Анджела вернулась в Дублин как раз вовремя, чтобы встретить Рождество с Эмер и Кевином. Судно было полно ирландцев, которые уезжали на заработки, а теперь возвращались на родину. Они пели и были рады снова увидеть свои маленькие деревушки и городки, разбросанные по всей Ирландии.
В комнатах было много остролиста и плюща, через коридор тянулись длинные бумажные гирлянды. Эмер надеялась, что их дом выглядит не чересчур весело, все же подруга недавно понесла тяжелую утрату. Однако Анджела заверила Эмер, что картина полностью соответствует ее ожиданиям. Клэр собиралась заехать вечером по пути на вокзал. Она приготовила для Дэниела рождественский подарок, и Эмер пригласила девушку на ужин.
Анджеле показалось, что Клэр похудела и у нее усталый вид, тем не менее настроение у девушки было бодрое. Клэр призналась, что совершенно не понимает, как строить отношения с парнями. Как только она разберется с академической работой, то непременно возьмет несколько уроков у того, кто в этом преуспел. Очевидно, это похоже на бридж и вождение автомобиля: даже глупцы способны многого достичь, если освоят основные приемы.
Клэр пожалела, что не может остаться в этом приятном беззаботном доме на Рождество, но тут же отбросила эту мысль. Ей не терпелось снова оказаться с семьей. Крисси не будет, а Клэр еще летом покрасила в спальне стены. Анджела привезла из Лондона хорошие новости о Неде и ни одной плохой – о Томми. Она пересказала встречу с Недом во всех подробностях и даже отправила письмо матери Клэр. В нем она рассказала, как солидно выглядит Нед на новой работе.
На фоне всех остальных Рождество Клэр обещало быть просто прекрасным. Валери предстояла встреча с отцом, с которым она давно распрощалась, а Мэри Кэтрин получила приглашение от Ноланов и жалела, что ответила отказом. Ожидая поезд на холодной платформе вокзала Кингсбридж, Клэр думала о подругах.
Повинуясь внезапному порыву, она подошла к телефонной будке и позвонила Валери. Девушка еще не уехала из общежития.
– Я очень спешу. Поезд скоро отправится. Скажи ему все, что ты думаешь, не потакай матери с ее телячьими нежностями. Ты его не любишь. Он твой отец, и он тебя бросил. Скажи ему, что была очень расстроена и что, возможно, тебе потребуется время. Тебе нужно убедиться, что он вернулся навсегда.
– Что? – опешила Валери.
– Незачем притворяться, что ничего не произошло. Делать вид, что у него был приступ безумия. Он ушел, когда тебе было тринадцать и ты нуждалась в отце. Не молчи об этом, иначе он подумает, что имел полное право так поступить.
– Тогда мы все перессоримся под Рождество, и мать будет гоняться за мной с тесаком, – возразила Валери.
– Чепуха, ссориться совершенно необязательно. Счастливого Рождества.
Клэр отыскала в справочнике фамилию Ноланов и набрала номер. Джеймс удивился, услышав ее голос по телефону.
– Ничего не случилось? – спросил он.
– Боже мой, Джеймс, нет. Ты слишком молод, чтобы думать, будто телефонный звонок означает плохие новости.
Ее слова раздосадовали Джеймса – этого она и добивалась. Нолан отправился на поиски Мэри Кэтрин.
– Признайся, что твой отец – почтальон. Немедленно, – велела Клэр.
– Что?
– Ты не сможешь насладиться Рождеством только потому, что по уши увязла в притворстве. Скажи им, ради всего святого. Просто ответь честно на их вопрос или сама заведи разговор. Они же не выбросят тебя на улицу.
Мэри Кэтрин рассмеялась.
– Ну так что, ты расскажешь? – нетерпеливо спросила Клэр. – Через минуту мне нужно садиться в поезд.
– Думаю, что расскажу, – ответила Мэри Кэтрин. – Когда ты так ставишь вопрос, нет смысла спорить.
Носильщики оживились и закричали, что поезд подъезжает задним ходом к платформе и скоро начнется посадка.
Клэр задумалась, какой совет могла получить она, если бы кто-то решил последовать ее примеру и дать ей хороший совет на Рождество. Она пришла к выводу, что самым лучшим был давний совет Анджелы: мыслить позитивно, радоваться жизни и не давать близким повода думать, что ее образование и надежды на будущее представляют для них угрозу.
Клэр четко следовала совету Анджелы, словно это было ее домашнее задание на Рождество. Она помогла матери испечь рождественский пирог в самую последнюю минуту. Она съездила и посмотрела новый дом замужней сестры. Она, Джим и Бен отправились верхом на телеге на ферму, где росло так много остролиста и плюща, что их требовалось проредить. После поездки на ферму они украсили магазин и дом.
Клэр подолгу гуляла с отцом по Фар-Клифф-роуд, всерьез обсуждая покупку автомата для приготовления мягкого мороженого. На самом деле обсуждать было нечего. Вопрос заключался в том, хватит у отца смелости занять денег на покупку или нет. Очевидно, что это была грандиозная лотерея. Рано или поздно кто-нибудь в Каслбее купит автомат, и покупатели устремятся туда, где продаются вкусные рожки со взбитыми сливками. Но отец Клэр горбил спину, снова и снова задаваясь вопросом, разумно ли влезать в долги ради того, чем можно пользоваться одиннадцать недель в году. Клэр заметила, что в Дублине люди покупают мягкое мороженое даже зимой. Его часто едят, стоя в очереди в кинотеатр. Но отец сомневался и никак не мог решиться…
Папа постарел и выглядел усталым. Он утверждал, что ему нравится гулять на свежем воздухе в компании Клэр, но ветер резал ему глаза и насквозь пронизывал слабое тело. Клэр подумывала, не рассказать ли отцу о Томми, но внутренний спор не занял много времени. Человек, который не мог решить, покупать ли ему фризер для мягкого мороженого, вряд ли справится с новостью, что его сын – преступник.
Джози была бодра, весела, но занята работой. Она решила выяснить, будет ли в отеле спрос на так называемую рождественскую программу. Спрос был; на Рождество они ожидали двадцать девять гостей и пребывали в лихорадочном возбуждении. В семье из-за этого возникла размолвка. Старшая сестра Роза, устроившаяся в отеле на полный рабочий день, заявила, что, поскольку все решения теперь принимает Джози, она не видит смысла в своем присутствии и перебирается в другой отель.
В тот вечер Дэвид Пауэр зашел в отель, чтобы выпить и пожелать владельцам удачи с рождественской программой. Прибывали гости, и Диллоны сбились с ног. Оказалось, они не догадались заранее найти пианиста. Летом они просто предоставляли бесплатный ночлег и завтрак любому студенту, который по вечерам играл на пианино в комнате отдыха.
Мать Джози умоляюще посмотрела на Дэвида:
– Всего на один час, Дэвид! Ты бы очень нас выручил.
– Но я плохо играю, – запротестовал Дэвид и взмолился: – Клэр, ты не можешь сыграть?
– Нет. У меня никогда не было на это времени. Но такой разносторонне одаренный человек, как ты, безусловно, обладает всеми социальными навыками…
– Я ненавижу тебя, Клэр О’Брайен, – добродушно признался Дэвид.
Джози горячо поблагодарила его и подвела к пианино. Запинаясь, он приступил к исполнению старинной композиции «Есть таверна в городке». Дик Диллон, которого усадили среди гостей, начал петь, и в мгновение ока все подхватили песню. Где-то после трех песен стало ясно, что Дэвид пробудет в отеле всю ночь. Дик принес ему пинту пива и поставил на пианино. Бонса, который терпеливо ждал в холле, надеясь, что с музыкой скоро будет покончено, отвели на кухню и накормили супом. Он уснул рядом с хозяином, и ему снились песчаные холмы, кишащие кроликами, и широкий пляж с твердым, мокрым песком после отлива, где люди непрерывно бросают ему палки.
Летом тысяча девятьсот пятьдесят девятого года многие поговаривали, что близится конец света: такой жары мир еще не видывал. Том О’Брайен проклял свою трусость, увидев, как толпы людей проходят мимо его дверей, направляясь к автомату с мягким мороженым Фергуса Мерфи. Фергус поставил дело на широкую ногу: в очереди за мороженым люди покупали сладости, журналы и бакалейные товары.
Комитет Каслбея поздравил себя за предусмотрительность и создание реестра бронирования: теперь туристы быстро находили свободные комнаты, а не обивали пороги в поисках ночлега. На пляже постоянно дежурили двое спасателей, а во время высокого прилива отдыхающие купались в пространстве, огороженном двумя флажками. Тем летом в Каслбее никто не утонул. Никто не упал и не ушибся на тропинках, ведущих вверх по скалам, потому что их наконец оборудовали перилами, за которые можно было держаться. Люди по-прежнему заходили в пещеру Эха и задавали вопросы.
Диллоны очень огорчились, услышав о планах строительства нового огромного отеля, однако потом, к своей превеликой радости, выяснили, что двое из пяти бизнесменов, участвовавших в проекте, скрывали банкротство, поэтому план не сдвинулся с мертвой точки.
Доктор Пауэр ворчал, что становится старым и медлительным. Он очень гордился тем, что его взрослый сын-красавец блестяще сдал выпускные экзамены. По словам мистера Пауэра, Дэвид останется в Дублине на год, чтобы пройти интернатуру, а потом кто знает, что произойдет.
Джеймса Нолана приняли в коллегию адвокатов. Он вел свое первое дело в суде и опасался, что оно окажется его последним делом. Тем не менее теперь Джеймс не расставался с толстой кипой бумаг, перевязанных розовой лентой.
Фиона Дойл объявила о помолвке с Фрэнком Конуэем, гордостью и отрадой миссис Конуэй. Миссис Конуэй никогда не торопила сына со свадьбой, к тому же она с предубеждением относилась к семейству Дойл. Джерри был необузданным дикарем, которого следовало поместить в зоопарк, если хотя бы половина слухов о нем была правдой. Их мать вела себя странно. Поговаривали, у нее какая-то фобия и она не выходит из дома. Но никто не мог сказать ни одного дурного слова о Фионе – милой девушке с чувством собственного достоинства. Она не подпускала к себе мужчин даже теперь, когда девицы поглупели и теряли голову при первой возможности. Миссис Конуэй вздыхала. Фрэнк мог выбрать кого-то намного хуже Фионы, предполагала она. Миссис Конуэй благословила молодых. А потом этот щенок Джерри Дойл имел наглость сказать, что хочет побеседовать с Фрэнком, поскольку у Фионы нет отца. Миссис Конуэй так и не узнала, о чем был этот разговор, но на Фрэнка он произвел неизгладимое впечатление.