– Да-да, – понимающе кивал отец О’Двайер, по своему обыкновению не слишком вникая в то, что говорят ему пожилые люди. – Может быть, он вернется в следующем году.
– Я молю об этом Бога, святой отец. И все же, по моему мнению, пусть лучше он остается там, приобщая к Господу дикарей и тех, кто никогда не слышал о Боге, чем приезжает сюда ради встречи со мной.
Лицо старушки сияло в свете камина, а также благодаря совершенному таинству. Анджела прикусила губу.
Отец О’Двайер похлопал миссис О’Хару по руке и сказал:
– Вы поступаете верно. Виноградарь, который посылал работников в свой виноградник, обладал такой же силой духа.
Доктор Пауэр спросил Нелли, не хотела бы она встретить Рождество у себя дома.
– Вы спрашиваете меня об этом каждый год, а я каждый год отвечаю «нет», сэр, большое вам спасибо, мне приятнее встречать Рождество в вашем доме. Здесь еда вкуснее и покоя больше. А своих родных я могу повидать вечером.
– Если ты в этом уверена… – начал мистер Пауэр.
– Но, сэр, хозяйке не понравится, что вы так безответственно относитесь к приготовлениям. Представляю себе ее лицо, если сказать ей, что я собралась домой.
– Хватит мутить воду, Нелли, – ласково сказал Пэдди. – В этом доме все должны быть счастливы, ты меня слышишь?
– Так и есть, сэр, – добродушно ответила Нелли. – Я здесь с шестнадцати лет. В следующем году исполнится двадцать лет, как я у вас работаю, и за все это время я ни разу не слышала ни одного грубого слова.
– Нелли, ты пробыла здесь слишком долго. Почему бы тебе не выйти замуж?
– И тогда какой-то мужлан будет требовать, чтобы я бесплатно готовила для него ужин и чистила ему ботинки? Здесь я чувствую себя королевой: у меня собственный радиоприемник, который я могу включить наверху в спальне, и большое кресло рядом с плитой. А чего мне ждать от брака?
– Ты посидишь с нами завтра за праздничным ужином?
– Храни вас Бог, сэр, об этом вы тоже спрашиваете каждый год. Спасибо, но нет. Во-первых, хозяйка рассердится, а во-вторых, я уроню еду с вилки.
– Ты очень упрямая женщина.
– У меня нет мозгов, но я не дура, только и всего.
Клэр купила в Дублине яркие рождественские украшения. Было чудесно гулять по Мур-стрит и Генри-стрит с Мэри Кэтрин и Валери, слушая, как торговки громко нахваливают свой товар, сообщая, что он последний, и доводя людей до исступления от мысли, что на исходе абсолютно все. Клэр купила последнюю сверкающую гирлянду и тут же увидела, как из-под прилавка появилась еще одна. Потом она купила «последние» бенгальские огни, которые испускали блестящие искры, напоминая маленький фейерверк. Джиму и Бену бенгальские огни нравились, в Каслбее они были редкостью, и Клэр сочла покупку удачной. Ради подарков она три недели обходилась без обеда, запасаясь на завтраке хлебом и маслом, чтобы продержаться весь день.
Рождественское утро выдалось холодным и ясным. О’Брайены по привычке отправились на раннюю мессу. Спешить домой на случай, если в лавку заглянет покупатель, необходимости не было. Никто не рискнул бы признаться, что забыл что-то купить к Рождеству, поэтому семья могла спокойно поужинать.
Клэр завернула подарки в оберточную бумагу. Крисси уставилась на груду свертков с подозрением.
– Надеюсь, ты понимаешь, что я помолвлена и должна вкладывать все сбережения в наше будущее, – сообщила она. – Я не могу тратить деньги на дурацкие подарки.
– Само собой, – согласилась Клэр, поборов искушение выдернуть из головы Крисси кудрявые после перманентной завивки волосы.
После завтрака началась подготовка к праздничному застолью.
Агнес, по-прежнему не в силах передвигаться, сидела, положив ногу на табурет, и давала указания: «Достаньте ветчину из воды, где она вымачивалась. Осторожно, не залейте всю кухню. Накройте на стол. Верно, Крисси, сегодня Рождество, поэтому сними эту грязную скатерть и достань чистую. Бен, картошку чистят не пальцем, а ножом, Джим, убери остролист, пока никто не укололся».
Том О’Брайен сидел рядом с женой, нетерпеливо повторял ее распоряжения и отпускал собственные замечания о том, как все вокруг обязаны с радостью помогать несчастной матери, которая покалечилась при падении.
Клэр выполнила большую часть работы и к тому моменту, когда была готова еда, почти выбилась из сил. Она не понимала, почему нельзя было разделить работу на части и выполнить накануне вечером. Она знала, что слово критики положит начало перепалке, и держала свои мысли при себе.
После рождественского пудинга Клэр раздала подарки. Маме шарф показался очень милым, немного легким для зимней погоды, но как только потеплеет, он будет в самый раз, если, конечно, вы привыкли носить шарф, когда на дворе тепло. Отец с интересом посмотрел на карту графства, которую Клэр с таким трудом отыскала в букинистическом магазине и вставила в рамку. Том О’Брайен признал, что подарок очень щедрый; конечно, едва ли в округе найдется бедолага, не знающий собственного графства, но, возможно, карта будет полезна туристам. Джим и Бен искренне обрадовались головоломкам и играм, подаренным Клэр. Крисси бросила хмурый взгляд на маникюрный набор.
Клэр была уверена, что Крисси оценит подарок. Она помнила, что старшая сестра вечно подпиливала и красила ногти на руках и ногах, поэтому набор в маленькой красной коробочке наверняка был тем, о чем Крисси мечтала. Однако память Клэр запечатлела слишком далекое прошлое. Пока Крисси разворачивала сверток, Клэр обратила внимание на ее мозолистые руки, грубые пальцы и обкусанные ногти.
«И все же, – подумала она с надеждой. – А вдруг?»
Крисси повертела набор в руках и сказала, что это очень мило, особенно если ты студентка и у тебя есть время возиться с ногтями. Она отложила подарок в сторону и ни разу не взглянула на него в течение дня.
Клэр получила от матери коробку конфет, которую та достала с полки, и блестящую открытку от Джима и Бена. Отец дал ей фунт стерлингов, вытащив банкноту из кармана. Клэр боролась со слезами, подступившими к глазам. Ради всего святого, это была ее семья, в соблюдении множества традиций и ритуалов они не слишком нуждались. Было глупо расстраиваться из-за отсутствия внешних атрибутов праздника.
Анджела давным-давно предупредила Клэр о рисках. Когда ты уезжаешь из дома на учебу, то, вернувшись, питаешь завышенные ожидания и неизбежно испытываешь разочарование. Так было, когда Клэр возвращалась домой из безукоризненно чистой монастырской школы и делила комнату с Крисси. Сейчас все было точно так же. После знакомства с Эмер и Кевином, которые относились друг к другу и ко всем окружающим с уважением и чуткой заботой, день в кругу семьи показался скучным и тягостным.
Клэр вспомнила, как Мэри Кэтрин где-то вычитала, что на Рождество больше людей подумывает о самоубийстве, чем в любой другой день. Клэр не собиралась к ним присоединяться. Положив локти на стол, заваленный грязной посудой и обертками от подарков, которые вручала только она, Клэр изобразила на лице широкую улыбку.
– Давайте расскажем историю о привидениях, – предложила она.
– Кто знает хотя бы одну? – спросил отец.
– Мы можем ее сочинить по ходу дела, каждый добавит по чуть-чуть. Начинай ты, Крисси.
Но Крисси не собиралась в этом участвовать и запротестовала:
– Я не умею сочинять истории о привидениях.
– Умеешь. Просто начни.
Остальным не терпелось приступить к рассказу.
– Давным-давно жил-был призрак, у которого была отвратительная сестра, – начала Крисси. – Еще у него было четыре брата, с ними все было в порядке, но сестра была просто ужасна…
У доктора Пауэра в окне всегда стояла рождественская елка. С той стороны, где ее было видно с дороги. Под ней лежали подарки от Ноланов, присланные по почте из Дублина, а также от кузенов, кузин и друзей из разных уголков страны. Дэвид положил туда же свои подарки, завернутые в красную гофрированную бумагу с силуэтом Санта-Клауса.
Дэвид посмотрел на аккуратно подписанные свертки, а потом окинул взглядом столовую, уставленную сверкающим стеклом и серебром, украшенную остролистом и рождественскими хлопушками. Комната казалась холодной и пустой. Дэвиду не нравилось, что Нелли сидит на кухне, хотя он знал, что горничная никогда не присоединится к его семье по собственной воле. Он ненавидел игры, возню с хлопушками, анекдоты и восклицания по поводу подарков. Если бы они знали, какие дома ему приходилось посещать в Дублине во время практики, то сочли бы подобные развлечения убогими. Отец не мог этого не понимать.
Они сходили на мессу, дыша прохладным рождественским воздухом. У всех было хорошее настроение, несмотря на ветер. Доктору Пауэру пришлось осмотреть молодую женщину, упавшую в обморок после трехмильной прогулки натощак холодным утром.
– Но разве я не должна была поститься и поспеть к причастию рождественским утром? – сказала женщина, уловив в голосе доктора упрек.
– Конечно должны. Это именно то, что нравится видеть Господу в день рождения – как люди готовы угробить себя ради Него, – пробормотал доктор Пауэр.
Весь день Дэвид находился в центре внимания. Всем не терпелось узнать, что думает Дэвид и чего хочет. Не пора ли поесть, по мнению Дэвида? А выпить по бокалу шерри? Не хочет ли Дэвид открыть подарки? Ему точно понравился свитер? Если свитер маловат или не того цвета, его можно поменять.
Сначала они съели суп и маленькие гренки, а потом нарезали индейку. Дэвид уверен, что не хочет ножку? Спасибо, грудки вполне достаточно.
Они захлопали в ладоши, когда на праздничном пудинге вспыхнуло пламя, и подняли бокалы за хороший год, оставшийся позади, и за год, который вот-вот начнется. Молли Пауэр задалась вопросом, сидят ли сейчас Ноланы за рождественским столом в Дублине, и они подняли тост за Ноланов.
– Мать Джеймса становится очень странной на Рождество, – сказал Дэвид, чтобы поддержать разговор. – Кажется, в прошлом году она не снимала с головы косынку во время праздничного ужина.