– По мне, он тоже ничего, но немного маловат для меня. Сколько ему лет, около пятнадцати?
– Да, как раз пятнадцать.
– Ладно, это не важно. Передай другу, что я увижусь с ним, когда ему будет около двадцати пяти. Примерно тогда я войду в пору расцвета.
– Это его вполне устроит, – рассмеялся Дэвид.
Незадолго до открытия пансиона Дэвид снова встретил Джерри Дойла.
– Как ты? Участвовал в хороших попойках после вечеринки в пещере? – поинтересовался Джерри.
– Я, наверное, вступлю в пионеры[8]. Мне никогда не было так плохо. На следующий день меня стошнило одиннадцать раз, – честно признался Дэвид.
– Ну, по крайней мере, ты держался, пока не вернулся домой, – утешил Джерри. – Это не всем удалось. И все же было весело.
– В целом да. Нолан сказал, что у него никогда не было такой ночи.
– Он говорил, у тебя в спальне есть свой проигрыватель с радиоприемником. Это правда?
– Есть. Не радиола с дверцами, а проигрыватель пластинок. Работает от сети.
– Сколько такой стоит? – позавидовал Джерри.
– Если честно, не знаю. Это был подарок, но я могу спросить.
– Я бы хотел на него посмотреть.
Дэвид колебался всего секунду. Мать не запрещала ему пускать Джерри Дойла в дом, но он знал, что она не одобрит этой затеи.
– Пойдем покажу, – предложил Дэвид.
Любой другой парень в Каслбее, скорее всего, смутился бы, но только не Джерри Дойл. Он непринужденно шагал по Клифф-роуд вместе с Дэвидом, как будто всю жизнь ходил в гости к доктору.
Домики, мимо которых они проходили, казались мертвыми призраками. Трудно было представить, что летом эти дома полны семей: дети носятся туда-сюда с ведерками и совками, а родители раскладывают в палисадниках шезлонги.
– Нужно быть сумасшедшим, чтобы арендовать такое жилье на лето, – сказал Джерри, мотнув головой в сторону хаотичного ряда строений.
Дэвид был более снисходителен:
– Ну не знаю. А если живешь далеко от моря?
– Но если у тебя есть деньги, чтобы снять здесь дом на пару месяцев, почему не поехать за границу – в Испанию или еще дальше, в Грецию например?
Джерри не мог поверить, что кто-то готов заплатить хорошие деньги за дом в его родном Каслбее.
– А если у тебя семья с детьми и тебе не по карману вывезти всех за границу? – резонно возразил Дэвид.
– Так я не собираюсь заводить семью, в этом вся разница.
– Не сейчас, но позже.
– Никогда. А ты собираешься?
– Думаю, да, – ответил Дэвид.
– Ты не в своем уме, Дэвид Пауэр, – добродушно усмехнулся Джерри Дойл.
Миссис Пауэр была в холле и расставляла в вазе декоративные ветки, припорошенные искусственным снегом.
– Привет, – поздоровалась она с сыном, когда дверь открылась. – О! Привет, Джерри. Ты пришел показаться врачу?
Молли Пауэр выглядела озадаченной. Она кивнула в сторону приемной. Пациенты входили не через парадную дверь, а через боковое крыльцо.
– Нет, миссис Пауэр, я пришел посмотреть проигрыватель Дэвида, – уверенно заявил Джерри.
– Прошу прощения? – Миссис Пауэр была вежлива, но холодна как лед.
– Я хотел показать Джерри проигрыватель… Сколько, кстати, он стоил?
Дэвид вовсе не чувствовал храбрости, которая звучала в его голосе.
– Ах, Дэвид, дорогой, это был подарок, – улыбнулась мать, но смотрела она нерадостно. – Сколько стоит подарок, спрашивать не принято.
– Но, может быть, вы скажете Джерри? Он не прочь купить такой же.
– Думаю, цена слегка превышает возможности Джерри, – заявила миссис Пауэр тоном, который Дэвид ненавидел больше всего.
Джерри, казалось, ничего не заметил.
– Наверное, вы правы, – согласился он. – В любом случае я накоплю денег не раньше конца лета. Я зарабатываю себе на мелкие расходы, но, пока не приедут туристы, ничего стоящего не предвидится. И все же мне бы хотелось взглянуть на проигрыватель.
Джерри улыбнулся матери Дэвида в лицо, выражавшее крайнее неодобрение, взялся за перила и поставил ногу на первую ступеньку.
– Он наверху?
Дэвид последовал за гостем не оборачиваясь, чтобы не видеть лица матери, которое, как он знал, помрачнело.
За обедом миссис Пауэр подождала, пока Нелли выйдет из комнаты.
– Пэдди, ты бы не мог попросить Дэвида больше не приводить Джерри Дойла в наш дом?
Доктор Пауэр оторвался от газеты и кротко посмотрел на жену:
– Он рядом с тобой, Молли. Почему ты не можешь попросить его сама?
– Ты понимаешь почему.
– Вы поссорились? – Доктор перевел взгляд с жены на сына.
– Я ни с кем не ссорился, – ответил Дэвид.
– Вот видишь, – сказала Молли Пауэр.
– Что ж, похоже, ты ведешь себя с матерью слишком бесцеремонно. Не стоит, – произнес доктор Пауэр и снова уткнулся в газету.
– Пэдди. Пожалуйста. Объясни Дэвиду, что с Джерри Дойлом все в порядке, но ему не рады в нашем доме.
Мистер Пауэр устало отложил газету.
– В чем дело? – спросил он, глядя то на одного, то на другого.
Ответа не последовало.
– И что же натворил юный Дойл, чем вызвал такое недовольство?
Доктор снова перевел глаза с покрасневшей жены на мятежного сына.
– Ничего, – пожал плечами Дэвид. – Он поднялся наверх. Я показал ему проигрыватель. Джерри им восхитился и пошел домой.
– Молли?
– Дело не в этом. Ты не младенец, Дэвид, и прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
Дэвид выглядел озадаченным.
– Твоя мама говорит, что прилагает много усилий, стараясь содержать дом в чистоте, и не хочет, чтобы по нему шастали все подряд. Это разумная просьба, не так ли?
Дэвид помолчал, размышляя над тем, принять объяснение или нет, и вскоре обнаружил в нем изъян.
– Конечно, прости, мамочка, я не понял, что дело в этом. Я решил, ты имеешь что-то против самого Джерри Дойла. Как мать Нолана, когда она думала, что у всех вокруг водятся блохи. Нет проблем, разумеется, я не буду приглашать никого в дом, не спросив твоего разрешения.
Молли смущенно улыбнулась. Она не была уверена, что выиграла схватку.
– Я сегодня попозже зайду к Джерри. Он обещал показать фотолабораторию. Помогу проявить снимки, которые его отец сделал на свадьбе.
Дэвид поочередно одарил родителей лучезарной улыбкой и налил себе стакан апельсинового сока.
Сестра Джерри Дойла была потрясающе красива. В комбинезоне, похожем на рабочий халат художника, Фиона выглядела как картинка. Она казалась застенчивой, отвечая лишь «да» и «нет», когда Дэвид о чем-то спрашивал, но вела себя вежливо и предупредительно. Предложила приготовить какао и сбегать к О’Брайену за четвертью фунта ломаного печенья.
– Почему ты не позвал ее в Тюленью пещеру? – поинтересовался Дэвид.
– В такие места нельзя брать сестру. Это нормально для Крисси, Кэт, Пегги и остальных. Они из тех девушек, кому такое подходит, но это не для Фионы.
Дэвид сообразил, что вышел за рамки, о которых не подозревал, и почувствовал себя неловко. Он видел, что с девушками на пикнике обращались не по-джентльменски. Компания веселилась и играла в бутылочку. Парни щедро угощали девчонок сидром и пивом, подбадривая что было сил. Потом девочки слегка поглупели, одна или две заплакали, Кэт стошнило, они плохо держались на ногах, падали. Но таковы правила вечеринок. Не хотелось признавать, что Фиона относится к другому сорту девушек – к тем, кого нельзя приводить на такие встречи, однако это было правдой. Когда сестра Джерри вернулась с подносом печенья и какао, Дэвид осознал, что ему бы тоже не понравилось, если бы она участвовала в чем-то подобном.
Он подумал, не попросить ли Фиону написать ему в школу письмо. У Нолана была девушка, присылавшая ему длинные письма. Но Дэвид понимал, что это сложно устроить. Если бы Фиона согласилась, ему бы пришлось объяснять нюансы системы. Письма сначала читал священник, и поэтому девочка вынужденно притворялась мальчиком. Элис, подруга Нолана, обычно подписывалась именем Энтони. Она держала в памяти, что нельзя упоминать о хоккейных матчах, и заменяла хоккей на регби. Письма были так тщательно зашифрованы и двусмысленны, что никто не мог толком понять, что они значат. И все же Нолан радовался им и гордо рассказывал одноклассникам, как хороша собой Элис. Было бы неплохо провернуть то же самое с Фионой. Но если Джерри не позволил ей участвовать в вечеринке, он почти наверняка воспротивится тому, чтобы сестра писала зашифрованные письма мальчику из школы-пансиона. Такое поведение сочли бы легкомысленным, а порочить репутацию Фионы Дойл было нельзя. Дэвид заметил, что относится к Джерри и Фионе как к сиротам, хотя они жили вместе с родителями. Это было странно.
– Предки не вмешиваются в твою жизнь? – с завистью спросил Дэвид.
– Они слишком много работают, – ответил Джерри. – Так было всегда. Это собачья жизнь, мама ненавидит эту работу. Но что еще остается?
– Чем бы она предпочла заниматься?
– Расставлять цветы на столике в прихожей в таком доме, как ваш, – рассмеялся Джерри. – Разве не это мечта каждой женщины?
Когда Дэвид вернулся тем вечером домой, крыша не рухнула, а небеса не засверкали молниями. Очевидно, родители поговорили между собой. Мать пришивала именные бирки к новым носкам и пижаме Дэвида. Казалось, миссис Пауэр позабыла о ссоре во время ланча.
– Наверное, снова погрузиться в учебу будет непросто, – предположила она.
Дэвид решил не уступать матери в любезности.
– Да, но я очень рад, что со мной занималась мисс О’Хара, очень рад. По словам Нолана, нам чертовски повезло заполучить такого учителя. Нолан рассказывал, что в Дублине учителя – те еще пройдохи. Они просят бешеные деньги и заставляют много зубрить, а еще от них несет выпивкой.
Отец Дэвида на другой стороне камина рассмеялся:
– Твой друг Джеймс несет полную чушь. Нельзя делать обобщений обо всех представителях профессии, как нельзя стричь под одну гребенку моих коллег или коллег его отца. Боже мой…