– Как-то слишком просто это все. В смысле, это все выглядит каким-то уж слишком простым, – Эхо чесал голову, стоя напротив стеклянного инкубатора, который начал заполняться мутной водой.
– Природа всегда была примитивна.
Вода в инкубаторе двигалась и затвердевала, образовывая полупрозрачный пузырь.
– Плацента…
Стальная клешня-манипулятор плавным движением юркнула в пузырь и тут же вернулась обратно, поместив внутрь нечто незримое. Пути назад уже нет. Процесс производства оболочки для Миры идет полным ходом и осталось только наблюдать.
– Мира, ты чувствуешь что-нибудь, глядя на это?
– Да. Радость.
Эхо ничего не ответил. Не смог подобрать слова. Для него это все было дикостью. От начала и до грядущего конца. Он вдруг понял, почему Мира не предлагала ему этот вариант. Дело было не только в совместимости сознания девушки и нового тела. Совместимости не было и у метода с мировоззрением Эхо.
Часы летели один за другим, и на глазах внутри инкубатора появлялась маленькая точка. Точка росла и вскоре, став размером с мизинец на руке Эхо, начала приобретать свои очертания. Очертания нового человека.
– Вноси правки, пока не поздно, – спохватилась Мира.
Парень выдвинул консоль, что была привязана к оборудованию, и выставил все необходимые вводные значения. Вплоть до группы крови. Нужна была здоровая девушка, среднего роста с темными волосами. Группа крови должна была быть совместима с единственным живым родителем. Эхо пробегался по параметрам и менял все в соответствии с указаниями Миры. Даже цвет глаз она выбирала на свой вкус.
– Что с ним? – Мира вдруг одернула Эхо от выбора параметров.
Оборудование издало протяжный звуковой сигнал, и инкубатор пару раз моргнул красным светом. Неисправность отдельным оповещением всплыла перед глазами юноши. Всего пары слов хватило, чтобы Эхо понял, в чем дело. Ему не обязательно было быть первоклассным биологом. Нужен был лишь шприц. Пока рост эмбриона стоит на паузе – время есть.
Парень перерыл все шкафы, и вскоре у него в руках была пачка старых пластиковых шприцов. Наполнив до краев кровью один из них, он ввел его в приемник-пуповину, необходимую для фармацевтического воздействия на плод. Пуповина окрасилась в красный цвет, и спустя пару десятков минут ошибка пропала с консоли управления.
– Мое уродливое бессмертие дает о себе знать, – со странным облегчением выдохнул парень.
– Ввел машины?
– Да.
Спустя пару дней машина отделила плаценту, и прикованный пуповиной к стеклу ребенок продолжил безжизненно висеть в жидкости. Эхо проснулся от оповещения о переходе в следующую фазу роста и лениво поднялся со стула. Затекшие ноги и спина гудели, и парень всеми силами пытался размять их.
– Поздравляю с рождением! – встрепенулась девушка, но после этой фразы юношу передернуло настолько сильно, что он даже не стал пытаться подобрать слова.
Приглядевшись к новому человеку, Эхо уже мог разглядеть порт на затылке, через который пользователь сможет производить подключения к сети. Для парня это было так же необычно, как и тело Миры, которое сохраняло жизнь для сознания на протяжении многих тысяч лет.
– Мне переносить тебя в новое тело?
– Рано. Давай дождемся полного созревания.
– Ладно…
– Эхо! Это не человек! Хватит грузить себя вопросами древней этики! Как ты думаешь, сможет ли мозг быть заполнен личностью и информацией, принятой из внешнего мира за столь короткий срок? – глаз подсветил оболочки, что все еще стояли за дверью. – Даже они ближе к полноценным людям, чем то, от чего ты не можешь оторвать взгляд!
– Да понял я, понял, – парень вновь разлегся на стуле и закрыл глаза.
Каждый раз как Мира пыталась войти с ним в визуальный контакт – Эхо просыпался, отказываясь встречаться с ней. Сны были рваные и тревожные, но даже в таких снах время летело быстро. День за днем Эхо открывал глаза и смотрел на то, как быстро развивается тело, что он создал. Для него это было неописуемо. С одной стороны, он чувствовал гордость за то, что способен подарить чему-то жизнь. С другой – страх, что это тело достанется такому бесчеловечному существу как Мира.
Чем дальше продвигалось дело, тем меньше Эхо хотел продолжать сотрудничество с девушкой, что взяла его в плен еще до его рождения. Сколько бы ни пытался парень себя переубедить – внутри его головы уже был сложен образ монстра, что предает и убивает все, что мешает ему на пути. И этим монстром была Мира. Ни одна цель, которой могла руководствоваться девушка, не окупит средства, потраченные на ее достижение. И чем больше Эхо сопротивлялся решениям Миры, тем отчетливее понимал – нужно ей помешать.
Звук сливающейся воды вывел Эхо из раздумий. Тело, что уже с трудом помещалось в инкубатор было готово. Несколько дней потребовалось чуду инженерной мысли, чтобы создать полноценного человека, пусть и с абсолютно пустым мозгом. Вода освободила голову и легкий электрический разряд заставил легкие сжаться, вытолкнув остатки. Девушка лежала абсолютно голая, ни на теле, ни на голове волос еще не было. Эхо присел на корточки, чтобы разглядеть лицо и ужаснулся. Она была настолько похожа на него, что если измазать ее грязью и исполосовать шрамами, то будет ощущение, что парень глядит в зеркало. Отражение Эхо в стекле накладывалось на спящее лицо оболочки, усиливая эффект.
– Подключай маршрутизатор.
Эхо с трудом оторвался от стекла и бросил взгляд на порт данных. – Нет.
Глава 42
Закономерный финал
– Что значит «нет»? – возмутилась Мира. – Ты что, совсем сдурел?
– Я не буду отдавать тебе это тело.
– Еще скажи, что это твой ребенок! Хватит! Ты достал меня уже со своей моралью!
– Я не дам тебе забрать ее! Если твоя цель – жить, то я больше не буду расплачиваться за твое эгоистичное желание!
– Ах вот как, – изображение в глазах Эхо помутнело. Мира вновь начала забирать контроль, утапливая юношу в самую далекую часть его собственной головы. – В самом конце ты решил сразиться со своей судьбой? Что ж… Закономерный финал! Прощай, Эхо. Ты больше не выберешься наружу.
Сознание юноши сорвалось с обрыва и полетело в чернеющую пустоту. Сон должен был стать его новым домом, но стал лишь тюрьмой, которую Эхо планомерно создавал день за днем.
Эхо продолжил там же, где и остановился. Поле, кобыла, и топот копыт вдалеке.
– Вот блядь!
– Задремал, работник? – примчался хозяин поля, после того как его дети сказали ему, что работник никак не хочет просыпаться. – Ну и напугал же ты нас.
– Простите, сэр, – Эхо огляделся, на ходу выдумывая план действий. Пусть тут он и вправе немного отдышаться, но терять реальные секунды – плохая идея. – Отличный отпугивать волков, сэр. Позволите?
– Что? – мужчина положил руку на обрез, что лежал в кобуре на лошадином седле. – Прости, парень, но…
– Да к чему это все? – Эхо мигом вскочил с земли и выхватил ружье, лошадь шарахнулось, чуть не скинув землевладельца с седла.
– Стой! – успел крикнуть мужчина, но Эхо уже засунул обрез так глубоко в горло, что дуло уперлось в позвоночник.
Щелчок курка и темнота.
В этой темноте Эхо чувствовал, как уходят драгоценные секунды, перегружая мозг для воссоздания новой картины мира.
– Очнулся? – восседал над Эхо Нольпервый. – Тебя как сюда занесло?
Кольцевой коридор тюрьмы был залит тусклым светом, Эхо открыл глаза, чуть щурясь.
– Теперь сюда, да? – парень выхватил нож с пояса своего товарища и ухватившись двумя руками за рукоять вонзил лезвие в свой левый висок. Гарда уперлась в череп и Эхо вновь провалился в темноту, напоследок извиняясь перед Нольпервым.
Смерть давящим чувством осталась внутри головы. Эхо открыл глаза и вытер кровь, что сочилась из носа.
– Господин Эхо, вы как? – говорил старик Ботул, склонившись над Эхо со статоскопом. – Вы потеряли сознание… никогда бы не подумал…
– Ты уже тысячу лет как мертв, старик, – Эхо встал с койки и пошел к блестящему подносу на котором лежали медицинские инструменты. Порывшись с характерным звоном среди железа, парень поднял аккумуляторную пилу для костей. – Подойдет.
Пила взвизгнула и Эхо, не теряя ни секунды, вонзил диск в кончик позвоночника, чуть ниже основания черепа. Боль продлилась недолго, и темнота вновь окружила парня.
Давящее чувство внутри черепа не прекращалось и даже сейчас, находясь в забвении Эхо пытался вытереть кровь, что сочилась уже и из глаз своей несуществующей рукой.
Темнота никак не рассеивалась, а значит мозг теперь намного дольше пытался воссоздать мир для заключенного во сне. С каждой смертью и перерождением сон перестаивался полностью, пытаясь поместить Эхо в комфортное для пробуждения место. Вот только алгоритм был рассчитан на беззаботное существование, однако парень теперь боролся с собственным телом, и проигрывать было нельзя.
Эхо с трудом открыл глаза и яркий свет ударил по ним так сильно, что захотелось вновь их закрыть, отказавшись от идеи сопротивляться. Бескрайнее поле зелени. Эхо никогда в таких не бывал, но вот оно, ни конца, ни края. Парень осмотрелся вокруг, осмотрел то, что было с ним и с досадой выдохнул.
– Неужто начала мне мешать?
В руках не было ничего. Нет ни одного предмета, что помог бы ему сейчас.
– Придется по старинке… – Эхо как мог высунул язык и с размаху ударил кулаком по челюсти, попутно сломав и ее. Нестерпимая боль заставила парня взвыть и упасть на колени.
Почти что черная от своего количества кровь стремительным потоком хлынула изо рта. Трава, цветы, земля. Все наполнялось красным, впитывало в себя выдуманную жизнь. Машины в теле Эхо пытались починить пробоину, но парень вновь ударил себя по разломанной челюсти и поток крови рванул с новой силой. Три минуты и обессилевшее тело упало щекой на мокрую от крови траву. Глаза остекленели и сознание вновь отправилось во тьму.
В темноте смерти Эхо не чувствовал ничего, кроме ноющего ощущения внутри головы. С каждой смертью и перерождением тяжесть усиливалась, приближая заветную свободу. Пара тройка скачков в сон и Эхо уже не мог вспомнить, какая это по счету смерть.