно изложить?
ДОКТОР. Такой уж он человек. Не все же сразу бегут в полицию.
ОГДЕН (жестко). Не уверен, что вы достаточно хорошо знаете этого человека. (Подходит к стулу, на котором лежит пальто Карла.) Он хитер и расчетлив, и не слишком порядочен.
Карл, оскорбленный, устремляется к инспектору, но доктор преграждает ему путь и жестом призывает не горячиться.
Я вижу, у вас в кармане вечерняя газета. (Вытаскивает ее.)
КАРЛ. Я купил ее на углу, по пути домой. Не успел еще даже просмотреть.
ОГДЕН. Правда, не успели?
КАРЛ. Ну да. Я точно это помню.
ОГДЕН. И все же, боюсь, память вас немного подвела. Позвольте вам кое-что прочесть. (Разворачивает газету, начинает читать вслух.) «Хелен Ролландер, единственная дочь Уильяма Ролландера, погибла сегодня утром в результате несчастного случая. Ее сшиб грузовик, когда она переходила дорогу. Водитель заявил, что мисс Ролландер неожиданно выбежала на проезжую часть, и он не успел затормозить. Смерть наступила мгновенно».
Карл, обессилев от ужаса, падает на диван.
Полагаю, наткнувшись на это сообщение, вы мигом сообразили, что теперь у вас появился шанс спасти свою любовницу. Свалили вину на несчастную девочку, которая никогда уже не сможет опровергнуть вашу ложь, ибо она — мертва.
Свет гаснет.
Занавес.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Там же. Спустя два месяца. Вторая половина дня.
Карл сидит на диване, доктор, наклонившись над круглым столиком, читает томик Лэндора; Лестер бродит взад и вперед по комнате Раздается телефонный звонок, все разом бросаются к аппарату. Лестер, оказавшийся ближе всех, снимает трубку.
ЛЕСТЕР. Алло? Нет. (Вешает трубку.) Эти газетчики никак не уймутся.
Доктор подходит к креслу, усаживается, Карл встает и принимается нервно прохаживаться по комнате.
КАРЛ. Зря я не остался там, в суде. Зачем вы увели меня с собой?
ДОКТОР. Лиза просила, чтобы вас не было при оглашении вердикта. Мы просто уважили ее просьбу.
КАРЛ. Но вы, вы-то могли остаться!
ДОКТОР. Она хотела, чтобы я был с вами. Нам сразу сообщат.
КАРЛ. Они не могут признать ее виновной. Ни в коем случае.
ЛЕСТЕР. Если хотите, я вернусь…
ДОКТОР. Вы останетесь здесь, Лестер.
ЛЕСТЕР. Ну, если я вам нужен, если хоть чем-то могу быть полезен…
ДОКТОР. Будете отвечать на звонки. Этот проклятый телефон не замолкает ни на минуту.
КАРЛ. Да, мой мальчик. Не уходите. Ваше присутствие ободряет меня.
ЛЕСТЕР. Правда? На самом деле?
КАРЛ. Ее непременно оправдают. Непременно. Они же не могут осудить невиновного! (Усаживается на диван.)
ДОКТОР. Мне бы вашу уверенность, дружище. Я столько раз убеждался в обратном. Да и вы сами тоже. Но успокойтесь. Думаю, на присяжных она произвела хорошее впечатление.
ЛЕСТЕР. Но эти паршивые улики. Эта вреднющая миссис Роупер!!! Наплела им черт знает чего… (Садится за круглый столик.)
ДОКТОР. Но она сама твердо верит в то, что наговорила. Поэтому ее не собьешь никакими перекрестными допросами. Она увидела, как вы с Лизой обнимаетесь, вот ведь какое невезенье. Причем обнимаетесь, можно сказать, сразу после дознания. Она ведь видела вас?
КАРЛ. Наверняка. Мы действительно обнимались. Но, клянусь, это был наш первый поцелуй.
ДОКТОР. Смею заметить, вы выбрали для него не самое подходящее время. Как жаль, что эта старая проныра не видала и не слыхала, что тут вытворяла Хелен. «Очень славная юная леди» — вот и все, что миссис Роупер могла о ней сказать.
КАРЛ. Как странно: говоришь правду, а тебе не хотят верить…
ДОКТОР. Ну и чего вы добились? Только того, что вы теперь выглядите сущим чудовищем, посмевшим оскорбить память погибшей крошки, приписав ей чужие грехи.
КАРЛ (вставая). Если бы я послушался Лизу и сразу пошел в полицию…
ДОКТОР. Вот и надо было пойти. А то видите, как вас угораздило, голубчик. Сначала купили газету с сообщением о ее смерти, а уж потом надумали все выложить полицейским. А эти ваши оправдания насчет того, почему вы сразу не сообщили им про Хелен, ей-богу, смехотворны. Вы ведь еще даже не представляете, что натворили своим глупым упрямством. Ну, так слушайте. Дела у нас чертовски плохи. Эта ваша служанка вошла в гостиную в тот момент, когда Лиза стояла рядом с мертвой уже Аней и держала в руках пузырек из-под капель! Причем она была в перчатках — не успела их снять. Теперь вы поняли, какая вырисовывается картина?
Раздается телефонный звонок.
КАРЛ. Наверное, это… как вы думаете?
На мгновение все застывают от волнения, потом доктор делает знак Лестеру, тот встает и, подойдя к письменному столу, снимает трубку.
ЛЕСТЕР. Да? Алло? А пошли бы вы к дьяволу! (Швыряет трубку на рычаг.)
ДОКТОР. Упыри, кровопийцы проклятые!
КАРЛ. А что если они признают ее виновной, а? Ну, вдруг?
ДОКТОР. Тогда подадим на апелляцию, это наше право.
КАРЛ. Но почему, почему она должна терпеть весь этот кошмар? Почему именно ей выпало все это? Лучше бы они арестовали меня, а не ее.
ДОКТОР. Я вас понимаю, проще самому все стерпеть, чем вот так переживать…
КАРЛ. И потом, надо быть честным: в какой-то мере я виновен в том, что произошло.
ДОКТОР (перебивая его). Опять вы за свое… да чепуха все это!
КАРЛ. Но Лиза-то тут вообще ни при чем. Ни при чем.
ДОКТОР (долго молчит, потом оборачивается к Лестеру). Вы не сварите нам всем кофейку, мой мальчик? Если, конечно, умеете.
ЛЕСТЕР (обиженно). Конечно, умею. (Направляется к дверям.)
Снова раздается звонок, и Лестер порывается подойти к телефону.
КАРЛ (останавливая его). Не надо, не снимайте трубку.
Телефон продолжает надрываться; Лестер, постояв, покорно уходит на кухню. Телефон не умолкает, и Карл, не выдержав, хватает трубку.
Оставьте меня в покое, вы слышите?! Не смейте больше сюда звонить! (Швыряет трубку и опускается на стул у письменного стола.) Нет, я больше так не могу. Не могу.
ДОКТОР (встает и подходит к нему). Терпение, голубчик. Будьте мужественны.
КАРЛ. Зачем вы мне все это говорите?
ДОКТОР. А что я еще могу сказать? Вам действительно больше ничего сейчас не поможет, кроме терпения и выдержки.
КАРЛ. Я постоянно думаю о Лизе.
ДОКТОР. Я знаю.
КАРЛ. Как же ей сейчас тяжело. Но она очень храбрая. Потрясающе храбрая.
ДОКТОР. Лиза вообще потрясающая личность. Я сразу это понял.
КАРЛ. Я люблю ее. Вы знали об этом?
ДОКТОР. Конечно, знал. Вы давно ее любите.
КАРЛ. Так оно есть. Мы никогда с ней об этом не говорили, просто оба — знали. Это не означает, что Аня не была мне дорога. Я любил Аню. И всегда бы любил. Я не хотел ее смерти.
ДОКТОР. Знаю, знаю, дружище, что у вас никогда не было подобных мыслей.
КАРЛ. Вероятно, это звучит странно, но, оказывается, можно любить одновременно двух женщин.
ДОКТОР. Ничего странного. Это случается не так уж редко. А знаете, что мне частенько говорила Аня? «Когда я умру, Карлу нужно жениться на Лизе». Постоянно это твердила. «Вы должны заставить его, доктор», говорила она. «Лиза присмотрит за ним, она такая добрая. Если она сам до этого не додумается, обещайте, что уговорите его». Вот такие у нас с Аней бывали разговоры. И я поклялся ей, что женю вас на Лизе.
КАРЛ (вставая). Доктор, скажите откровенно. Они ее оправдают? Как вы считаете?
ДОКТОР (мягко). Я считаю… что вы должны быть готовы к тому…
КАРЛ (подходя к креслу). Даже ее адвокат мне не поверил. Он, конечно, сделал вид, что ничуть не сомневается в моих словах, но это так, из вежливости. (Усаживается в кресло.)
ДОКТОР. Скорее всего, он действительно вам не верит, но вот присяжные… Мне кажется, среди них есть два-три здравомыслящих человека. Та толстушка в забавной шляпке прямо-таки смотрела вам в рот, когда вы рассказывали про сумасбродства Хелен, она даже кивала, очень сочувственно. Не иначе, как ее муженек завел шашни с молоденькой. Иногда для людей очень убедительны весьма неожиданные детали.
Опять звонит телефон.
КАРЛ (поднимаясь). Наверное, это уже точно из суда.
ДОКТОР (подходит к аппарату и снимает трубку). Алло?
Входит Лестер с подносом, на котором три чашки с кофе.
КАРЛ. Ну?
ЛЕСТЕР (качнув от волнения поднос, так что часть кофе проливается в блюдца). Это… оттуда? (Ставит поднос на круглый столик у дивана и переливает кофе из блюдец в чашки.)
ДОКТОР (раздраженно). Нет. Ничем не могу помочь. Очередной упырь из газеты. (Подходит к дивану, усаживается.)
КАРЛ. Ну им-то что неймется? Чего они хотят добиться?
ДОКТОР. Полагаю, увеличения тиража.
ЛЕСТЕР (протягивая Карлу кофе). Надеюсь, кофе получился неплохой. Вот только долго искал чашки и все прочее.
КАРЛ. Спасибо. (Направляется к письменному столу, усаживается на стул.)
Лестер подает чашку доктору, взяв третью себе, остается у круглого столика; некоторое время все молча пьют кофе.
ДОКТОР (Лестеру). Вы когда-нибудь видели, как цапля летит над самой водой?
ЛЕСТЕР. Нет, как-то не доводилось. А что?
ДОКТОР. Да так.
ЛЕСТЕР. Но почему вам вдруг вспомнились цапли?
ДОКТОР. Вот уж не знаю. Наверное, сработал защитный инстинкт: хочется забыть обо всем этом кошмаре и оказаться где-нибудь в другом месте.
ЛЕСТЕР (помолчав). A-а. Понятно. Ужасно, когда ничего нельзя сделать.
ДОКТОР. Нет ничего хуже ожидания.
ЛЕСТЕР (опять помолчав). А знаете, по-моему, я вообще никогда не видел живую цаплю.
ДОКТОР. Очень изящная птица.
КАРЛ. Доктор, я хочу попросить вас об одном одолжении.
ДОКТОР (вставая). Я к вашим услугам.
КАРЛ. Я хочу, чтобы вы вернулись в суд.
ДОКТОР (направляется к Карлу, по пути ставит чашку на рабочий столик). Нет, голубчик, увольте.
КАРЛ. Я знаю, что вы дали ей обещание. И все-таки…
Доктор. Карл, но Лиза…
КАРЛ. Если случится самое худшее, я хочу, чтобы она увидела, что вы — с нею. А если все обойдется… должен же кто-то проводить ее до выхода, привезти домой.
Доктор секунды две-три озадаченно смотрит на Карла.
Разве я не прав?
ДОКТОР (обдумав его слова). Ну, хорошо.
ЛЕСТЕР (доктору). Я могу остаться и…
Карл выразительно смотрит на доктора и чуть заметно качает головой, тот сразу понял намек.
ДОКТОР. Нет, вы пойдете со мной, Лестер. (Направляется к дверям.) Бывают моменты, когда человеку необходимо побыть одному. Верно я говорю, Карл?
КАРЛ. Обо мне не беспокойтесь. Я, действительно, хочу побыть один, наедине с Аней.
ДОКТОР (резко разворачиваясь). Что вы сказали? С Аней?
КАРЛ. Я так сказал? Да, мне кажется, что она все еще здесь. Не волнуйтесь. Телефонную трубку я снимать не буду, пусть себе звонят. Буду сидеть и ждать вас.
Лестер уходит; доктор идет следом, затворяет за собой дверь, Карл откидывается на спинку стула.
Часы бьют шесть раз.
«Покуда солнце светит, буду помнить,
Но и во мраке не забыть».
Спустя несколько секунд снова звонит телефон, но Карл словно его не слышит. Он поднимается и относит свою чашку на круглый столик, где стоит поднос, по пути прихватывает с рабочего столика чашку доктора. Потом берет поднос и выходит, чтобы отнести чашки на кухню. В его отсутствие телефон перестает трезвонить. Карл возвращается, какое-то время стоит у двери, не закрывая ее, долго смотрит на рабочий столик, потом подходит к шкафчику с пластинками и достает концерт Рахманинова Идет к письменному столу и усаживается, положив перед собой конверт с пластинкой. Внезапно в гостиную входит Лиза, затворяет дверь и прислоняется к ней спиной. Карл встает и оборачивается.
КАРЛ. Лиза! Лиза! (Идет к ней, словно не веря собственным глазам.) Это ты? Мне не кажется?
ЛИЗА. Меня оправдали.
КАРЛ (хочет ее обнять). Дорогая моя, как же я благодарен судьбе. Ты никогда больше не будешь страдать, я этого не допущу. Лиза…
ЛИЗА (отталкивая его). Нет.
КАРЛ (почувствовав ее холодность и отчужденность). Что означает это «нет»?
ЛИЗА. Я пришла за своими вещами.
КАРЛ (отходя к креслу). Что, за какими такими своими вещами?
ЛИЗА. За самыми необходимыми. Потому что я ухожу.
КАРЛ. То есть как это — ухожу? Куда?
ЛИЗА. Ухожу из этого дома.
КАРЛ. Постой, но это же глупо! Боишься, что продолжатся всякие пересуды? Да бог с ними, какое нам теперь до всего этого дело?
ЛИЗА. Ты не понял меня. Я совсем ухожу, навсегда.
КАРЛ. Уходишь? Но куда!
ЛИЗА. Какая разница, куда? Куда-нибудь. Могу пойти работать. Думаю, с этим сложностей не будет. Могу поехать за границу. Или останусь здесь, в Англии. В любом случае, я собираюсь начать новую жизнь.
КАРЛ. Новую жизнь? Ты хочешь сказать… без меня?
ЛИЗА. Да, Карл. Именно так. Без тебя.
КАРЛ (отступив). Но почему? Почему?
ЛИЗА. Потому что с меня достаточно.
КАРЛ. Я не понимаю тебя.
ЛИЗА. Мы вообще плохо друг друга понимаем. У нас с тобой разный подход к жизни. Ты знаешь, я тебя боюсь.
КАРЛ. Боишься — меня? Но почему?
ЛИЗА. Ты из тех людей, которые всем приносят несчастье.
КАРЛ. Нет!
ЛИЗА. Но это так.
КАРЛ. Нет, это не так.
ЛИЗА. Понимаешь, я вижу людей такими, какие они есть. Я никого не порицаю, не испытываю ни кому злобы, но и не строю никаких иллюзий. Люди далеко не всегда замечательны, да и жизнь тоже. И сама я хочу быть обыкновенным нормальным человеком. Вечно цветущие волшебные цветы — их в этом мире не существует. Так мне кажется.
КАРЛ. Какие еще цветы? О чем ты говоришь?
ЛИЗА. Я говорю о тебе, Карл. Для тебя твои идеалы гораздо важнее людей. Твои личные представления о верности, о дружбе, о милосердии. В угоду им ты заставляешь страдать своих близких. Ты знал, что потеряешь работу, если не прекратишь общаться с Шульцами. И знал — не мог не знать — как ужасно это отразиться на жизни Ани. Но что такое Анины проблемы в сравнении с твоими принципами? Так, ерунда, верно? Но люди, их жизнь, не менее важны, чем самые благородные принципы, Карл. Моя жизнь, и Анина. Ради своего прекраснодушия, ради сострадания к девушке, которая убила твою жену, ты пожертвовал мной. И мне — мне, а не тебе — пришлось расплачиваться за твое благородство. Но совершать подобные подвиги и дальше я не готова. Я люблю тебя, но одной любви для счастья недостаточно. У тебя больше общего с той девушкой, с Хелен, чем со мной. Она такая же безжалостная. Она тоже готова была пожертвовать всем ради своих амбиций и прихотей. Ей совершенно не было дела до тех, кто стоял у нее на пути.
КАРЛ (подходит к ней). Лиза, ты говоришь это сгоряча. Ты не можешь так обо мне думать.
ЛИЗА. Нет, не сгоряча, Карл. Я долго над этим размышляла. (Отходит от него.) Все эти дни, пока шло разбирательство. Я не надеялась на оправдательный приговор. Но меня почему-то отпустили. Судья, по-моему, почти не сомневался в моей виновности. Но-видимо, кто-то из присяжных все же мне поверил. Был там один человечек, все смотрел на меня оценивающим взглядом. Очень по виду заурядный, но понял, что я — не убийца. А может я просто оказалась в его вкусе — и ему не хотелось, чтобы меня мучили. Не знаю, что у него было на уме, но он сумел распознать, что я за человек. Возможно, это он убедил остальных присяжных. И вот я на воле. И теперь могу начать жизнь заново. Что я и собираюсь сделать — одна.
Идет к двери в Анину комнату, Карл подходит к дивану, садится.
КАРЛ (умоляюще). Лиза. Только не это. Не будь такой жестокой. Ты должна меня выслушать. Я тебя умоляю.
Лиза возвращается из Аниной комнаты, держа в руках маленькую фотографию в серебряной рамке, останавливается и смотрит на Карла.
ЛИЗА. Нет, Карл. Сам видишь, что происходит с теми женщинами, которые тебя любят. Аня любила тебя — и она умерла. Хелен любила тебя — и она мертва. Я… я тоже едва не погибла. С меня хватит. Я хочу освободиться от тебя — навсегда.
КАРЛ. Но куда же ты пойдешь?
ЛИЗА. Ты сам сказал, что мне надо отсюда уехать, выйти замуж и завести детей. Возможно. Я так и сделаю. Найду какого-нибудь простого и доброго человека, вроде того присяжного. Обычного — как и я сама. (Внезапно срывается на крик.) С меня довольно! Я любила тебя, столько лет Любила, и эта любовь сломила меня. Я ухожу, я больше никогда тебя не увижу. Никогда!
КАРЛ. Лиза!
ЛИЗА. Никогда!
Неожиданно из холла доносится голос доктора.
ДОКТОР (за сценой, кричит). Карл! Карл! (Стремительным шагом входит и направляется прямо к Карлу, не заметив Лизу.) Все хорошо, мой мальчик. (Говорит, запыхавшись.) Ее оправдали. Понимаешь? Оправдали! (Вдруг увидев Лизу, кидается к ней с распростертыми объятьями.) Лиза, голубушка! Слава богу, что все обошлось! Это чудесно. Чудесно!
ЛИЗА (пытается говорить ему в тон). Да, чудесно.
ДОКТОР (чуть отстранившись, окидывает ее профессиональным взглядом). Как вы? Немного похудели — ну еще бы! Такое пережить! Ничего, вы у нас быстренько поправитесь. Будем за вами ухаживать. Вы, конечно, можете себе представить, что тут творилось с Карлом. Ну да, слава Богу, теперь все позади. (Оборачивается к Карлу) А не пойти ли нам куда-нибудь… отметить? Бутылочку шампанского, а? (С сияющим видом ждет одобрения.)
ЛИЗА (через силу улыбнувшись). Нет, доктор. Только не сегодня.
ДОКТОР. Конечно, конечно. Вы уж простите старого болвана. Вам необходимо хорошенько отдохнуть.
ЛИЗА. Я не устала. (Направляется к дверям.) Мне нужно собрать вещи.
ДОКТОР (идя вслед). Какие вещи?
ЛИЗА. Я… я не могу тут оставаться.
ДОКТОР. Но… (Вдруг сообразив.) А, понимаю. Наверное, это разумно. Когда вокруг бродят всякие злобные особы, вроде миссис Роупер, с чересчур длинными языками… И куда же вы? В гостиницу? Давайте лучше к нам. Маргарет моя будет рада. Комната небольшая, но, обещаю, что будете у нас как сыр к масле кататься.
ЛИЗА. Вы так добры. Но я уже все решила. Скажите… скажите Маргарет, что я на днях обязательно ее навещу. (Выходит в холл и направляется в свою спальню.)
Доктор оборачивается к Карлу, начиная догадываться, что происходит что-то неладное.
ДОКТОР. Карл, что-то не так?
КАРЛ. А что может быть не так?
ДОКТОР (с заметным облегчением). Она перенесла страшное испытание. Нужно какое-то время, чтобы все пришло в норму. (Осматривается.) Как вспомню, как мы тут сидели и ждали. И как трезвонил этот проклятый телефон. И надеялись, и боялись — одновременно. Ну, теперь все кончено.
КАРЛ (отрешенно). Да, все кончено.
ДОКТОР (с энтузиазмом). Ну, что я говорил? Вся надежда была на здравомыслящих присяжных. Они бы ее никогда не осудили. (Подходит к дивану и садится рядом с Карлом). Я смотрю, вы все еще в прострации, Карл. Все не верится? (С чувством хлопает его по плечу.) Хватит хандрить. Наша Лиза опять с нами.
При этих словах Карл невольно отшатывается.
Ах, я нескладный. Ну, конечно, человек не сразу может прийти в себя, привыкнуть, что худшее — позади.
Лиза выходит из своей спальни и входит в гостиную. В руках у нее портплед, она ставит его на пол у дверей.
ЛИЗА (стараясь не смотреть на Карла). Ну, я пойду.
ДОКТОР (вставая). Погодите, я провожу, хоть посажу вас в такси.
ЛИЗА. Нет-нет, пожалуйста, я сама. (Чуть отворачивается.)
Доктор, опешив, слегка пятится назад. Лиза, сразу оттаяв, подходит и кладет руки ему на плечи.
Спасибо вам. За всю вашу доброту. За все, что вы сделали для Ани. Вы… вы были настоящим другом — я никогда этого не забуду. (Целует доктора, хватает портплед и, даже не посмотрев на Карла, поспешно выходит и чуть ли не бегом устремляется к выходу.)
ДОКТОР (подходя к Карлу). Что… что все это значит? Что тут у вас стряслось?
КАРЛ. Лиза уходит.
ДОКТОР. Не беда. Она же вернется.
КАРЛ (глядя ему в глаза). Нет, не вернется.
ДОКТОР (с ужасом). Как прикажете это понимать?
КАРЛ (с обреченным видом). Она… больше… не придет.
ДОКТОР (не верит собственным ушам). Это что же — вы расстались?
КАРЛ. Да. Вы только что присутствовали при нашем расставании.
ДОКТОР. Но почему?
КАРЛ. С нее хватит.
ДОКТОР. А нельзя ли пояснее, дружище.
КАРЛ. Можно и пояснее. С нее хватит страданий. Она больше не желает страдать.
ДОКТОР. А зачем ей, собственно, страдать?
КАРЛ. Похоже, я так устроен, что заставляю страдать всех, кто меня любит.
ДОКТОР. Что за чепуха!
КАРЛ. Ну не скажите. Аня любила меня — и умерла. Хелен любила меня — и тоже мертва.
ДОКТОР. Вам все это Лиза сказала?
КАРЛ. Да. Значит, я действительно такой? Мучаю всех, кто меня любит? И еще она сказала про какие-то непонятные цветы.
ДОКТОР. Волшебные невянущие цветы. (Задумывается, что-то припоминает, идет к столику у дивана, на котором лежит томик Уолтера Сэвиджа Лэндора, и протягивает его Карлу.) Смотрите, я как раз на этом месте остановился. (Показывает.)
КАРЛ. Доктор, мне сейчас лучше побыть одному.
ДОКТОР. Совсем не уверен.
КАРЛ. Мне нужно привыкать к одиночеству.
ДОКТОР (помедлив, Карлу). Так вы уверены, что она не…
КАРЛ. Уверен. Она не вернется.
Доктор с явной неохотой направляется к дверям и уходит.
(Поднимается, идет к письменному столу, зажигает лампу, задергивает портьеры, потом садится на стул и читает вслух.) «Не отыскать волшебных невянущих цветов в земной юдоли, здесь, в горах Родопских. Нет голосов, столь звучных, что эхо их разносит неустанно, которые не смолкли бы навек, — ни имени любимой, — как страстно не тверди его, — чье эхо однажды нерастает без следа». (Бережно кладет книгу на письменный стол, берет в руки конверт с пластинкой и подходит к проигрывателю. Поставив пластинку, идет к креслу и садится.) Лиза… Лиза… как мне теперь жить — без тебя? (Опустив голову, прячет лицо в ладонях.)
Двери медленно открываются Входит Лиза и медленно идет к середине сцены, потом так же медленно подходит к Карлу и ласкою трогает его за плечо. Тот вскидывает голову, уронив ладони.
Лиза? Ты вернулась? Но почему?
ЛИЗА (опускаясь у кресла на колени). Потому что я глупая, очень глупая. (Кладет голову к Карлу на колени, он прижимается лбом к ее виску.)
Звучит музыка Рахманинова.
Занавес.