Доктор Гинзберг!
ГИНЗБЕРГ. Пожалуй, для начала я сделаю конспективный обзор того, что известно мне самому и о чем мне рассказали. Последние два месяца миссис Уингфилд страдала от некой непонятной болезни, поставившей в тупик ее лечащего врача доктора Хорсфилда, — в чем ссылаюсь на его собственное авторитетное свидетельство. Однако через некоторое время состояние ее стало улучшаться. Впрочем, несмотря на явную положительную динамику, при ней по-прежнему дежурила медсестра. В интересующий нас день, а именно десять дней назад, миссис Уингфилд после обеда встала с постели, и медсестра Бонд усадила ее в легкое кресло возле открытого окна. Погода стояла прекрасная. У миссис Уингфилд была книга и радиоприемник. Убедившись, что у пациентки есть все необходимое, сестра, как обычно после обеда, вышла пройтись. О том, что случилось дальше, мы можем только гадать. Но в половине четвертого все услышали крик. Мисс Росс, сидевшая в комнате внизу, видела, как мимо окна что-то пролетело. Оказалось, это миссис Уингфилд упала с балкона своей комнаты. В момент падения рядом с ней никого не было. А всего в доме в это время находилось четыре человека — те самые четверо, что сейчас здесь собрались.
ИНСПЕКТОР. Может быть, вы, мистер Уингфилд, расскажете, что было потом?
УИНГФИЛД. По-моему, я уже столько раз это повторял! Я вычитывал гранки у себя в кабинете. Услышал снаружи крик, шум. Кинулся к боковой двери, выбежал на террасу и нашел — нашел бедную Дженни. Минутой позже подбежала Эммелина, потом Уильям и мисс Джексон. Мы вызвали врача.
ГИНЗБЕРГ. Я… Я…
ИНСПЕКТОР. Да-да, мистер Уингфилд, продолжать нет необходимости. Мисс Джексон, не продолжите ли теперь вы?
БРЕНДА. Мистер Уингфилд попросил у меня справку в энциклопедии, и я как раз была в библиотеке, когда услышала суматоху и топот бегущих людей. Я отложила книгу и вышла к ним на террасу.
ИНСПЕКТОР. Мистер Росс?
РОСС. Что? A-а. Я все утро играл в гольф, я всегда играю по субботам. Пришел домой, хорошенько пообедал и прилег соснуть. Меня разбудил крик Дженни. Я даже поначалу подумал, что мне это снится. Потом слышу внизу шум, выглядываю в окно — а она лежит на террасе, и вокруг собрались люди. О Господи, неужели нужно все это повторять без конца?
ИНСПЕКТОР. Я только хотел подчеркнуть тот факт, что никто из присутствовавших в доме не может сказать, что же произошло… Никто, кроме самой миссис Уингфилд.
РОСС. Но все очень просто, я уже говорил. Бедная Дженни переоценила свои силы. Вышла на балкон, наклонилась — и пожалуйста. Элементарный несчастный случай, с каждым может произойти.
УИНГФИЛД. Нельзя было оставлять ее одну. Это моя вина.
ЭММ ЕЛИНА. Брайен, но ведь ей полагалось отдыхать после обеда, так врач велел. Мы все собирались зайти к ней в полпятого выпить чаю, а до тех пор, начиная с трех часов, ей полагалось отдыхать.
ИНСПЕКТОР. Мисс Росс, несчастным случаем это трудно объяснить. Ведь на балконе есть перила.
РОСС. Нет, нет. У нее закружилась голова, и она потеряла равновесие. Я сам наклонялся, чтобы проверить. Такое запросто могло случиться.
ИНСПЕКТОР. При таком маленьком росте, как у миссис Уингфилд, вывалиться через перила балкона, даже если кружится голова, — задача непростая.
ЭММЕЛИНА. Мне очень неприятно это говорить, но, думаю, вы правы в своих подозрениях. Бедняжка Дженни так переживала, что повредилась умом. А приступ депрессии, наверное, переполнил чашу…
УИНГФИЛД. Ты все твердишь, будто она покушалась на самоубийство. Я в это не верю. Не верю!
ЭММЕЛИНА (со значением). У нее было от чего впасть в депрессию.
УИНГФИЛД. Что ты хочешь этим сказать?
ЭММЕЛИНА. Ты и сам прекрасно знаешь, что я хочу сказать. Я не слепая, Брайен.
УИНГФИЛД. Никакой депрессии у Дженни не было. Ей не с чего было в нее впадать. У тебя злоба разыгралась, Эммелина, и ты все выдумала.
РОСС. Не трогай мою сестру!
БРЕНДА. Это был несчастный случай. Конечно, несчастный случай. А мисс Росс просто пытается… пытается…
ЭММЕЛИНА. Да, и что же я пытаюсь сделать?
БРЕНДА. Просто вы из тех женщин, что строчат анонимки и кляузы. Из-за того, что ни один мужчина ни разу не взглянул на вас…
ЭММЕЛИНА. Как вы смеете!
РОСС. О боже мой! Женщины! Прекратите, вы обе!
УИНГФИЛД. Думаю, нам всем надо остыть. Мы говорим о чем-то совершенно постороннем. А что действительно нужно выяснить, так это состояние духа Дженни в тот день, когда она упала. Ну так вот я, как муж, знаю ее достаточно хорошо, и ни минуты не сомневаюсь, что она не помышляла о самоубийстве.
ЭММЕЛИНА. Потому что тебе не хочется сомневаться, не хочется признать свою вину!
УИНГФИЛД. Вину? В чем?
ЭММЕЛИНА А кто ее до этого довел?
РОСС V (вместе). Что ты такое говоришь?
УИНГФИЛД J Да как ты смеешь!
БРЕНДА. Это неправда!
ГИНЗБЕРГ. Господа, господа! Прошу вас! Приглашая вас сюда, я, честно говоря, не ожидал, что спровоцирую взаимные обвинения.
РОСС. Да ну? Я в этом не уверен.
ГИНЗБЕРГ. Нет, собирался лишь провести эксперимент.
БРЕНДА. Мы это уже слышали, но вы так и не сказали, что за эксперимент.
ГИНЗБЕРГ. Как только что сказал инспектор Грей, лишь один человек знает, что случилось в тот день, — сама миссис Уингфилд.
УИНГФИЛД. А она рассказать не может. К сожалению!
ЭММЕЛИНА. Расскажет, когда поправится.
ГИНЗБЕРГ. Думаю, вы не вполне представляете тяжесть ее состояния, мисс Росс. Могут пройти месяцы, даже годы, прежде чем миссис Уингфилд из него выйдет.
УИНГФИЛД. Не может быть.
ГИНЗБЕРГ. Да, мистер Уингфилд. Не буду вдаваться в детали, но у людей, ослепших в результате шока, зрение иногда восстанавливалось через пятнадцать — двадцать лет. Паралитики в подобных случаях тоже лет двадцать не могли ходить. Случается, что другой шок ускоряет восстановление утраченной способности, но жесткой зависимости здесь нет. (Инспектору.) Позвоните, пожалуйста.
Инспектор подходит к дверям и нажимает звонок.
УИНГФИЛД. Я не совсем понимаю, к чему вы ведете, доктор.
ИНСПЕКТОР. Сейчас узнаете, мистер Уингфилд.
ГИНЗБЕРГ. Мисс Джексон…
Бренда встает. Гинзберг снимает со стула сумку Эммелины и передает ей.
Гинзберг подходит к окну и закрывает жалюзи. На сцене тучнеет.
Гинзберг включает одну из ламп.
ГИНЗБЕРГ. Инспектор, будьте любезны.
Инспектор включает другую лампу.
Лансен открывает дверь и ввозит каталку с пациенткой, за ним идет медсестра. Они ставят каталку в центре. Голова пациентки вся в бинтах, видны только глаза и нос. Она совершенно неподвижна, глаза открыты.
Лансен подвозит аппарат поближе к пациентке и разворачивает его Гинзберг становится рядом.
УИНГФИЛД. Дженни, дорогая!
Эммелина молча подходит к каталке.
БРЕНДА. Что происходит? Что вы пытаетесь сделать?
ГИНЗБЕРГ. Миссис Уингфилд, как я уже сказал, полностью парализована. Она не может ни двигаться, ни говорить.
Уингфилд отворачивается.
Но мы согласились в том, что только она знает, что с ней в тот день произошло.
БРЕНДА. Она без сознания. Она может оставаться без сознания — о, вы же говорили, годами.
ГИНЗБЕРГ. Я не говорил — без сознания. Миссис Уингфилд не может двигаться и говорить, но она видит и слышит; и я думаю, весьма вероятно, что ее ум остается столь же острым, как и прежде. Она знает, что случилось. Она хотела бы нам сообщить, но, к сожалению, не может.
УИНГФИЛД. Вы думаете, она нас слышит? Думаете, она понимает, что мы ей говорим, что чувствуем?
ГИНЗБЕРГ. Думаю, да.
УИНГФИЛД (подходит к пациентке). Дженни! Дженни, дорогая моя! Ты меня слышишь? Я знаю, это было ужасно, но теперь все будет хорошо.
ГИНЗБЕРГ. Лансен!
ЛАНСЕН. Я готов, сэр, в любую минуту.
ГИНЗБЕРГ. Я говорил, что миссис Уингфилд не может нам ничего сообщить, но, кажется, теперь мы нашли способ. Доктор Зальцберген, который является специалистом по этому виду паралича, навещал ее и заметил слабое шевеление пальцев ее правой руки — повторяю, крайне слабое, едва уловимое. Она не может поднять руку, но три пальца правой руки сохранили подвижность. Мистер Лансен собрал соответствующий аппарат электрического типа. Видите, вот маленькая резиновая груша. Если нажать на грушу, на панели аппарата загорается красная лампочка. Малейшее движение вызывает вспышку. Будьте добры, Лансен!
Лансен дважды сжимает грушу. На аппарате дважды загорается красная лампочка.
Сестра, откройте правую руку пациентки.
Медсестра кладет руку пациентки на покрывало.
Лансен, между первыми тремя пальцами. Осторожно!
Лансен вкладывает грушу в правую руку пациентки.
Теперь я задам несколько вопросов миссис Уингфилд.
РОСС. Задавать ей вопросы? О чем вы говорите? Какие такие вопросы?
ГИНЗБЕРГ. Вопросы о том, что случилось в тот субботний день.
РОСС. Так вот что вы затеяли!
ГИНЗБЕРГ. Эксперимент был предложен мистером Лансеном и мной.
УИНГФИЛД. Но нельзя же всерьез на это полагаться? А если у нее просто мышечные спазмы?
ГИНЗБЕРГ. Я думаю, скоро мы убедимся, может миссис Уингфилд отвечать на вопросы или нет.
УИНГФИЛД. Я возражаю! Это опасно для нее. Это отсрочит ее выздоровление. Я не разрешаю! Я не даю согласия.
БРЕНДА (тепло) Брайен! (Оглядывается на инспектора и отходит в сторону.)
ГИНЗБЕРГ. Здоровью миссис Уингфилд ничто не угрожает, — я ручаюсь. Сестра!
Медсестра становится возле пациентки и кладет пальцы на ее запястье.
При малейших признаках коллапса вы знаете что делать.
МЕДСЕСТРА. Да, доктор.
БРЕНДА. Мне это не нравится… не нравится.
ЭММЕЛИНА. Еще бы.
БРЕНДА. А вам?
ЭММЕЛИНА. Я думаю, это может оказаться интересно.
РОСС (вместе). Я не верю.
УИНГФИЛД (вместе). Инспектор, я надеюсь…
ИНСПЕКТОР. Прошу тишины! Мы должны соблюдать полную тишину. Доктор готов начать.
Пауза.
ГИНЗБЕРГ. Миссис Уингфилд, вы едва избежали смерти и сейчас находитесь на пути к выздоровлению. Телесные повреждения заживают. Мы понимаем, что вы парализованы, не можете ни говорить, ни двигаться. Чего я от вас хочу… если вы понимаете, что я говорю, постарайтесь шевельнуть пальцами так, чтобы сжать грушу. Попробуете?