СЦЕНА ПЕРВАЯ
Восемь лет спустя. Берег Нила около Фив. Три женщины стирают в реке. Верховный жрец, Мериптах, сидит под пальмой, завернувшись с головой в покрывало, и, кажется, спит
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА
Какие новости?
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА
Подорожала мука.
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА
Опять?
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА
А ему, старику, подавай в день шестнадцать просяных лепешек.
СТАРУХА
Нынче все переменилось, все не так, как в старые добрые времена. Скарабея для покойника и то не купишь.
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА
А слыхала, что устроили в новом городе?
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА
Нет.
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА
Там вырезан огромный барельеф, а на нем — царь целуется с царицей.
СТАРУХА
Да что ты!
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА
Правда! Шурин сына своими глазами видел!
СТАРУХА
Куда катится мир! Ни приличий не осталось, ни веры! Царица-мать — она хоть достойно держится. Ее не увидишь в этих прозрачных одеждах, она не мелькает каждый день то там, то сям, как эта, новая!
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА
А эта вместе с фараоном разъезжает по городу на колеснице!
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА
Нет!
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА
Да я говорю тебе — моему дяде сам четвертый колесничий рассказывал.
Стыд и срам!
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА
А что, правда, будто у царя нет жен, кроме Нефертити, — или только слухи?
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА
Совершеннейшая правда. Колесничий дяде говорил… И все это знают!
СТАРУХА
Что, ни одной наложницы?
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА
Нет.
СТАРУХА
И это Великий Царь! К чему катится мир!
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА
У него только одна женщина! Знаешь, что на это сказал бы мой муж? Он сказал бы… (Шепчет что-то на ухо Второй женщине. Обе смеются.)
СТАРУХА
Осторожней, вы!
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА
О, здесь нас никто не услышит.
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА
Что же он за мужчина, если ему хватает единственной женщины?
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА
Посмотрела бы я на своего мужа, стань он фараоном. Ему подавай не меньше трех сотен! И чтобы триста сыновей всего через год!
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА
Твой-то муж — известное дело! — Он и лев, и бык!
Кстати о быках. (Понижает голос до шепота.) Священные быки Мневиса — их больше нет.
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА
Что?
СТАРУХА
Священных быков больше не разводят. (Качает головой.) Последние времена, последние — уж и богов позабыли.
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА
На храмы гоненья!
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА
Наш отец Амон не забывал о нас, а теперь у нас бога нет.
СТАРУХА
Старик мой то же говорит. Не может солнце быть богом. Оно спокон веку по небу ходит.
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА
Да если бы хоть солнце почитать как Бога — так и этого нельзя, — надо, вишь, поклоняться жару Солнца или какой-то подобной чепухе!
СТАРУХА
А уж этот вовсе глупости.
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА
Ясное дело, глупости.
СТАРУХА
Весь мир сошел с ума.
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА
А как вы думаете, это правда… (Озирается.) Верховный жрец храпит.
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА
Что?
Да говорят, будто прежняя царица ему не мать вовсе, и мальчика подбросили — и не царский он сын, а молоденького жреца Ра.
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА
Первый раз слышу.
СТАРУХА
Похоже на правду.
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА
Люди говорят… (Неразборчиво шепчет.)
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА Да, я слышала. (Шепчет, хихикая.)
СТАРУХА
Тише вы. За такие слова можно остаться без ушей и носа.
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА
Теперь все можно. Если твои овцы украдены, чиновник, принявши жалобу, не станет их искать, а спустит с тебя шкуру да заберет весь урожай.
СТАРУХА
Срамота!
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА
Зато в Нижнем царстве, говорят, совсем даже неплохо.
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА
Да, потому что там Хоремхеб управляет — оттого и порядок.
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА
Ах, Хоремхеб! Вот это мужчина!
СТАРУХА
Настоящий правитель, совсем как в старину.
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА
Наместник Царя такой и должен быть.
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА И такой красавчик!
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА
Его все боятся — и никто не смеет обманывать: ему все про всех известно.
СТАРУХА
Вот правитель так правитель. И богов почитает!
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА (поднимаясь и собирая белье)
Что ж, все сделано. Вот бы и нам пожить во дворце и поездить на колеснице в прозрачной одежде! (Принимает соответствующую позу.)
СТАРУХА
Ой, слышал бы тебя муженек — он бы дурь-то из тебя мигом выбил. Он человек приличный.
ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА
Все говорят — во дворце такое творится — такие танцы! Там голыми ходят!
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА
Ну будет тебе!
СТАРУХА (собирая стирку)
Мы живем в греховные времена. Ох, не знаю, не знаю — чем все это кончится?
Все три женщины уходят. Входит Птахмос, он одет скромно, как простой горожанин.
Верховный жрец, подождав его, снимает покрывало с гладко выбритой головы. Птахмос почтительно приветствует его, низко кланяясь.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Приветствую моего сына Птахмоса.
ПТАХМОС
Приветствую достопочтенного жреца.
Мне показалось неразумным
приблизиться к тебе, покуда
здесь были эти женщины.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Ты осмотрителен.
Я выбрал этот берег не случайно:
тут спрятаться не сможет соглядатай.
А то, что мне подслушать удалось
из болтовни трех этих глупых женщин,
небесполезно. Помни, сын мой Птахмос,
что женским неразумным языком
порою говорит общественное мненье.
ПТАХМОС
Я буду помнить, о почтенный жрец.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Теперь — что новенького о новинке —
о новомодном граде Небосклона?
ПТАХМОС
(доставая свиток папируса)
Вот это вам прислала тайно
сестра царицы, Незземут.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
(разворачивая свиток)
А сам что скажешь?
ПТАХМОС
Никто не сомневается, что я
и в самом деле только юный скульптор,
решивший счастья попытать в столице новой.
Почтенный Бек, верховный царский зодчий,
изволил похвалить мою работу.
И нынче там я в милости большой.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Что ж, все прекрасно.
Все идет по плану.
(Читает свиток, затем задумчиво сворачивает его.)
Итак у Нефертити снова дочь.
ПТАХМОС
О да, почтенный жрец.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
(задумчиво)
Амон во гневе.
Да, это нужно будет втолковать народу в Но Амоне.
Скажи, а что, в Ахетатоне
шпионов часто ловят?
ПТАХМОС
(улыбаясь)
О нет, мой господин, там все спокойно.
Покуда мне опасность не грозит.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Неужто впрямь уверены они,
что власть Амона сломлена навеки?
ПТАХМОС
Уверены.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
О простаки!
Как опрометчива бывает юность!
Царица-мать не столь неосторожна.
Пришлось назначить нашу встречу здесь,
на берегу, — ведь в городе шпионы Тии
куда внимательней к жрецам.
(Снова просматривает свиток.)
А что ты можешь рассказать
о юноше Тутанхатоне?
ПТАХМОС
Тутанхатон? Который обручен с Анхепатон, царицы младшей дочкой?
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Что он за птица?
ПТАХМОС
Он совсем юнец,
горячий и привязчивый мальчишка
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
И что ж, он сильно предан Эхнатону?
ПТАХМОС
О да, почтенный жрец.
Для юных фараон подобен богу.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Скажи — а эта преданность — надолго?
ПТАХМОС
Надолго? Разве можно это знать?
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
А вот сестра царицы, Незземут,
здесь пишет: молодой Тутанхатон —
восторженный поклонник Хоремхеба.
ПТАХМОС
Мальчишки все героев обожают!
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Да, Хоремхеб увлечь людей умеет,
особенно восторженных юнцов.
Что, фараон ему благоволит, как прежде?
ПТАХМОС
Сильней, чем прежде. Весь оплот царя —
жрец Эйе с господином Хоремхебом,
который мало что военачальник
Обоих царств, — отныне он наместник
на землях Севера и Нижнего Египта.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Да, Хоремхеб… Таких в Египте мало.
Он истый воин, прирожденный вождь,
воспитанный в почтении к Амону,
и все же наш противник, а не друг.
ПТАХМОС
Но, может быть, богатые подарки…
(Многозначительно замолкает.)
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Учись, мой сын, читать людское сердце.
Товар добротный продается редко,
и при покупке можно погореть.
ПТАХМОС
Я виноват. Я глупость предложил.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
(про себя)
Мужчина, равнодушный к женским чарам,
тем больше привлекателен для женщин.
(Задумчиво глядя на папирус.)
А что до царственной сестрицы, Незземут,
будь осторожней, Птахмос. Пусть и мысли
о ваших с ней беседах не возникнет.
ПТАХМОС
Я действую как можно осторожней.
Я нанят изготовить барельеф
с изображеньем царственной сестры
и карлиц. Так что с нею говорить
мы можем без опаски. В остальном я
полагаюсь на служанку,
чья преданность хозяйке безгранична.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Что ж, хорошо.
ПТАХМОС
(вздыхая)
Плохие дни настали для Антона,
а будет хуже. Иногда
мне в этом городе становится так тяжко.
Их новый нечестивый культ
распространился по всему Египту,
а мы бессильны с этим совладать.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Ты молод, сын мой, и неискушен.
Ты судишь с лету — и не видишь сути.
В тень отступив, не ослабел Амон.
Пусть восемь главных храмов в запустенье,
пусть наши земли отошли в казну,
но мощь Амона этим не сломить —
когда воротится, он разберется
и с ревностью честолюбивых женщин,
и с преклонением юнцов, и с безрассудным
и дерзостным отступником-царем.
О нет, Амон насмешек не потерпит.
И трудятся жрецы его во мраке
не хуже, чем при свете. Пусть покуда
безумец молодой свой украшает город —
еще последнее не прозвучало слово.
Занавес.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Шесть месяцев спустя. Царская беседка в Ахетатоне, легкая, воздушная, украшенная изображениями животных и птиц, с верандой, выходящей к Нилу. Вдоль стен — большие кувшины из расписного фаянса и ложе. В центре — небольшой помост, на нем золотые кресла и табуреты. На одном из них расположилась Нефертити. Эхнатон, одетый в простые льняные одежды, наносит последние мазки на ставшее сегодня знаменитым скульптурное изображение головы Нефертити[31].
ЭХНАТОН
(делает шаг назад и долго рассматривает свою работу, переводя взгляд с Нефертити на ее портрет)
Вот так и так…
(Возвращается на прежнее Место, наносит последний мазок, затем качает головой.)
Я сделал все, что мог, Атон свидетель.
НЕФЕРТИТИ
Уже готово?
ЭХНАТОН
Да.
НЕФЕРТИТИ
Могу я посмотреть?
Эхнатон не отвечает. Нефертити спускается вниз и становится рядом с ним.
О!
ЭХНАТОН
(отвернувшись)
Я сделал все, что мог, но это
не то, что я хотел, не то,
что видел я.
НЕФЕРТИТИ
Но это так прекрасно…. так прекрасно…
ЭХНАТОН
Нет-нет, совсем не то, совсем не так…
(в возбуждении мечется по беседке)
НЕФЕРТИТИ
(мягко)
Ты так всегда твердишь — но ведь напрасно!
ЭХНАТОН
Нет, ты меня не понимаешь, это —
совеем не то, что вижу я.
(Склоняет голову.)
Вот если бы ты знала, только знала…
она должна была бы — ну, такая…
Я разобью ее…
НЕФЕРТИТИ
(становясь между ним и статуэткой)
Нет, нет. Я не позволю.
Я голову мою разбить не дам.
Она красивая. Пусть Бек посмотрит —
послушаем, что скажет он.
ЭХНАТОН
Бек хвалит все, чего бы я ни сделал. Льстить фараону — в этом мудрость жизни.
НЕФЕРТИТИ
Для всех, но только не для Бека.
Иные царедворцы таковы,
но Бек — он честен.
ЭХНАТОН
Пусть.
Мне ненавистен сам вид вот этой вещи.
НЕФЕРТИТИ
(накрывая статуэтку тканью)
Не надобно смотреть сюда до завтра,
а может, еще много-много дней.
Едва завершено творенье,
его ты начинаешь ненавидеть,
как все художники.
(С удивлением.)
Но это странно…
Когда ты создал красоту,
ты должен ею наслаждаться,
ты радоваться должен, всех вокруг
ты должен спрашивать: «Ну разве не прекрасно
мое творение?» Но ты
его готов разбить. Не понимаю…
(Эхнатон улыбается ей снисходительно, пытаясь успокоить. В голосе Нефертити внезапно появляется тоска.)
Но я не в силах ничего создать.
ЭХНАТОН
(мягко)
Зачем тебе? Ведь ты сама —
прекрасное создание искусства.
НЕФЕРТИТИ
Создание? Какое?
ЭХНАТОН
Красота.
НЕФЕРТИТИ
О нет! Вся красота — в твоих глазах,
в твоей душе и разуме и сердце.
В Египте много женщин есть
красивее меня…
ЭХНАТОН
Но для меня одна красавица на свете — Нефертити.
НЕФЕРТИТИ
(приподняв угол ткани, смотрит на статуэтку)
О да, я вижу.
(Опустив взгляд на свои руки.)
Должно быть, странно — что-то создавать. (Шевелит пальцами.)
ЭХНАТОН.
Прекрасны руки Нефертити, когда она
приветствует Атона на закате
и приглашает отдохнуть под рокот систра[32].
Я изваяю их из глины —
прекраснейшие руки Нефертити,
(Опускается на кушетку.)
но не сейчас — я так устал.
(Закрывает глаза, но через минуту открывает их и смотрит на Нефертити.)
Скажи мне, отчего ты так печальна?
НЕФЕРТИТИ
Я ничего создать не в силах
ни даже сына подарить тебе.
ЭХНАТОН
(приподнимаясь)
Любимая…
НЕФЕРТИТИ
(бросается к нему и, плача, падает на колени)
Пять девочек, пять дочерей у нас —
и некому наследовать корону
Двух Царств…
ЭХНАТОН
Не надо, нет. Пусть наше счастье
ничем не омрачится. Мы не сможем
любить мальчишку больше, чем дочурок —
Меритатон, Анхепатон…
НЕФЕРТИТИ
Но сына —
Тебе должна я подарить.
Ты знаешь, люди говорят такое…
(Понизив голос.)
Мол, это гнев Амона — оттого
у нас с тобой не будет сыновей.
ЭХНАТОН
Такое говорят в Ахетатоне?
НЕФЕРТИТИ
Нет, нет. А в Но Амоне — говорят!
ЭХНАТОН
(смеясь)
Все это выдумки жрецов Амона.
Их сила сломлена, их золото отняли,
отдав Атону, и теперь
им остается только сеять злобу,
что остается скорпиону — жалить!
(Махнув рукой.)
Пусть говорят!
НЕФЕРТИТИ
Но люди в это верят.
ЭХНАТОН
Лишь те, кто глуп, и те, кто слишком стар,
они Амону весь свой век служили,
им измениться трудно. Остальным
день ото дня любовь Атона
все очевидней.
(Мечтательно.)
Подданным моим жизнь дарую вместо смерти вольность
взамен сетей из дряхлых суеверий,
им красоту и истину несу
взамен былой вражды и угнетенья.
Все злое в прошлом, свет Атона
их озарил, теперь они
вольны жить в мире и ладу, свободны
от тени прошлого, от ужаса былого.
НЕФЕРТИТИ
По-твоему — они все это понимают?
ЭХНАТОН
Они глупы,
(Улыбается.)
их ум медлительней улитки,
но кто же из людей способен
свободе рабство предпочесть?
НЕФЕРТИТИ
(пожимает плечами)
Но Хоремхеб — он думает иначе!
ЭХНАТОН
(с любовью в голосе)
О, Хоремхеб всегда беду пророчит.
Он сущий ворон, этот Хоремхеб!
НЕФЕРТИТИ
(ревниво)
Но ты его так любишь, государь мой!
ЭХНАТОН
А отчего же ты его не любишь?
НЕФЕРТИТИ
Скорее, это он меня не любит.
ЭХНАТОН
Не может быть.
НЕФЕРТИТИ Он презирает женщин
ЭХНАТОН
Что ж, это объяснимо. Для солдат
не существует красота и прелесть,
а женщина для них —
военная добыча.
НЕФЕРТИТИ
(настойчиво)
Отчего ты так к нему привязан?
Ведь вы во всем различны —
чувства, мысли
и даже боги разные у вас.
В душе твой Хоремхеб Амону верен
ЭХНАТОН
Нет, что ты!
НЕФЕРТИТИ
Уверяю — это правда.
ЭХНАТОН
Пожалуй. Верный Хоремхеб возрос
в тени Амона. Верность этой тени
не так-то просто в сердце побороть.
Что деду было хорошо
во времена Аменхотепа Второго, деда моего, —
то было б хорошо и Хоремхебу…
(С осуждением и нежностью.)
Как странно! Но ведь именно за это
я так его люблю — ведь даже
в угоду государю или другу
не станет Хоремхеб кривить душой.
В нем есть надежность, словно в камне,
который простоит века…
При всем его упрямстве, он не глуп,
напротив если я не заблуждалось —
он очень проницателен. К тому же
сложеньем его тело превосходно,
подобное железу. Он прекрасен!
Нефертити сочувственно смотрит на супруга.
Он всем хорош! Прекрасный человек —
такой живой и сильный — настоящий!
Ну разве можно не любить его —
не я один — все любят Хоремхеба!
НЕФЕРТИТИ
Ты замечал, как чернь его встречает!
И говорят, на Севере его
обожествляют.
ЭХНАТОН
Славный Хоремхеб!
(Полуобернувшись, смотрит на глиняную статуэтку головы Нефертити)
Пусть он рассудит нас.
Я так люблю показывать ему
скульптуру или роспись —
он вмиг теряется — не знает, что сказать.
Пускай за ним пошлют…
Собирается хлопнуть в ладоши, но Нефертити его останавливает.
НЕФЕРТИТИ
Постой… Постой… Послушай… Я должна…
Эхнатон смотрит на нее с удивлением.
Должна тебе сказать, а ты — должен услышать.
ЭХНАТОН (садится, мрачно)
Я слушаю тебя.
НЕФЕРТИТИ
(отчаянно)
Ты — государь, а я… Я не могу
родить тебе наследника престола.
Когда б ты в жены взял мою сестру —
а Незземут ведь тоже царской крови, —
она тебе бы сына родила…
ЭХНАТОН
О Нефертити, я тебя избрал
Великою царицей, Старшей,
и для меня вовек другой не будет,
не может быть другой любви на свете —
такой, как наша.
НЕФЕРТИТИ
(покачнувшись, едва не падая)
Ах…
Эхнатон подхватывает ее.
ЭХНАТОН
Что хочешь ты, чтоб я тебе ответил?
НЕФЕРТИТИ
То, что уже сказал ты, государь.
Но Хоремхеб — он думает иначе,
ЭХНАТОН
Но я ценю лишь сердце Хоремхеба,
а не его разумные советы.
НЕФЕРТИТИ
И матушка твоя, царица Тии, с тобой, пожалуй, вряд ли согласится.
ЭХНАТОН
Она уже давно страной не правит.
НЕФЕРТИТИ
(робко)
Зато она мудра.
ЭХНАТОН
Но это мудрость предков.
Отныне нам дана иная мудрость.
На мгновенье вновь впадает в мистический транс и возводит глаза к солнцу, но Нефертити одним жестом возвращает его на землю.
(Обычным голосом.)
Любимая, быть надобно разумной.
Сменхкара в жены взял Меритатон,
а младшая обручена с Тутанхатоном,
и оба эти юноши достойных
полны любовью к истине и Ра.
Да будет бесконечным наше счастье
в прекрасном нашем городе Небес.
Давай пошлем за нашими друзьями.
(Хлопает в ладоши.)
Появляется слуга-нубиец.
Пускай сюда придет мой главный зодчий,
почтенный Бек, и все кто будет с ним —
в мастерской. Еще пускай пошлют
за полководцем Хоремхебом.
Слуга падает ниц, затем покидает комнату.
Ты счастлива теперь,
моя прекраснорукая царица?
(Берет ее руки в свои и поднимает вверх.)
НЕФЕРТИТИ
Да, счастлива.
Но я еще счастливей оттого,
что мы с тобой поговорили,
до появленья матушки твоей —
она сегодня к нам должна приехать.
ЭХНАТОН
Как, ты боишься матушки моей!
Как все вокруг — она умна и властна.
НЕФЕРТИТИ
Она тебя так любит!
ЭХНАТОН
До поры,
покуда я иду ее дорогой.
НЕФЕРТИТИ
Не думаю, что ты сумел постигнуть
всю глубину ее любви к тебе.
ЭХНАТОН
Она во мне ребенка любит, не мужчину.
НЕФЕРТИТИ
А ты — неужто ты ее не любишь?
ЭХНАТОН
А разве я не посвятил ей храм
в Ахетатоне? Храм царицы Тии!
И разве я не предлагал ей
оставить прежнюю столицу
и поселиться здесь, в Ахетатоне?
Но ей привычней, чтобы было все как встарь.
Она осталась в прошлом
и им живет. Но мы должны
жить будущим.
(Его лицо смягчается.)
Но все-таки она сюда приедет.
НЕФЕРТИТИ
Мы можем сделать так,
чтоб ей не захотелось возвращаться.
Входит Бек с четырьмя или пятью молодыми художниками, среди которых Птахмос.
ЭХНАТОН
Друзья, смотрите, вот — она готова.
(Срывает ткань с глиняной головы.)
ЮНОШИ
(хором)
Божественно! Чудесно! Превосходно!
Так нежно! Так изысканно!
Эхнатон снисходительно улыбается молодым художникам, но смотрит на Бека.
ЭХНАТОН
Итак, — что скажет мне мой добрый Бек?
Бек долго разглядывает скульптуру, затем внезапно опускается на колени и целует руку Эхнатона
БЕК
Работа мастера.
ЭХНАТОН
(со вздохом облегчения)
Так, значит удалось!
НЕФЕРТИТИ
(нежно)
Я говорила!
Новый взрыв похвал и возгласов восторга Эхнатон обнимает Нефертити Входят Хоремхеб и Тутанхатон — юноша с приятным, но несколько безвольным, невыразительным лицом Он явно старается заслужить одобрение окружающих и легко воодушевляется любой идеей. Хоремхеб угрюмо, с презрением глядит на художников
ПТАХМОС
О! Это лучшее твое творенье,
мой государь. Ты превзошел
те барельефы — хоть они прекрасны.
Ты, господин, не только царь Египта,
Ты — царь художников и лучший скульптор!
ЮНОША
А это званье царского превыше!
ДРУГОЙ ЮНОША
Ты прав
ХОРЕМХЕБ
(не в силах больше слушать)
Кхм, кхм!
ЭХНАТОН
(обернувшись и заметив вновь вошедших)
Ты здесь, мой добрый Хоремхеб,
и ты, мой сын.
Тутанхатон вспыхивает от смущения.
(Тутанхатону)
Что ты об этом скажешь?
ТУТАНХАТОН
(страстно)
Прекраснейшая статуя на свете —
Она прекрасна, как сама царица.
И это все, что я могу сказать.
Нефертити улыбается юноше и протягивает руку
ЭХНАТОН
(озорным тоном)
А ты, мой Хоремхеб?
ХОРЕМХЕБ
(чуть смущенно)
Красивая… Ну прямо как живая.
Эхнатон смотрит на него выжидающе, рассчитывая на продолжение. Художники, едва удерживаясь от смеха, не сводит глаз с Эхнатона.
ЭХНАТОН
Мой лучший друг
(Берет Хоремхеба за руку)
Выраженье лиц художников резко меняется.
Ты хвалишь все, чего бы я ни сделал,
лишь потому, что ты мой друг.
ХОРЕМХЕБ
(смущенно)
Да, государь.
ЭХНАТОН
(с нотками тоски в голосе)
Но это новое искусство,
придуманное мной, не трогает тебя?
ХОРЕМХЕБ
Я виноват — но я не понимаю
таких вещей.
ЭХНАТОН
(пристально глядит на него)
Я сделаю и твой портрет.
ХОРЕМХЕБ
(растерянно)
Мой? Но зачем…
ЭХНАТОН
(про себя)
Я должен силу показать — как ходят мышцы
от напряжения… Я должен знать,
как человек устроен…
(Задумывается.)
ХОРЕМХЕБ
Господин мой, нам надобно с тобой поговорить.
К нам прибыли послы с дарами
из Сирии и Митанни,
а также из Верхнего Египта.
С каким ты словом обратишься к ним?
ЭХНАТОН
(беспомощно)
Нет, только не сейчас.
(Отходит в сторону.)
ХОРЕМХЕБ
Из Но Амона к нам дурные вести.
ЭХНАТОН
(резко)
Из Фив?
ХОРЕМХЕБ
Из Фив. Там сборщики налогов…
ЭХНАТОН
Обсудим это позже.
(К Беку и остальным.)
Над чем сейчас работаете вы?
ЮНОШИ
Над росписью стенной — цветущий лотос,
полет гусей, сбор урожая в поле…
ЭХНАТОН
Пойдите на поля, спуститесь по реке —
рисунок должен быть правдив и точен.
Освободитесь от застывших форм —
пусть торжествует простота и правда.
ЮНОШИ
(хором)
Да, мастер.
ЭХНАТОН
А ты, мой мудрый Бек?
БЕК
С верховьев Нила
прислали блоки красного гранита.
ЭХНАТОН
Прекрасно.
БЕК
Тот барельеф, где вы с царицей вместе почти готов,
но прежде, чем закончить, я показать его хочу царю — вдруг он захочет что-то изменить?
ЭХНАТОН
Надеюсь, я увижу там живых людей, не идолов, исполненных величья?
БЕК
А разве мог я сделать по другому?
Я верный ученик твой, государь.
ЭХНАТОН
И самый лучший!
БЕК
Тебя я, господин, изобразил
танцующим. Великая Царица
тебе протягивает Лотос. Впрочем,
хотелось бы, чтоб сам ты посмотрел…
ЭХНАТОН
Идем сейчас.
НЕФЕРТИТИ
Конечно.
Эхнатон, Нефертити, Бек и остальные выходят, весело смеясь Хоремхеб глядит им вслед с тревогой и печалью. Тутанхатон испуганно смотрит на Хоремхеба.
ТУТАНХАТОН
Мой господин, я вижу, ты в тревоге?
ХОРЕМХЕБ
Да
ТУТАНХАТОН
Что, скажи, тебя тревожит?
ХОРЕМХЕБ
Лукавство, властолюбце и алчность
ТУТАНХАТОН
Я, господин, тебя не понимаю.
ХОРЕМХЕБ
Без постоянного надзора свыше
у слабых нет от сильного защиты.
Любой закон нетрудно извратить
в защиту богача
и к выгоде мздоимца.
ТУТАНХАТОН
Неужто вправду так?
ХОРЕМХЕБ
Увы, мой господин.
ТУТАНХАТОН
И невозможно ничего исправить?
ХОРЕМХЕБ
(сурово)
Творящий зло
наказан должен быть!
ТУТАНХАТОН
И что тогда?
ХОРЕМХЕБ
Впредь осторожней будет он,
нескоро
осмелится опять закон нарушить.
ТУТАНХАТОН
И много ли таких злодеев у вас на Севере?
ХОРЕМХЕБ Теперь — немного.
Тутанхатон смотрит на него с восхищением.
ТУТАНХАТОН
(нерешительно)
Ты начал говорить, мой господин,
о том походе в Азию. Когда
нас государь позвал…
ХОРЕМХЕБ
Да, верно. И теперь ты хочешь,
чтоб я продолжил свой рассказ?
ТУТАНХАТОН
О господин! Конечно!
ХОРЕМХЕБ (с воодушевлением)
Дело было так: враг находился здесь.
(Берет в руки стек и кладет, чтобы отметить место.)
ТУТАНХАТОН
(наклоняясь, чтобы лучше видеть)
Да.
ХОРЕМХЕБ
А здесь стояло наше войско.
(Берет другой стек.)
ТУТАНХАТОН
Да.
ХОРЕМХЕБ
Вот здесь течет Евфрат[33].
(Проводит мелом черту на полу.)
ТУТАНХАТОН
Да-да, я вижу.
ХОРЕМХЕБ
Они сражаются, сомкнув ряды,
их колесницы тяжелее наших —
и в каждой воин со щитом,
он прикрывает лучника с возницей.
ТУТАНХАТОН
Да.
Входит Незземут.
ХОРЕМХЕБ
Почтенье царственной сестре!
(Встает, то же делает Тутанхатон.)
НЕЗЗЕМУТ
Не стоит прерывать рассказ
ради меня. Все это
так интересно…
ТУТАНХАТОН
Мой господин рассказывал о битве…
НЕЗЗЕМУТ
Как занимательно.
(Садится, одарив Хоремхеба ослепительней улыбкой.)
Прошу вас, продолжайте.
ХОРЕМХЕБ
(Тутанхатону)
Мы их превосходили в быстроте
и скорости передвиженья.
И вот решились мы на хитрость, сделав вид,
что потеряли строй. Враги попали
в ловушку: луки бросили они,
пошли на нас в атаку с топорами,
крича и улюлюкая, безумцы!
Они ведь дикари —
отважны, но глупы.
НЕЗЗЕМУТ
А дальше?
ХОРЕМХЕБ
(Тутанхатону, не глядя на Незземут)
Я приказал, чтоб наши лучники стреляли
лишь по сигналу моему.
НЕЗЗЕМУТ
Как умно!
ХОРЕМХЕБ
И вот настал момент:
мы перестроились, и полетели стрелы.
Все колесницы оказались здесь.
(Отмечает место.)
А здесь пехота.
(Отмечает другое место.)
И враг был окружен и сброшен в реку.
ТУТАНХАТОН
О!
НЕЗЗЕМУТ
Изумительно!
ХОРЕМХЕБ
Но как они дрались!
Игра окончилась победой нашей,
но в жизни не встречал достойнее бойцов!
НЕЗЗЕМУТ
Ах, верно, это было просто чудо!
Входит слуга-нубиец и кланяется Незземут.
СЛУГА
Великая царица Тии
сошла на землю с царской ладьи.
НЕЗЗЕМУТ
Пускай ее приветствуют как должно,
проводят в отведенные покои
и сообщат об этом государю.
Слуга уходит.
(Выбегает на веранду,)
И вон она — при парике и в пышном платье!
Но как как бледна!
Ужасно подурнела!
ТУТАНХАТОН (выбегает следом)
Где?
НЕЗЗЕМУТ
Тсс! Там. Она одета
как одевалась двадцать лет назад!
ТУТАНХАТОН
Царица Тии — старая такая!
НЕЗЗЕМУТ
Мой друг, но ей, должно быть,
не меньше сотни лет. А впрочем,
на вид она, пожалуй, и постарше!
Ой, посмотри, Тутанхатон,
на эти золотое украшенья.
Такие броские
никто давно не носит!
ТУТАНХАТОН
Так только варвары способны нарядиться!
НЕЗЗЕМУТ
(бросая кокетливый взгляд на Хоремхеба)
Мы должны быть осторожней,
ведь с нами — досточтимый Хоремхеб.
Он может бросить нас в тюрьму
или подвергнуть страшным пыткам!
ХОРЕМХЕБ
(сухо)
Это бы явилось превышеньем
дозволенного мне и потому не входит
в мои обязанности.
НЕЗЗЕМУТ
На самом деле ты большой поклонник
Властительницы Тии. Я права,
достопочтенный Хоремхеб?
ХОРЕМХЕБ
Ее нельзя не уважать.
НЕЗЗЕМУТ
Ты любишь старомодные наряды?
Неужто наши, нынешние, хуже?
(Качает бедрами, многозначительно.)
В них чувствуешь себя куда свободней!
ХОРЕМХЕБ
(угрюмо глядя на ее полупрозрачное одеяние)
Пожалуй.
НЕЗЗЕМУТ
(снова повернувшись к реке)
Конечно, властвовать она умеет.
Чернь говорит —
до кончиков ногтей царица!
Хотя она — отнюдь не царской крови.
Но ей не подчиниться невозможно.
Неудивительно, что прежний царь
был воском у нее в руках.
(Повернувшись к Хоремхебу.)
А знаешь, ты ведь тоже государь
до кончиков ногтей!
ХОРЕМХЕБ
(смущен; Тутанхатону)
Не так ли?
ТУТАНХАТОН
Конечно.
ХОРЕМХЕБ
(смущенно)
Я всего лишь старый воин.
НЕЗЗЕМУТ
Неправда. Ты весьма хорош собой!
(Тутанхатону.)
Ведь правда?
ТУТАНХАТОН
Правда.
ХОРЕМХЕБ
(растерявшись)
На самом деле…
Незземут хохочет.
НЕЗЗЕМУТ
Я тебя смутила.
(Другим тоном.)
Прошу меня простить. Я вправду восхищаюсь
не только тем, что ты хорош собой,
но тем, что ты — великий полководец,
а твой рассказ меня заворожил.
Я прежде никогда не понимала,
что битва —
это тонкое искусство…
Вбегает испуганный слуга-нубиец.
СЛУГА
Царица! Сюда идет царица Тии.
Тии входит в комнату без свиты, она очень постарела и выглядит больной. Взгляд ее останавливается на Хоремхебе.
ТИИ
Как хорошо,
что я нашла тебя.
Мне нужно побеседовать с тобою.
Незземут выступает вперед и приветствует царицу, но та лишь устало кивает.
Оставь нас, дочь.
И ты, мой нареченный внук…
Незземут и Тутанхатон выходят. Тии обессиленно опускается на ложе.
Как хорошо, что я тебя нашла.
Я так боялась, вдруг ты задержался
в своих владениях…
ХОРЕМХЕБ
Я две недели здесь.
(Понимающе.)
А что случилось?
ТИИ
Близится беда.
ХОРЕМХЕБ
Что за беда? Откуда?
ТИИ
Я не знаю, но чувствую..
ХОРЕМХЕБ
Но есть ли основанья…
ТИИ
(с горечью)
Мне ли не знать его, —
он старый лис…
Я говорю о Мериптахе,
жреце верховном…
Пауза
Да, я забыла, ты воспитан был в тени Амона, в прежней вере.
ХОРЕМХЕБ
Да, я приучен почитать Амона.
Хоть боги для меня не так уж много значат —
я уважаю веру наших предков.
ТИИ
(с неподдельным интересом)
Но почему?
ХОРЕМХЕБ
Она давала людям, что им нужно.
Понятное, надежное, простое —
обычаи, и утешенье в горе и
должное смиренье перед властью.
Тии кивает
ТИИ
Да, да, ты нрав. Что может дать им вера,
что выдумал мой сын?
Жар солнца как источник жизни —
вот сути суть. Но что она — для них?
Ничто, лишь звук пустой. Милей для черни
большие изваяния из камня,
коснулся их рукой — и ощутил их мощь,
ей нужно, чтобы жрец вещал устами бога,
и разные божки
для повседневной жизни.
Да, множество богов —
удобней, чем один.
Когда б жрецы
не так любили власть..
ХОРЕМХЕБ
(осторожно)
О том не мне судить.
ТИИ
Да, я опять забылась,
Ведь Мериптах — твой давний покровитель.
ХОРЕМХЕБ
Он добр ко мне
и оказал мне милость.
Я не могу не уважать его.
ТИИ
Тогда, возможно, ты не тот, кого ищу я.
ХОРЕМХЕБ
Скажи, владычица, зачем так говоришь?
ТИИ
Сторонник прежней веры
не станет Эхнатону помогать,
ведь невозможно
служить двум господам одновременно.
ХОРЕМХЕБ
Но я служу царю.
ТИИ
Царю? Ты не лукавишь?
ХОРЕМХЕБ
Царю, единому — вовек веков!
ТИИ
А если ополчится царь на Бога?
ХОРЕМХЕБ
Я говорил, что боги для меня
не так уж много значат
Пусть вера новая
и кажется мне странной
или безумной — но не мне о ней судить.
ТИИ
Итак, твой выбор сделан…
ХОРЕМХЕБ
О выборе здесь речи нет. Служу лишь фараону.
ТИИ
Ты поклянешься в этом, Хоремхеб?
Клянешься? Жизнью сына моего?
ХОРЕМХЕБ
Клянусь.
Он — жизнь моя.
И за него я умереть…
(Внезапно замолкает.)
ТИИ
В чем дело?
ХОРЕМХЕБ
Однажды он сказал…
ТИИ
Что?
ХОРЕМХЕБ
Сказал однажды, что не хочет,
чтоб люди умирали за него,
но жили…
для него.
ТИИ
Но это куда труднее — жить…
Хоремхеб удивленно смотрит на нее.
Послушай, Хоремхеб, тебе я доверяю,
тебе лишь одному во всем Египте.
Уверена, что ты предать не сможешь.
Твоя семья всегда была верна…
Хоремхеб склоняет голову.
К тому же ты —
единственный из всех его людей
способный действовать и думать.
Себя он окружил людьми искусства,
вокруг него — художники, танцоры
и зодчие, и ни у одного
ни толики ума!
ХОРЕМХЕБ
Все — жалкие глупцы.
ТИИ
Так слушай же. Мой сын
здесь грезит о гармонии и мире.
Но я — его глаза и уши в Но Амоне.
(Улыбается.)
И у меня осталась горстка верных
людей — я знаю кое-что.
ХОРЕМХЕБ
И что же?
ТИИ
Там неспокойно. Люди недовольны.
ХОРЕМХЕБ
Но чем? Нам государь уменьшил подать,
смягчил суровость наказаний — бедным
жить стало легче.
ТИИ
Так гласит закон,
но много ль проку в ней,
коль некому следить
за честным соблюдением законов?
ХОРЕМХЕБ
Поистине!
ТИИ
А сборщик податей
берет вино и мед, зерно и скот,
а что в казну он взял
и что себе —
проверить некому…
ХОРЕМХЕБ
Да. Все понятно.
ТИИ
И так повсюду — угнетенье, алчность,
несправедливость.
ХОРЕМХЕБ
А царю никто не сообщал об этом?
ТИИ
(сухо)
Сообщали.
ХОРЕМХЕБ
Но как…
ТИИ
А как бы ты за дело взялся?
ХОРЕМХЕБ
Я первой сотне пойманных мерзавцев
поотрубал бы руки и носы
на страх другим.
ТИИ
(кивая)
А сын мой Эхнатон
призвал их к справедливости и правде.
И ждет,
когда исправятся злодеи!
Что скажешь ты на это, Хоремхеб?
ХОРЕМХЕБ
Что государь наш слишком добр
и в доброте своей не понимает,
как много зла живет — в сердцах людей.
ТИИ
Ну а жрецы мздоимцев подстрекают.
А сами в то же время
подогревают в людях недовольство,
шепнув небрежно слово — здесь,
два слова — там.
И люди говорят: Амон — защитник бедных,
он защищает нас.
А новый бог нас бросил.
ХОРЕМХЕБ
И это все?
ТИИ
Еще не все. Я до сих пор как будто
в хороших отношеньях с Мериптахом.
Хоть сломлено могущество его,
отобраны сокровища и храмы —
но дух его не сломлен, разум — ясен.
Мы с ним играем в старую игру —
ни он, ни я не знаем до конца,
насколько обманул один другого,
Но что-то близится — он что-то замышляет!
ХОРЕМХЕБ Что именно?
ТИИ
Я чересчур стара.
Смерть близко — я теперь уж не могу
так ясно видеть все, что происходит,
но я могу предположить…
(Замолкает.)
Скажи мне, что еще задумал Эхнатон
против жрецов Амона?
ХОРЕМХЕБ
Насколько знаю — ничего.
Месть побежденным
не для его возвышенного сердца.
Он только сокрушил Амона мощь,
а подданные могут поклоняться
кому хотят, — хоть государь считает,
что вера прежняя
сама собой угаснет
по всей стране.
ТИИ
Так, значит, я ошиблась.
ХОРЕМХЕБ В чем, царица?
ТИИ
Вот слушай, Хоремхет. Я говорила
любезней, чем обычно, с Мериптахом
и посоветовала попросить
у сына часть изъятого богатства
вернуть Амону. Цель моя была —
внушить ему, что я не одобряю
затеи Эхнатона,
Понимаешь?
ХОРЕМХЕБ
Да. Ты хотела,
чтобы он раскрылся.
ТИИ
Он не настолько глуп, чтоб обмануться
и мне поверить полностью, но все же
он полагает, что и я, как он,
смириться не могу с утратой власти,
и заключить готова с ним союз,
чтоб власть себе вернуть.
ХОРЕМХЕБ
Я понимаю.
ТИИ
Я предложила помощь. Он в ответ
вздыхал да пожимал плечами, —
мол, будет лучше нам повременить,
царь, он сказал, во гневе и теперь
задумывает новые гоненья.
ХОРЕМХЕБ
(решительно)
Неправда, я уверен.
ТИИ
Хорошо.
Ведь их и не должно быть, понимаешь?
ХОРЕМХЕБ Боюсь, что нет…
ТИИ
Нельзя, чтоб начались
опять гоненья на жрецов Амона,—
не то мы Мериптаху подыграем.
ХОРЕМХЕБ
Мы подыграем? Чем же, госпожа?
ТИИ
Месть — обоюдоострое оружье.
Народ всегда преследуемых любит.
Пусть ныне чернь рассказывает сказки
о доброте Амона к бедным — ведь они
вольны ему и дальше поклоняться.
Но если поклоненье запретить…
ХОРЕМХЕБ
Я понял. Только, думаю, бояться
тут нечего. Наш царь давно забыл
свою вражду к жрецам.
Он занят ныне
скульптурой и заботами о том,
как сделать город свой
еще красивей.
ТИИ
Что ж, хорошо. Но нужно присмотреть,
чтобы жрецы его не подтолкнули,
ведь Мериптах хитер
ХОРЕМХЕБ
Но что мне делать?
ТИИ
Нет, ничего. Но глаз с них не спускать.
ХОРЕМХЕБ
Я обещаю, госпожа моя!
ТИИ
Пусть Ра тебя хранит
за верность сыну.
Хоремхеб целует руку царицы
(Совсем другим тоном.)
А что, ты часто видишь Незземут?
ХОРЕМХЕБ
Да нет. С какой бы стати?
ТИИ
Я не знаю
Но я бы ей не слишком доверяла.
ХОРЕМХЕБ
Да я, владычица, и не любитель женщин.
Входит Эхнатон с Нефертити и Тутанхатоном Эхнатон подходит к Тии и нежно приветствует ее.
ЭХНАТОН
Ты все-таки решила с нами жить
А твой дворец готов,
и храм закончен
(С воодушевлением)
Не правда ли, Ахетатон прекрасен?
Ты видела его озера,
его дома, сады? А птицы? Птицы
привезены издалека! Я так люблю их —
они летают в светлых небесах и
радуют Атона звонкой песней!
ТИИ
Прекрасный город.
ЭХНАТОН
Город счастья и любви
ХОРЕМХЕБ
Другие города
не так уж счастливы.
Из Библоса[34] приводят письма
с мольбой о помощи Хабиры[35] постоянно
набегами терзают этот город,
скот угоняя и губя посевы.
И слишком мало войска для защиты
сирийских берегов — отправить нужно
туда еще солдат. В горах грабители смелеют
и некому их наказать.
ЭХНАТОН
Но почему вокруг лишь разрушенье?
Я напишу воззванье, чтоб его читали
на площадях сирийских городов —
и это беззаконье прекратится.
ХОРЕМХЕБ
Не лучше ли
послать туда войска?
ЭХНАТОН
Но это лишь начало.
А дальше…
(Меряет шагами беседку.)
Все вокруг должны учиться
жить в мире и согласии друг с другом.
Спустя столетья войн и кровной розни
народам это будет непонятно.
Но так должно быть! Пусть Египет просвещенный
примером будет для других земель.
Хоремхеб угрюмо молчит.
ТИИ
Да и в Египте просвещенном, сын мой,
не ладно. В Но Амоне бедняки
под игом стонут.
ЭХНАТОН
Все жрецы?
ТИИ
О нет. На этот раз —
тобой назначенные сборщики налогов.
ЭХНАТОН
Но это дурно! Я хочу,
чтоб мой народ
жил вольно и богато.
ХОРЕМХЕБ
Я предложил бы наказать злодеев —
оставил бы главнейших
без носа и руки. Я полагаю,
всем остальным урок пойдет на пользу.
ЭХНАТОН
Так думаешь?
(Улыбается.)
А если человек лишится носа, —
ты, Хоремхеб, создашь ему другой?
ХОРЕМХЕБ
(изумленно)
Конечно нет.
ЭХНАТОН
И руку сможешь дать
не хуже прежней?
Ты не боишься, Хоремхеб,
разрушить то,
чего не восстановишь?
ХОРЕМХЕБ
Мой государь, я не пойму тебя.
ТИИ
Я понимаю.
ЭХНАТОН
(повернувшись к ней)
Что ты скажешь, мать?
ТИИ
Для подданных твоих — большое благо,
что близ тебя еще остались люди,
которые, подобно Хоремхебу,
тебя не понимают,
ЭХНАТОН
И это ты мне говоришь?
ТИИ
Да, сын мой.
За жизнь свою я много повидала.
ЭХНАТОН
Нет, есть один лишь путь —
любовь и милосердье,
что дарит нам Атон.
Вы все должны прозреть, чтобы понять
уничтоженье плоти, что он создал —
тяжелый грех.
ХОРЕМХЕБ
Мой государь, ты слишком милосерден.
ЭХНАТОН
А ты жестокосерден, как скала.
(Другим тоном.)
А что послы?
ХОРЕМХЕБ
Ждут милости Великого Царя.
ЭХНАТОН
Что, если их принять теперь, не медля?
Вас это развлечет. Пускай они Пройдут
пред нами здесь.
ТИИ
Тогда пойди надень
парадные одежды.
ЭХНАТОН
Но зачем? Нет, пусть они увидят
царя Египта в будничных одеждах,
живущего простою жизнью.
Пускай они увидят: фараон
такой же человек, как все они,
пускай поймут: все люди — братья.
ТИИ
Нет.
Царь должен всем внушать благоговенье,
всем видом отличаясь от людей.
ЭХНАТОН
Казаться богом,
а не человеком?
Но если бог спустился бы на землю,
я думаю, он был бы прост —
как все.
Да, если б бог спустился…
(Его лицо становится отрешенным.)
Неужели…
(Про себя.)
Что, если я…
(Смотрит в небо)
ТИИ
Прими их, государь, на троне сидя,
с двойной короной на челе.
Молю тебя, мой сын, — пусть вострепещут
они перед могуществом Египта.
Припомни, что сказал Великий царь:
в былые дни
«Царь — это тот, кого боятся.
Не показывайся людям,
дабы не могли они сказать,
„Он только человек“».
ЭХНАТОН
Нет, это не для нас.
Жена моя, сядь рядом.
Ты, матушка, присядь вот в это кресло.
Ступай, мой Хоремхеб, и позови послов.
(Вместе с Нефертити садится на помосте в центре беседки)
ТИИ
Ты опрометчив. Эта простота
еще терпима дома, среди близких.
А тут, мой сын,
торжественность уместней.
ХОРЕМХЕБ
Мой государь, прошу тебя, послушай,
что я скажу о данниках Египта.
Я знаю их, со многими я дружен.
Они просты как дети, на Египет
они глядят со страхом и восторгом,
нам остается их ошеломить
блистающим величьем фараона,
чтобы домой они вернулись в страхе.
ЭХНАТОН
В благоговении и страхе
перед моею властью и богатством —
вот, право же, отрадная картина!
ХОРЕМХЕБ
Мой государь, они картину эту
увидеть жаждут — фараон Египта
для них — легенда, и не человека,
но бога им увидеть надлежит!
ЭХНАТОН
Но фараон — сын Ра — и вправду бог!
Пауза.
ХОРЕМХЕБ
Я лишь хотел сказать:
они хотят увидеть бога
таким, каким его воображают.
ЭХНАТОН
Но если представленья неверны,
нам следует развеять заблужденье,
а не лелеять их.
ТИИ
Мечтатель…
ЭХНАТОН
Поклонения и веры
на свете лишь одно достойно — Правда!
Ступай и приведи сюда послов.
Хоремхеб уходит.
ТИИ
Мой сын! Не отвергай моей любви
и мудрости, что я всю жизнь копила
лишь для тебя?
ЭХНАТОН
(мягко)
Но это мудрость прошлого,
ТИИ
О нет!
Такая мудрость не устаревает,
ведь это — знание того, что в сердце скрыто.
ЭХНАТОН
Есть в каждом сердце
внутренняя сущность,
невидима она, непостижима.
ТИИ
Я вижу, ты готов рискнуть державой
ради мечты, — и я уже не в силах…
не в силах…
(Хватается рукой за сердце.)
Мое время тает… тает…
(Умолкает.)
ЭХНАТОН
(Тутанхатону)
Пойди сюда, мой мальчик.
Садись у ног моих.
Где мои дочери?
НЕФЕРТИТИ
Катаются на лодке
по озеру.
ЭХНАТОН
Да, правда, я забыл.
Входят Бек с художниками.
Идите все сюда — вам это будет любопытно.
Художники…
Забавно… Вот, должно быть, чудеса…
Входят посланцы покоренных стран, падают ниц. Потом поднимаются и подходят с дарами. Слитки золота, мешки с золотым песком, которые несут негры, перья страуса из Ливий. Дикие звери в клетках из Сирии, прекрасные полунагие девушки, луки, копья и щиты из Сирии, парадная конская сбруя. Когда пышная процессия подходит к концу, Эхнатон поднимается и простирает руку Все падают ниц. Эхнатон говорит, почти поет, высоким, чистым голосом.
ЭХНАТОН
О Атон, след всего живущего, наш милостивый отец!
Ты сотворил землю по желанию сердца твоего,
Сирию, и Нубию, и земли Египта.
Ты создал Нил на небе для чужеземных стран,
чтоб падал он на землю и поил их посевы.
Твоя любовь равна для всех,
как и моя любовь.
Для жителей Восточной пустыни,
для обитателей Нубии, для людей Сирии
и народа Двуречья — и все они,
как египтяне — равно мои дети.
Все люди братья. Пусть они живут
в любви и мире.
Пауза.
(Хоремхебу.)
Пусть все это оружье
отныне ценится лишь за свою отделку,
но пусть никто его не обратит
для умерщвленья человека.
Рабов освободите от цепей,
им принесите пищу и питье,
пусть трудятся они
для украшения Ахетатона,
не утомляясь и не голодая.
Пусть золото уйдет в дома Атона
для прославления его в земле Египта.
А вы, посланники, домой вернитесь,
неся мои слова. Да будет с вами мир.
Слышен смущенный шепот, данники озадачены услышанным и неуверенной походкой покидают беседку. Хоремхеб пожимает плечами. Царица Тии держится за сердце. Когда чужеземцы уходят, Эхнатон смотрит на сурового Хоремхеба.
Мой друг, ты осудил меня за правду,
которую я высказал послам?
Я понимаю, меч тебе милее,
но разве не отбросишь ты его ради меня?
Отныне да не выйдет меч из ножен,
стрела да не нацелит свое жало
в живую человеческую плоть
да не пронзит копье живого тела!
ХОРЕМХЕБ
Но может ли так быть, мой государь?
ЭХНАТОН
Так быть должно.
ХОРЕМХЕБ
(качая головой)
Но эти дикари
немногим лучше, чем лесные звери.
ЭХНАТОН
Зверей толкает на убийство страх и голод.
Но если нет ни голода, ни страха,
не должно людям убивать друг друга!
ТИИ
Ах…
(Вскакивает, указывая на Птахмоса. Ей плохо.)
Кто это? Кто?
(Птахмос скрывается за спинами художников.)
НЕФЕРТИТИ
Кто? Что?
ТИИ
(хрипло, с трудом держась на ногах)
Я прежде уже видела его…
в храме Амона…
беда…
(Падает.)
Хоремхеб успевает подхватить ее.
ЭХНАТОН
(властно)
Прислать к царице лекарей моих!
(Подходит к ней, с глубокой нежностью)
О матушка!
ТИИ
(глядя не на него, а на Хоремхеба)
Ты… помни… Ты поклялся мне…
Хоремхеб склоняет голову. Тии успокаивается.
ЭХНАТОН
О матушка!
ТИИ
(медленно и с трудом)
Мой сын… Мой маленький сынок…
(Умирает.)
Занавес.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Год спустя. Комната во дворце, ярко освещена светильниками. Хоремхеб и Тутанхатон занимаются оружием. Тутанхатон чистит наконечник копья.
ХОРЕМХЕБ
Оно должно сиять. Работай.
пока лицо твое в клинке не отразится,
как в зеркале.
ТУТАНХАТОН (поднимая копье вверх)
Ну как?
ХОРЕМХЕБ
Неплохо.
Ты станешь славным воином, мой мальчик.
ТУТАНХАТОН
(вспыхнув от смущения, польщенно)
Я? Правда — я?..
Возьмешь меня в поход?
ХОРЕМХЕБ
Охотно.
ТУТАНХАТОН
Обещаешь?
ХОРЕМХЕБ
Что я могу тебе пообещать?
Скорей всего, поход не состоится.
ТУТАНХАТОН
(удрученно)
Не состоится? Наверно, нет!
Пауза. Хоремхеб вздыхает.
Мой господин, ты чем-то опечален?
ХОРЕМХЕБ
Нет, это не печаль.
(Медленно.)
Я раздражен,
как всякий,
кто остался не при деле.
ТУТАНХАТОН
Ты любишь воевать.
ХОРЕМХЕБ
При чем тут я…
(Помедлив.)
Но видеть, как Египет унижают…
ТУТАНХАТОН
Кто унижает? Где?
ХОРЕМХЕБ
В Ханигалбате.
Они прислали дерзкое письмо
взамен обычной ежегодной дани.
ТУТАНХАТОН
Но кто посмел?
ХОРЕМХЕБ
Недавно царь Митанни
велел держать посланца фараона
под стражей и, когда мы возмутились,
ответил оскорбительным письмом.
А вавилонский царь[36] осмелился писать,
что-де его послы ограблены в Египте
и что, мол, фараон обязан —
заметь, обязан — им потери возместить.
И хетты[37] продвигаются на юг
по нашим землям — и дерзят не меньше.
ТУТАНХАТОН
Мы стерпели?
А, право, мы могли бы…
ХОРЕМХЕБ
Могли бы, да, — у нас достало б войска,
чтоб отплатить сполна за оскорбление.
ТУТАНХАТОН
Но ведь Великий Царь, мой нареченный тесть, —
он выразил им возмущение!
ХОРЕМХЕБ
Он выразил им возмущение?
Но дикари не понимают слов.
Ты знаешь, что подумали они?
Они решили, что мы испугались.
ТУТАНХАТОН
Неправда.
ХОРЕМХЕБ
Египет — и боится жалкой горстки
головорезов-горцев и бродяг пустыни?
Смешно! И все же тут смешного мало,
лиха беда начало.
ТУТАНХАТОН
А потом?
ХОРЕМХЕБ
На чем стоит величие страны?
В чем смысл существования ее?
Египет жив непобедимой силой
и справедливостью своих законов.
А эти маленькие страны друг друга грабят непрерывно,
но власть Египта принесла им мир,
теперь приходится им жить в согласье —
не то Египта гнев падет на них.
Но стоит им однажды усомниться —
что если мощь Египта — мертвый лев и гнев ничей их боле не настигнет,—
как вновь пойдут разбои,
и непрестанная вражда меж племенами,
и все, что сделано к их просвещенью,
забудется, они вернутся
обратно в дикость, из которой вышли.
ТУТАНХАТОН
(взволнованно)
Я никогда не думал о подобном.
ХОРЕМХЕБ (с горечью)
Еще бы! В этом городе чудес
о чем и думать, кроме удовольствий?
ТУТАНХАТОН
Здесь так красиво.
ХОРЕМХЕБ
И ты о красоте…
На ней все словно помешались.
Но что в ней проку —
раз она не может
ни хлеб растить, ни защитить людей
от угнетения и произвола!
А мне клочок земли, где честный управитель
следит исправно за порядком,
где землепашец хлеб растит
живя в довольстве и без страха,—
дороже дюжины прекрасных статуй
или дворца
со всем его убранством.
ТУТАНХАТОН
Да, понимаю.
ХОРЕМХЕБ
Ты меня не должен слушать.
Ведь я ценить искусство не умею.
От чтения стихов я засыпаю,
а эти разговоры насчет формы
и ритмике в скульптуре…
Они превыше моего ума.
Входит нубиец-слуга.
СЛУГА
Мой господин! К нам прибыли посланцы
из Сирии, чтоб говорить с тобой,
сказали, что они
сыны Риббади.
ХОРЕМХЕБ
Сыны Риббади? Я сейчас приду.
(Выходит вместе со слугой.)
Тутанхатон продолжает чистить оружие, берет копье и прицеливается. В это время входит Верховный жрец, неузнаваемый в длинной шерстяной сирийской одежде, остроконечной шапке и туфлях с загнутыми носами и некоторое время наблюдает за юношей, Тутанхатон оборачивается и замирает, удивленный.
ТУТАНХАТОН
Ох! Я не думал,
что здесь кто-то есть
кроме меня.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
(поспешно)
Я в свите состою сынов Риббади.
Мне велено дождаться здесь
прихода господина Хоремхеба.
ТУТАНХАТОН
Ах, да. Я думаю, что он вот-вот вернется.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Позволит благородный египтянин
узнать, с кем говорит
смиренный чужестранец?
ТУТАНХАТОН
Он говорит с Тутанхатоном,
который вскоре станет
супругом дочери царя.
Верховный жрец почтительно кланяется.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Ты — тот, о ком так много говорят!
ТУТАНХАТОН
(изумленно)
Я?
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Да, ведь предсказано, что ты
воссядешь на престол Египта в свой черед,
чтоб славою своею превзойти
всю славу
тех, кто правил прежде.
ТУТАНХАТОН
(смутившись, но в то же время польщенно)
О, я уверен — это чепуха!
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Все знают — ты умен и даровит.
(Задумчиво.)
Ты станешь величайшим полководцем.
ТУТАНХАТОН
Навряд ли!
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
О тебе прекраснейшего мненья
достопочтенный Хоремхеб.
ТУТАНХАТОН
Он сам сказал? Мне так приятно.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Предсказано, что ты Египет поведешь
к победам новым!
ТУТАНХАТОН
(с воодушевлением)
Это значит, я…
(Смешавшись.)
Но больше войн не будет.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
О да, ведь новый бог не любит войн
Но прежний бог, Амон,
привел Египет к торжеству над миром.
ТУТАНХАТОН
От веры той теперь осталось мало!
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Печально! Все былые полководцы,
чьи имена и ныне не забыты,
к победам шли,
ведомые Амоном.
ТУТАНХАТОН
(задумчиво)
Наверное, ты прав,
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Сомненья нет — приверженцев своих
Амон вознаграждает щедро.
Не сказано ли древле:
«Блаженны те,
кто радости познал его даров.
Мудры те, кто знает его.
Благословенны те, кто служит ему.
Защищены те, кто за ним следует».
ТУТАНХАТОН
Наш отец, Атон,
нас окружает миром и любовью.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Но не могуществом и славой
ТУТАНХАТОН
Нет.
В комнату стремительно входит Хоремхеб, он встревожен.
ХОРЕМХЕБ
Мой господин Тутанхатон,
прошу тебя сейчас пройти со мною
к царю. Я…
(Замолкает, увидев Верховного жреца)
Достопочтенный жрец, ты!
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Я.
ХОРЕМХЕБ
Но как… зачем..
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Просить об одолженье.
ХОРЕМХЕБ
Достопочтенный жрец, чем я могу помочь…
ТУТАНХАТОН Достопочтенный жрец?
(Уставясь на него,)
Кто этот человек?
Хоремхеб медлит, Верховный жрец хранит молчание.
ХОРЕМХЕБ
Верховный жрец Амона.
ТУТАНХАТОН
Амона?
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ (с достоинством)
Да, сын мой.
Верховный жрец, чья гордость сокрушилась,
пришел униженно просить защиты у того,
к кому благоволил когда-то.
ХОРЕМХЕБ
(смущенно)
Поверь, отец,
твоей не позабыл я доброты,
как в оны дни я был тобой замечен,
я не забуду твоего участья
в моей судьбе.
Поверь, я не хочу
в долгу остаться.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Я знаю, сын мой,
благородный сердцем
добра и милостей не забывает.
Неблагодарность — свойство низких душ,
не верю, чтобы ты все позабыл.
ХОРЕМХЕБ
(по-прежнему смущенно)
Ты прав.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
И ныне я тебя, о Хоремхеб,
о помощи прошу!
ХОРЕМХЕБ
Увы, отец! Мне больно — я бессилен
помочь тебе. В твоих глазах, конечно,
я стал отступником от веры,
но кончим с этим. Я свой выбор сделал
по долгу службы. Я —
приверженец Атона.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
По долгу службы — не по зову сердца?
ХОРЕМХЕБ
Мне до богов, признаться, дела мало.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Но ты же верен богу, и друзьям, и фараону.
ХОРЕМХЕБ
И эта верность с верностью в разладе.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Бывает.
ХОРЕМХЕБ
Ты пойми меня, отец,
пойми и раз и навсегда — прости за дерзость.
Я — человек царя,
ему лишь буду верен.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Так, значит, ты увидел в этом выбор
между Амоном и царем —
и предпочел царя.
ХОРЕМХЕБ
Да, предпочел
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Я понял. Ну а если так: спрошу:
что выберешь — царя или Египет?
ХОРЕМХЕБ
Я не пойму
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Но это очень просто —
ты служишь и Египту и царю —
но что тебе важнее —
царь или Египет?
ХОРЕМХЕБ
Они — единое.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Так было прежде —
ныне миновало.
ХОРЕМХЕБ
Я не пойму, о чем толкуешь ты?
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Не важно. Мне казалось, ты поймешь.
Я, как и ты, люблю Египет.
Пауза
Но ты ошибся, думая, что я
пришел к тебе беседовать о боге.
Нет, я пришел к тебе,
как старый друг,
просить защиты
от опасности и бедствий.
ХОРЕМХЕБ
Опасности и бедствий?
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
О да. Во имя нашей старой дружбы
прошу тебя, поговори с царем
и защити нас от его опалы.
ХОРЕМХЕБ
Царь не подверг опале никого.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Так ты не знаешь, что произошло.
ХОРЕМХЕБ
А что произошло?
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
В столице прежней смута поднялась,
смутьяны разгромили храм Атона,
дабы опять Амон торжествовал.
ХОРЕМХЕБ
Беда!
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Но в этом нет моей вины.
Хотя никто теперь мне не поверит.
Осталось мне просить твоей защиты
пред фараоном, дабы гнев его не пал
на голову мою иль головы злосчастных
жрецов Амана.
ХОРЕМХЕБ
Поверь, отец, я объясню царю,
что ты не виноват, — но, в самом деле,
вам нечего бояться его гнева —
он ласков и привержен милосердью.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Мой сын, поистине, ты благороден —
и верен старой дружбе и друзьям.
В это время Эхнатон, незаметно раздвинув дверные занавеси, застывает в дверях
ЭХНАТОН
(иронично)
Глазам своим не верю! Неужели
жрец Мериптах, мой старый друг!
(Выходит вперед.)
Не ждал, достопочтенный жрец, тебя увидеть
среди сирийских подданных моих.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ (почтительно кланяясь)
Приветствую тебя, Великий Царь!
ЭХНАТОН
Как интересно.
Я слышал, Хоремхеб,
что у тебя гостят сирийцы,
но не предполагал, что вот такие!
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Поверь мне, Государь, —
почтенный Хоремхеб
не ведал о моем приходе.
Не думай, государь, ни сговора, ни козней…
ЭХНАТОН
(холодно)
Почтенный жрец, ты, видимо, решил,
что я, как ты,
повсюду вижу только козни.
ХОРЕМХЕБ
Это правда. Я не знал,
что здесь Верховный жрец.
ЭХНАТОН
Я вижу.
В тебе, мой Хоремхеб, не сомневаюсь.
ХОРЕМХЕБ
Подобного доверья я не стою.
ХОРЕМХЕБ
Ты — ты достоин высшего доверья!
ХОРЕМХЕБ
Его я оправдаю, государь!
(Улыбается.)
Но все-таки доверью есть предел
и подозрительность не помешает,
Я знаю жизнь, — которой ты не знаешь.
ЭХНАТОН
Попробую учиться недоверью —
начнем с тебя,
мой верный Хоремхеб.
ХОРЕМХЕБ
(мрачно)
Уж лучше мне не верь,
как остальным,
чем слепо доверяться слишком многим.
ЭХНАТОН
Неправильно. Доверье и любовь —
вот истины великое оружье,
оно способно мир преобразить.
ХОРЕМХЕБ
Однако, государь, иные люди
не в силах оценить прекрасных этих качеств.
Из Сирии пришли дурные вести.
И хеттов племена идут на юг, захватывая земли.
Итакама назвал себя царем Кадеша[38],
он истребил всех жителей покорных Тунипа[39].
Риббади, — верный нам царь Библа —
послал за помощью своих сынов в Египет,
чтоб мы прислали войско для усиления Симиры[40] —
едва она падет, не устоит и Библ.
Риббади будет драться насмерть,
но просит помощи, и чем скорей, тем лучше.
Пустынное отродье — хабиры —
опустошают города и веси.
ЭХНАТОН
Как много зла в сердцах людей!
(С тоской.)
Когда же люди
научатся любить друг друга
и в мире жить?
ХОРЕМХЕБ
Позволь послать туда
хотя бы два отряда?
ЭХНАТОН
Нет.
ХОРЕМХЕБ
Но как их защитить от беззаконья?
Египет жив
законностью и правом!
ЭХНАТОН
Отныне пусть живет он милосердьем! Пускай туда идут послы, а не войска!
ХОРЕМХЕБ
Мы сделаем Египет, государь мой,
посмешищем для покоренных стран!
ЭХНАТОН
Но на насилие насилием ответив,
мы только большее насилье породим.
ХОРЕМХЕБ
Так, значит, мертвые не будут отмщены?
ЭХНАТОН
Прекрасна смерть за родину свою.
ХОРЕМХЕБ
Мой друзья убиты!
ЭХНАТОН
Неужели отмщение вернет их к жизни?
ХОРЕМХЕБ
Нет, но…
ЭХНАТОН
Учись, мой Хоремхеб, прощать врагов.
ХОРЕМХЕБ
Египет — мощный, славный, справедливый,
сегодня верных предает своих!
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
(тихо, к Хоремхебу)
Египет видеть униженным и посрамленным…
ЭХНАТОН
Весь мир взирает на Египет славный и станет следовать его примеру.
ХОРЕМХЕБ
Весь мир увидит, что Египет слаб!
(Отворачивается.)
Входят Эйе, Нефертити и Незземут, а также нубиец-слуга.
ЭЙЕ
Великий Царь, к нам весть из Но Амона.
Там беспорядки: дерзкие смутьяны
разрушили святилище Атона —
они на улицах кричат Амона имя.
Его жрецы их к бунту подстрекали.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
(шагнув вперед)
Неправда.
ЭЙЕ
Мериптах? Ты, право же, безумен,
коли посмел явиться во дворец!
ЭХНАТОН
(гневно)
Амон! Амоновы жрецы!
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Они тут ни при чем.
ХОРЕМХЕБ
Мой государь! Верховный жрец
просил меня все объяснить тебе:
он знал, что на жрецов ты ополчишься.
ЭЙЕ
Всю эту смуту сеяли жрецы, —
я точно знаю.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Это все — неправда.
ЭХНАТОН
(неистово)
Я слишком долго все это терпел —
как милосердный мой отец, Атон.
Амона власть — проклятие Египта,
Амон благословил кровопролитье,
поработив безвинные народы,
Нет, это зелье
надо вырвать о корнем!
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Казни меня, владыка, если хочешь…
ЭХНАТОН
Я крови не хочу, как вам известно.
(Громко.)
Пошлите за писцом,
пусть он мои слова запишет.
Слуга выбегает из комнаты.
ЭЙЕ
(обеспокоенно)
Мой господин, что ты желаешь сделать?
Не стоит принимать решение поспешно.
ЭХНАТОН
Я все решил. Я знаю, что нам делать.
НЕЗЗЕМУТ
(Верховному жрецу)
Опасный ход.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ
Но он ведет к успеху.
НЕФЕРТИТИ
(Эхнатону)
Одумайся, мой государь, —
ты вне себя от гнева.
ЭХНАТОН
По всей стране распространилось зло —
я вырву корень —
злую власть Амона!
Верховный жрец и Незземут переглядываются.
ХОРЕМХЕБ
Мой государь, не соверши ошибки.
Ведь испокон веков Амона чтят,
для многих тысяч эта вера — благо!
ЭХНАТОН
Амон есть зло. А зло должно исчезнуть!
НЕФЕРТИТИ
Не делай ничего во гневе, государь!
Входит писец.
ЭХНАТОН
Слушайте мои слова,
слова Владыки Верхнего и Нижнего Египта,
живущего Правдой.
Вот моя воля:
отныне поклоненье Амону повсеместно запрещено,
имя же его
должно быть стерто со всякой надписи.
ХОРЕМХЕБ
Мой государь…
ЭХНАТОН
(повышая голос)
И мой приказ для всех, кто служит мне —
войти в гробницы и стереть Амона имя.
ХОРЕМХЕБ (с ужасом)
Но имя твоего отца!
ЭХНАТОН
Оно — не исключенье
и будет стерто вместе с остальными!
ЭЙЕ
Но это святотатство!
Слышен ропот.
ЭХНАТОН
(писцу)
Ступай. Пусть мой указ
известен станет каждому в Египте.
Писец поспешно выходит Мериптах, напустив на себя удрученный вид, выходит следом Незземут, отступив назад, наблюдает.
ХОРЕМХЕБ
Мой государь, нельзя так поступать!
Ты этим всех настроишь против нас,
последствия окажутся ужасны
ЭХНАТОН (в ярости)
Амона имя стерто быть должно из памяти Египта!
ЭЙЕ
Нет мудрости в таком решенье.
Ты разрушаешь то, что создал.
Уничтоженье надписей в гробницах..
(Качает головой.)
НЕФЕРТИТИ
Отцово имя! Эхнатон, нельзя так!
ЭЙЕ
Послушай, сын мой, государь мой
Своим указом ты сердца людей
лишь отвращаешь от Атона.
С тем большим рвением теперь
они к Амону повернутся.
А святотатство с именем отца…
(Качает головой.)
Одним богам
известно, чем закончится все это.
ЭХНАТОН
Слова, слова — одни слова пустые.
В Египте есть единственное зло —
(Его губы дрожат.)
всесилие жрецов Амона.
Я знаю — как никто другой —
в его тени я вырос.
Война! Теперь — война, мой Хоремхеб,
воистину — вот разразилась битва
меж Тьмой и Светом, Истиной и Ложью,
Живым и Мертвым. Мертвой темной сетью —
жрецы Амона оплели Египет.
Но я спасу страну от темных сил
и приведу мою державу к свету,
предвечного вечно живого Бога.
Отныне между мною и жрецами
война — и да восторжествует Свет!
(Вздымает руки и падает на ложе.)
ХОРЕМХЕБ
Египет! Что с тобою будет? Мой Египет…
Занавес.