Доктор Пауэр расхохотался:
– Она объяснила почему?
– Ну, когда Кэролайн спросила ее, она ответила, что с потолком может случиться все, что угодно. Думаю, они больше не спрашивали.
Вспоминая этот случай, Дэвид улыбнулся, а отец сказал:
– Мне не нравится, что ты рассказываешь о Шейле подобные истории. Она не такая, как все, необычная, только и всего, а ты выставляешь ее чокнутой, когда так говоришь.
– По-моему, она все же слегка не в себе, – извиняющимся тоном сказал Дэвид. – Я хочу сказать, что она не опасна, но голова у нее работает плохо.
Доктор Пауэр нахмурился, и Дэвид понял намек.
– Извини, я просто пошутил. «Необычная» – это слово ей больше подходит.
Молли довольно улыбнулась. Ей не нравилось, когда ее подругу называли сумасшедшей.
Она передавала по кругу шоколадные конфеты с ликером, восторженно восклицая всякий раз, когда звучало название новой начинки. Выбрать ту, которая с киршем, или попробовать шерри-бренди? Какой напиток крепче? Дэвид подавил желание сказать, что в каждой конфете алкоголя не больше, чем в половине ложечки для яйца, поэтому крепость не имеет значения.
– Ты часто встречаешься с Кэролайн? – нарочито небрежным голосом поинтересовалась Молли.
– Не слишком, но я много занимаюсь, правда много. Обычно никто не верит, когда студенты говорят о себе такое. Мы с Кэролайн виделись на вечеринке как раз перед моим отъездом, она передавала привет вам обоим.
– Думаю, ей здесь нравится. По-моему, в душе она уроженка Каслбея. В рождественской открытке она написала, что зимой здесь, должно быть, чудесно. Очень мило с ее стороны, – снова закинула удочку миссис Пауэр.
– Наверное, ей нравится приезжать сюда на каникулы, – предположил Дэвид.
– Кто знает? Многие думали, что приедут сюда на каникулы, а в итоге остались здесь. – С этими словами доктор Пауэр похлопал жену по руке.
Дэвид ощутил острый приступ клаустрофобии. Родители словно заворачивали его в вату, стоило ему оказаться дома. Они планировали распорядок его дня, обсуждая, как он вернется полноценным врачом и будет помогать отцу; а теперь они подбирали для него жену.
– Пойду, пожалуй, прогуляюсь… вся эта еда… – пробормотал он.
Он поднялся, стремясь поскорее убраться из теплой комнаты, сбежать от запаха пирогов и пристального родительского внимания.
Бесполезно. Родители признали, что это отличная идея. Доктор Пауэр пошел за своей тростью, а Молли побежала наверх за пальто и перчатками. Дэвид отнес поднос с кофейными чашками на кухню. Там работало радио. Нелли клевала носом, примостившись возле большой плиты, а Бонс крепко спал, объевшись индейки.
Дэвид тихо поставил поднос на кухонный стол и обмотал шею шарфом.
Он корил себя за черствость и эгоизм, но ему очень хотелось иметь четырнадцать братьев и сестер, чтобы они разделили с ним обязательства перед родителями. Или пусть бы у него вообще не было отца с матерью, как у одного студента с его курса, который уехал на праздники в Бельгию с большой компанией англичан. Все знали, что английские девушки умеют веселиться на полную катушку, так что этот парень наверняка отлично проведет время.
– Дэвид, мы готовы, – позвала Молли, заставив всех в замешательстве встрепенуться: Дэвид очнулся от грез о путешествии в обществе попутчиц без строгих моральных принципов, а Нелли и Бонс – от снов, навеянных ароматами теплой кухни.
Родители с сыном отправились на прогулку. Скоро их ждет семейное чаепитие, а завтра они все вместе отпразднуют день святого Стефана. Дэвид тяжело вздохнул и возненавидел себя за этот вздох.
В день Нового года Клэр отправилась прогуляться по пляжу, чтобы пособирать ракушки и дать себе обещания, наметив цели на будущий год.
«Я не буду ожидать от семьи слишком многого.
Я разработаю более удобную систему повторения материала, пометки карандашом „перечитать позже“ явно не годятся.
Я устроюсь в Дублине на работу в кафе на один вечер в неделю.
Я сделаю себе необычную стрижку.
Я встречу парня, который пригласит меня на свидание.
Я буду писать подробные письма Анджеле О’Харе каждую неделю».
Клэр нашла несколько красивых ракушек каури и положила их в коробочку в кармане.
Она услышала оклик и увидела Дэвида.
– Я надеялся встретить тебя здесь. Наверное, только мы с тобой пользуемся пляжем вне сезона.
– Даже в сезон все обычно слишком заняты, чтобы спуститься на пляж. Мой отец так и не научился плавать.
– В любом случае хорошо, что ты здесь.
Дэвид очень обрадовался, увидев ее, и Клэр неожиданно для себя смутилась.
– Где Бонс? Без него тебе как будто не хватает чего-то.
– У бедняги кашель. Ты не поверишь, но он кашляет, как старик. Мой отец накачал его лекарствами и возится с ним, как с президентом, но Бонс все равно кашляет как проклятый. Нелли повязала больному на шею старый свитер, Бонс от него ни клочка не оставил.
Клэр расхохоталась, но потом оговорилась, что нехорошо смеяться над простуженным псом.
– Можешь мне помочь? – спросил Дэвид.
– Конечно.
– Я хочу уехать послезавтра…
– Но семестр начнется только…
– Вот именно. В этом загвоздка. Мне придется сказать, что он начинается раньше. Прикроешь меня?
– Конечно, но я не смогу уехать послезавтра.
Он помрачнел:
– Что ж, видимо, ты не можешь.
– Дело не в том, что я не могу уехать раньше. Дома никто возражать не будет. Просто мне негде остановиться. Общежитие откроется только в первый день семестра.
– Ого!
– Можно сказать, что в медицинском колледже учеба начинается раньше. Я повторю это кому угодно, но, с другой стороны, какая разница, что я скажу? Я не общаюсь с твоими родителями.
– Да, но, если ты тоже уедешь раньше, они об этом узнают, – сказал Дэвид. – Здесь ничего не утаишь.
В его голосе мелькнуло раздражение.
– Мне жаль, – вздохнула Клэр. – Я знаю, что ты чувствуешь, и я сама была бы не против вернуться раньше, но сам понимаешь…
– Ты можешь остановиться в нашей квартире. В моей квартире, – предложил Дэвид.
– Нет, я не могу.
– Не подумай ничего плохого. У тебя будет своя комната, один парень не вернется до начала семестра.
– Если меня поймают, нас убьют. А я, черт возьми, не собираюсь рисковать всем ради того, чего не совершала, без пользы для себя, – убежденно заявила Клэр, совершенно не сознавая, как запальчиво прозвучали ее слова.
– Ладно, успокойся. Я понимаю, о чем ты.
– Как ты провел Рождество? – внезапно спросила она.
– Так себе. А ты?
– Тоже так себе.
– Скучаешь по красавчику Джерри Дойлу? Я слышал, его сманили яркие огни Лондона.
– Нет, не скучаю. Даже не вспоминала о нем. Наверное, я единственная женщина в Западном полушарии, которая не мечтает о Джерри Дойле.
– Ага, тогда он будет преследовать тебя еще упорнее, – заметил Дэвид.
– А ты так спешишь в Дублин, чтобы встретиться там с какой-то красоткой? – спросила Клэр.
– И да и нет. Девушка у меня есть, но дело не в этом. Дома я чувствую себя слишком важной персоной. Я – все, что у них есть. Понимаешь, что я имею в виду? По-моему, родители уделяют мне слишком много внимания.
– В моем доме все наоборот. Никому до меня нет дела. Я не представляю для родных никакой ценности.
Дэвид рассмеялся:
– Никто не получает того, чего хочет. Давай увидимся в Дублине. Я могу как-нибудь вечером позвонить тебе в общежитие.
– Прекрасно, – откликнулась Клэр.
Он так и не позвонил, но в этом не было ничего удивительного.
Клэр подумала и пришла к выводу, что Дэвид не утверждал ничего конкретного, просто у Пауэров был такой способ прощаться. Возможно, им не нравилось произносить слова прощания, звучавшие слишком категорично. Они предпочитали сказать что-нибудь неискреннее – например, предложить встречу и пообещать звонок.
Возможно, это к лучшему, утешила себя Клэр, пытаясь представить ситуацию в максимально выгодном свете. В Университетском колледже Дублина огромный выбор парней; незачем искать встречи с парнем из Каслбея, который живет, так сказать, по другую сторону утеса.
Учитывая все обстоятельства, Валери провела рождественские каникулы без происшествий. Она правда чуть не подралась с матерью во время игры в скребл. Мать настаивала, что «куорн» – это слово, означающее заменитель мяса, а Валери утверждала, что это имя собственное и название каких-то охотничьих угодий. Тогда мать сбросила все со стола и заявила, что не потерпит нравоучений. Зато они весело провели время, развлекаясь с кулинарной книгой: каждая по очереди готовила блюдо, одно экзотичнее другого. Судя по всему, отец Валери отказался присылать из Англии деньги, но оплачивал счета в местном продуктовом магазине, поэтому мать с дочерью выбирали рецепты с самыми дорогими ингредиентами.
Рождество Мэри Кэтрин было полно приключений. Джеймс Нолан трижды приглашал ее к себе домой. Мэри Кэтрин пришла к выводу, что сестра Джеймса – настоящая заноза в заднице. Кэролайн дописывала магистерскую диссертацию о Спенсере в Ирландии и считала всех вокруг полными невеждами, при этом американцев – в первую очередь. Джеймс Нолан высказал нездоровое желание поехать летом в Штаты. Он обещал навестить семью Мэри Кэтрин и спрашивал разрешения у них погостить. Мэри Кэтрин согласилась, но проследила, чтобы Джеймс не узнал ее домашний адрес. Отец-почтальон велел дочери не раскрывать подробности своей жизни в Америке, пока она не выйдет замуж за владельца замка. Джеймс Нолан, конечно, не владел замком, но был без пяти минут адвокатом, что тоже неплохо. Разумеется, Мэри Кэтрин его не любила. Но она пока не собиралась сбрасывать Нолана со счетов. Клэр со вздохом вспомнила о Джози, которая печатала на машинке, устраивала с дядей Диком встречи игроков в бридж по выходным и отбивалась от двух завистливых сестер. Было неразумно уговаривать Мэри Кэтрин придержать лошадей, потому что Джеймс Нолан начисто забыл Джози Диллон.
Мэри Кэтрин взбежала по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.